В тот момент, когда постоянный секретарь Шведской академии Петер Энглунд произносил (еще по-шведски) слова: «Нобелевская премия по литературе за 2010 год присуждается   перуанскому писателю Марио Варгасу Льосе за детальное описание структур власти и яркие картины сопротивления, бунта и поражения личности», — в толпе кто-то отчетливо воскликнул по-русски: «Наконец-то!» Второе «Наконец-то!» прозвучало, когда приговор оглашался по-английски. Такое могло сложиться впечатление, что Нобелевскую премию по литературе получил Евтушенко (ну или в крайнем случае Ахмадулина), — в общем, кто-то из «наших». Нам показалось любопытным проследить реакцию русских СМИ на нынешнее решение Нобелевского комитета.

Марио Варгас Льоса действительно в некотором смысле «наш». На русский переведены чуть не все его тексты, по крайней мере переведены все важнейшие. В СССР был даже экранизирован (в 1986 году чилийским режиссером Себастьяном Аларконом) его первый роман, «Город и псы»; фильм назывался «Ягуар». Еще один фильм по той же книге снял годом раньше Франциско Ломбарди  ¹. О политических взглядах Варгаса Льосы сейчас, вероятно, сказали бы, что он либеральный социал-демократ, — в отличие, например, от существенно более левых Алехо Карпентьера и Габриэля Гарсиа Маркеса, которых часто перечисляют с ним через запятую. За последовательную неприязнь к правым латиноамериканским диктатурам писателям этого региона в СССР прощали многое. Взять хотя бы Хулио Кортасара, книги которого едва ли могли быть опубликованы при советской власти, будь его политические симпатии чуть иными. Льосе за последовательность и непримиримость простили даже то, что в 1977 году в интервью газете Christian Science Monitor (!) он назвал кубинскую революцию «большим обманом».

Так или иначе, оказалось, что за последние десять лет Варгас Льоса — первый лауреат Нобелевской премии по литературе, близко знакомый русскому читателю. Впервые за десять лет премию присудили не какой-то там Елинек («...абсурдность социальных клише», «их порабощающая сила»? — думает себе российский критик. А? Что?) и не Найполу (это где?) и даже не Дорис Лессинг («опыт женщин»? кого?). Это все потому, что многие соотечественники в общем до сих пор думают, что «финансовые магнаты, пропагандируя модернизм, платят за такого рода «произведения» баснословные гонорары, которые и не снились великим мастерам реалистического искусства». А тут такое дело. Взяли и присудили премию нашему, советскому парню, «за яркое изображение восставшего человека». Русский читатель (или уж, во всяком случае, журналист), похоже, испытывает от этого глубокое моральное удовлетворение.

Впрочем, не всякий и не вполне. «Комсомольская правда» в материале под названием «Бей отбой, колокол корабельный! Не дали Нобелевку Жене и Белле...» сокрушается: «Из номинированных на премию по литературе россиян не прошли ни Белла Ахмадулина, ни Евгений Евтушенко. А победителем в итоге оказался известный только в очень узких кругах перуанец Марио Варгас Льоса». Далее автор материала Сергей Пономарев печалится уже в стихах: «Даже те, кто верил в победу / Корейца, сирийца и шведа... / Или японца мудрого Мураками / Со смыслом его неведомым, / Шерстистым, мохнатым, пледовым... / Вам это всё ещё отольётся, / Дон Марио Варгас Льоса! Конечно, не Маркес и даже не Борхес, / Зато тоже латинос...». В другом материале «КП» ликует по поводу некомпетентности британских букмекеров: «Британские букмекеры сели в лужу. Все, что они там напророчили относительно претендентов на литературную Нобелевку, было — треньк! — пустым звуком. <…> Российских поэтов они затолкали куда-то подальше — ставки на Беллу Ахмадулину принимались 35 к 1, на Евгения Евтушенко — 100 к 1: ну мы и сами не слишком надеялись — но вдруг?»

Кандидат филологических наук, доцент кафедры истории зарубежных литератур СПбГУ, писатель Андрей Аствацатуров, как сообщает агентство «Росбалт», полагает, что все правильно: «Марио Варгас Льоса — достойный автор, продолжатель известной литературной традиции. В определенном смысле его можно назвать наследником Хемингуэя: отчасти Варгас Льоса развивает этот стиль, у него похожий взгляд на мир, но, я бы сказал, с национальной спецификой. Варгас Льоса блистательно сочетает в своих текстах традиции классической западноевропейской прозы и латиноамериканской. Решение Нобелевского комитета представляется мне закономерным».

Того же мнения придерживается Всеволод Багно, директор Института русской литературы (Пушкинский Дом), переводчик с испанского, составитель собраний сочинений Хулио Кортасара и Гарсиа Маркеса: «Я приветствую этот выбор Шведской академии! Это очередное доказательство того, что сознание первично, а материя вторична. В ХIХ веке это было доказано русским романом, который признан самым великим в мире, хотя состояние нашего государства тогда, казалось бы, не давало к этому никаких оснований. То же самое было подтверждено латиноамериканской прозой ХХ века. Никаких, кроме эстетических и духовных, прав у латиноамериканской культуры в ХХ веке не было, чтобы именоваться великой. Тем не менее она это право завоевала своей литературой». Ликует и отдел культуры «Времени новостей»: «В Стокгольме наконец-то вспомнили о настоящей литературе, хотя, казалось бы, ничто такого поворота не предвещало». Ну правильно, Грасс и Кутзее «не предвещали», а Уолкотта и Хини мы не читали.

