Разноплановости его жизни впору обзавидоваться. Андрей Вадимович пишет песни, которые любит уже не одно поколение. Снимает авторские программы о путешествиях и еде, идеи которых уже несколько лет копируют разные телеканалы. Профессионалы уважают его как инструктора подводного плавания, художника-графика и борца за права бездомных животных.

И только книгу художественной - а не автобиографической - прозы он написал впервые. Жестко и неспроста.

Российская газета: Вы издаете вторую книгу за лето (до "Евино яблоко" была "Наше вкусное кино с Андреем Макаревичем". - Прим. А.А.). Теперь-то хоть поклонникам понятно, отчего новый альбом "Машины времени" приходится ждать так долго?

Андрей Макаревич: Я плохо себе представляю нынешних поклонников "Машины": не знаю, кто это. Люди, близкие к нашему творчеству, поскольку "Машина времени" - это их детство или юность?! Они под определение "поклонник" не очень подходят: это все серьезные, нормальные люди. Совсем молодых, безумных поклонников я себе плохо представляю... Может, такие и есть в природе. Но эти слова: "поклонник, кумир" - упаси господь! А те, кто нас просто любит, внимательно принимают все наши новые работы. Но трепет испытывают от песен 15-30-летней давности. Поскольку под них они поступали в институт, первый раз заманили в спальню понравившуюся девушку и так далее.

РГ: То есть сейчас уже нет смысла писать новые песни?

Макаревич: Ну, (после паузы) песни складываются не по причине наличия или отсутствия смысла. Это не рациональное действие. Они просто пишутся или не пишутся. И вообще мне кажется, что мир сейчас не очень нуждается в том, что мы привыкли считать песнями. Потому что то рок-н-ролльное мессианство, на котором наш жанр стоял в 70-е годы, закончилось. Человек с гитарой - уже не пророк. Это типа еще один персонаж из "Фабрики звезд". И не надо рвать на себе остатки волос по этому поводу. И это абсолютно не значит,что я на подобное ориентируюсь. Но все люди, которые пишут песни, испытывают какие-то вибрации от мира, в котором живут. И ты чувствуешь: мир от тебя чего-то ждет или не ждет?! Замечательный поэт Миша Генделев, мой близкий друг, царство ему небесное, говорил, что стихи сочиняются не для людей. То есть ты можешь их читать, если тебе интересно. Но вообще-то они пишутся для неба. И поэтому они пишутся, когда пишутся... 

Но и без того я занимаюсь большим количеством вещей: я рисую, делаю керамику, учусь играть джаз и испытываю от этого абсолютно щенячье ощущение. И еще у меня выходят книжки. И они тоже появляются, когда появляются... "Евино яблоко" - для меня этапная. Потому что прозу я никогда еще не писал. 

РГ: Почему взялись именно сейчас? 

Макаревич: Не мог перешагнуть невидимый барьер, который ведет от описания тебе известного к сочинительству того, чего не было. Причем в песнях я делал это легко и не задумываясь. А в прозе - не мог. Пока Василий Павлович Аксенов, которому я пожаловался на свой комплекс, не научил: "А ты пиши что знаешь, но потом начинай привирать к этому, капельку. И втянешься". И этот метод оказался абсолютно правильным. 

РГ: Вы стали друзьями благодаря книгам или все-таки музыке - ведь Аксенов тоже любил джаз?! 

Макаревич: Я обожал его книги: "Остров Крым", другие. А когда был совсем маленький, батя читал мне вслух "Затоваренную бочкотару" Аксенова. С восторгом и изумлением: как такое могли напечатать?! Как мы познакомились? Вначале это было так: "Здрасьте" - "Здрасьте". Но однажды, робея, я подарил Аксенову свою книжку "Сам овца". И, как это чаще всего бывает, у него она провалялась несколько месяцев. А затем он позвонил Михаилу Веллеру и Генделеву и наговорил про меня хороших слов. Самому-то мне ничего подобного не высказывал. А я и не спрашивал. Но замечал, что отношение ко мне изменилось. И в последние годы мы довольно много общались. К моему колоссальному удовольствию. И фестиваль вместе придумали джазовый, и барак в Казани нашли, где он родился, чудом сохранившийся. После смерти Василия Павловича там сейчас все, как он завещал. И музейчик, и клуб джазово-литературный - именно так Аксенов и хотел. 

РГ: В книге "Евино яблоко" упоминается о конце света, который все ждут, но который постоянно откладывается. Значит, повесть получилась оптимистичной? 

Макаревич: Я к концу света отношусь с неизбежностью и некоторой печалью. Поскольку у меня есть ощущение, что человечество всеми силами старается его приблизить. И в этой книге я постарался найти тому объяснение. Вот и Интернет - тоже ведет к вымиранию человечества, которое оказалось морально к нему не готово. Подтверждением тому - огромное количество помойки, болтающейся сегодня в Сети. И то, что Интернет никогда не заменит реальной дружбы, любви и общения с дорогими тебе людьми. 

Рок-н-ролльное мессианство закончилось. Человек с гитарой уже не пророк. И не надо рвать остатки волос по этому поводу

РГ: Теперь вы все чаще играете со сцены джаз. 

Макаревич: Да, в клубах - с моими и не моими музыкантами. Случаются и блюзовые вечера - с Алексом Уайтом Беловым. Но блюз для меня - уже протоптанная до невозможности дорожка, а джаз - пока мало хоженый лес. Тем мне и интереснее! А 30 сентября отпразднуем 10-летие "Оркестра креольского танго" (побочный и очень любимый проект Макаревича. - Прим. А.А.) со всяким хулиганством и неожиданностями. 

РГ: И все-таки - ждать ли ваших новых дисков? Или вы считаете, что эра альбомного мышления, которую создавали ваши любимые The Beatles, уже прошла? И теперь выгоднее выкладывать по хиту в год в Интернете, вместо того чтобы напрягаться при записи компакт-дисков в профессиональных студиях? 

Макаревич: У меня набралось какое-то количество новых песен для альбома. Я знаю, что планку понижать не хорошо и надо записать их качественно. Стоить такая запись будет 40 тысяч долларов - если у нас. И как минимум "сотка" - если за границей, например в Abbey Road (там где записывались The Beatles и диск "Машины времени" Machine Time - Прим. А.А.). И вот я иду в рекорд-компании, предлагаю издать новые песни. А мне отвечают: "Запись вашу мы возьмем. Но заплатить не сможем. Поскольку на следующий день после выхода тиража диск украдут пираты и выложат в Интернете..." На этом все заканчивается. Вот так и убивается музыка... Пока не знаю, как быть. А для кого будут эти песни? Скорее всего не для "Машины", а "Оркестра креольского танго". Просто их пульсы и ритмы для меня сегодня ближе...

Александр Алексеев