В продаже биография автора «Девушки с татуировкой дракона» Стига Ларссона «Миллениум, Стиг и я», написанная его вдовой Евой Габриэльссон. Это третье переведенное на русский язык жизнеописание писателя и, пожалуй, наиболее любопытное: в нем исчерпывающе, из первых рук, описывается конфликт, разгоревшийся вокруг наследства писателя после его скоропостижной кончины.

При жизни Стиг Ларссон был прежде всего правозащитником, лишь во вторую очередь журналистом, а о его писательском таланте публика узнала и вовсе только после его смерти. Юношей он заинтересовался левыми идеями, долго состоял в рядах троцкистов и вел подробное досье на местные националистические и профашистские движения, так что к 90-м годам стал главным в Швеции экспертом по этим вопросам. Вместе с единомышленниками ему удалось запустить антифашистскую газету «Экспо», ставшую прототипом журнала «Миллениум» в его детективах. В реальности издание Ларссона было совсем не столь влиятельным, испытывало огромные финансовые трудности и не раз стояло на грани закрытия. Средства от публикации детективов Стиг Ларссон намеревался направить на развитие «Экспо», так что его смерть 9 ноября 2004 года, по словам Габриэльссон, помимо личной трагедии стала еще и профессиональной катастрофой. На тот момент первый том из серии «Миллениум» лишь готовился к печати.

Выжила «Экспо» благодаря имени Ларссона: вдове удалось добиться спонсорской и государственной поддержки издания, так как напрямую распоряжаться доходами от публикации книг ее гражданского мужа она не могла.

В общих чертах история Евы Габриэльссон и Стига Ларссона известна уже многим почитателям трилогии «Миллениум»: они прожили вместе больше тридцати лет, однако официально так и не оформили свои отношения, поэтому по шведским законам наследниками Ларссона считаются его отец и брат. Наследство, естественно, гигантское. Три романа о Лисбет Саландер и Микаэле Блумквисте выходят по всему миру миллионными тиражами, уже снята шведская экранизация, и над еще одной - голливудской - работает культовый режиссер Дэвид Финчер. Деньги деньгами (Габриэльссон они бы, конечно, не помешали), но вопрос о правообладании имеет прямое отношение и к читателям «Миллениума». Еще при подготовке романов к печати из-за конфликта Габриэльссон, с одной стороны, и Эрландом и Иакимом Ларссонами, с другой, в текст были внесены изменения. Как минимум двое людей, которых Стиг Ларссон изобразил в книге под их реальными именами, потребовали использовать псевдонимы, протестуя таким образом против ущемления в правах вдовы писателя. Ну и самое главное - по-прежнему остается актуальным вопрос о четвертой книге «Миллениума».

Известно, что Ларссон успел написать около двухсот страниц, они остались в его личном ноутбуке, доступ к которому есть только у Габриэльссон. И она сама готова дописать ее:

«В августе 2005 года Пер Эрик Нильссон (адвокат Габриэльссон - прим. ред.) обратился к Ларссонам и издательству «Норстедт» с предложением о признании за мной авторских прав на литературное наследие Стига. Таким образом, я смогла бы на законном основании работать над его текстами и завершить четвертый том, что вполне способна сделать».

Это краткое изложение конфликта, описание которого составляет главную и, очевидно, мучительную для Евы Габриэльссон часть книги «Миллениум, Стиг и я». Авторы чуть раньше появившихся на русском языке биографий Ян-Эрик Петтерссон и Барри Форшоу ничуть не проигрывают ей с точки зрения сухого описания фактов жизни писателя. Но в случае с Габриэльссон это вообще не столько биография Стига Ларссона, сколько отчаянная, нервно и неровно написанная, экспрессивная попытка женщины, у которой судьба отняла почти все, осознать себя в новой системе координат.

Опыт аутопсихотерапии, выросший из дневниковых записей (некоторые события Ева Габриэльссон описывает, напрямую цитируя свой личный дневник).

История написания этой книги, как ни банально это прозвучит, сама по себе почти детектив. Журналистка французского Elle Мари Франсуаза Коломбани поехала в Швецию после выхода в свет во Франции «Девушки с татуировкой дракона», чтобы взять интервью у вдовы писателя. По словам Коломбани, Габриэльссон встретила ее в пустой квартире в параноидальном состоянии и рассказала, что тщетно пытается написать книгу под условным названием «Год после Стига». В уже готовом тексте Коломбани не обнаружила ни единого упоминания слова «Миллениум», выяснив, что Габриэльссон принципиально не притрагивалась ни к одному печатному изданию детективов своего мужа, после того как официальные наследники и редакторы издательства «Нордстедт» внесли в рукопись изменения. Благодаря завязавшейся между двумя женщинами дружбе, Габриэльссон удалось уговорить преодолеть внутренний барьер, не позволявший ей выносить на публику свои переживания по поводу писательского наследия Ларссона. Новая редакция книги писалась необычным способом: на основании ранних записей Евы Коломбани писала текст по-французски, его переводили на норвежский, Габриэльссон вносила в него свои дополнения и исправления, и окончательный вариант снова переводился на французский.

Шведка настояла на такой сложной схеме ради того, чтобы не существовало ни единой шведскоязычной версии книги, которая могла бы попасть в недружественные руки.

О легкой паранойе и психической неуравновешенности Евы Габриэльссон (впрочем, вполне простительных в ее обстоятельствах) говорит сам текст книги «Миллениум, Стиг и я». Чего стоит хотя бы описание языческого обряда, совершенного Евой после смерти Стига (оба, несмотря на левацкие взгляды, воспитывались в строгой христианской традиции, а текст Библии играет важную роль в первом романе Ларссона). Эрланд и Иаким Ларссоны, пытаясь обелить себя в глазах общественности, ссылаются на «невменяемость» Габриэльссон и пытаются представить дело так, будто Ева со Стигом вовсе не были постоянными партнерами (а они действительно периодически расходились, но затем вновь съезжались). С другой стороны, ментальное здоровье отца и брата Ларссона тоже под большим вопросом: спустя год после смерти Стига они, например, предложили Еве фиктивно выйти замуж за Эрланда и таким образом решить проблему разделения наследства. Ева Габриэльссон настолько погрузилась в вопросы отстаивания прав гражданских сожителей, что в прошлом году выпустила в Швеции книгу «Гражданский муж: более одинокий, чем можно подумать». Пока шведский закон (в отличие, например, от законов Франции и США) не на ее стороне. Хотя в ее пользу есть один очень весомый аргумент. Когда Стиг Ларссон, доставленный в больницу с сердечным приступом, перед смертью на несколько секунд пришел в себя, он смог сказать лишь «надо сообщить Еве Габриэльссон» и продиктовал ее мобильный телефон. Это были его последние слова.

Виктор Нехезин