По мнению доктора философских наук профессора филологического факультета МГУ Олега Клинга, «проза Варгаса Льосы замечательна и увлекательна. И в то же время это яркий политический и общественный документ. Вот в умении сочетать эти две редко сочетаемые черты и заключается, по-видимому, особое искусство этого современного прозаика. Льосу вполне можно поставить в один ряд с колумбийцем Маркесом. И теперь они оба нобелевские лауреаты, писатели, безусловно, очень высокого класса, которые выходят за рамки южно-американской литературы, так называемого магического реализма. Марио Варгас Льоса наряду с Гюнтером Грассом, Эдуардом Экко — живой классик современной зарубежной литературы», — сообщает нам телеканал «Россия-24». Тому же телеканалу Александр Ливергант, главный редактор журнала «Иностранная литература», говорит о лауреате вот что: «Ему… близка общественная проблематика, он занимается политической деятельностью. Неслучайно он даже баллотировался в 1990 году в президенты Перу от партии “Демократический фронт”, но потерпел поражение. Он давно и много переводился на русский язык. И можно сказать, что событием в жизни интеллигенции 70-х стало появление в 1977 году в журнале “Иностранная литература” романа Марио Варгаса Льосы “Тетушка Хулия и писака”. Он окрашен мягкой иронией и любовью к своим героям».

«Русский журнал» устами Эмиля Дабагяна комментирует случившееся в свойственном этому изданию туманно-конспирологическом ключе: «Очень важно понимать, что в рамках левого поворота есть левые радикалы и левые центристы. Варгас Льоса идентифицируется именно с левыми центристами и серьезно конфликтует с левыми радикалами. Главным образом левоцентристы представлены сейчас в Латинской Америке бразильским президентом Лулой. Левоцентристы не шарахаются из крайности в крайность. Несмотря на то что они отвергают леволиберальный проект, они берут из него какую-то экономическую составляющую, усиливают свои социальные программы, не призывая строить социализм XXI века. Так вот, Варгас Льоса поддерживает именно таких деятелей, которые стоят на подобных позициях». С Дабагяном совершенно не согласен колумнист портала Slon.Ru Максим Саморуков: «Не знаю, что именно случилось этой осенью со шведскими академиками, отвечающими за литературный “Нобель”, но явно случилось что-то хорошее. Потому что впервые за много лет эти интеллигентные люди отважились присудить премию исключительно на основе литературных заслуг кандидата, проигнорировав все входящие политические обстоятельства. Большое им спасибо за такое смелое нарушение традиций». Далее Саморуков дает советы читателю: «…не читайте лубочные “Сто лет одиночества”, заумные рассказы Борхеса или пижонскую “Игру в классики”. Потому что лучший роман о Латинской Америке — это “Разговор в Соборе” Марио Варгаса Льосы». Это называется: «С такими друзьями — кому нужны враги?»

Отчасти согласна с Саморуковым Галина Юзефович, полагающая, что все-таки политика имела место, но удачно не вошла в конфликт с искусством: «Вручив премию перуанцу Марио Варгасу Льосе, Нобелевский комитет, с одной стороны, сумел соблюсти сложнейшие политические интересы, а с другой — в полной мере удовлетворил широкого читателя с его представлениями о справедливости». А Мария Надъярных, старший научный сотрудник отдела литератур Европы и Америки Новейшего времени, член Российской ассоциации португалистов, соглашается с Саморуковым, но поправляет Нобелевский комитет: «Честно говоря, я и перестала надеяться, что Марио Варгас Льоса когда-нибудь получит Нобелевскую премию. <…> Я очень рада, что это наконец произошло. В этом заключается некая справедливость — решение, независимое от политики, гендера и каких-то иных условностей. Но я бы вручила ему “Нобеля” с другой формулировкой — не за “картографию структуры власти и яркие образы сопротивления, восстания и поражения индивида”, а за “открытие лица борющегося и многомерного латиноамериканского мира”».

Дмитрий Быков хвалит талантливого автора: «Это был вполне предсказуемый выбор. И, я считаю, вполне заслуженный. Тем более что это активно работающий писатель. Сравнительно недавно была написана совершенно замечательная пьеса “Одиссей и Пенелопа”, очень недурные два последних романа, “Записки нечестивца”. Мне нравились и ранние вещи, пресловутые “Город и псы”». А отечественным писателям Быков дает совет: «У нас как-то нет культа малой родины. Надо территорию свою уметь писать. Любить, как Бродский любил свой Ленинград, как Шеймас Хини любит свою Ирландию и как Варгас Льоса выражает свое Перу. Это надо уметь».

Алексей Каданер на lenta.ru снова поражается: «Против всяких ожиданий в этом году Нобелевский комитет присудил литературную премию великому писателю, в очередной раз удивив всех, в том числе и самого лауреата». Кирилл Решетников во «Взгляде» выступает с нейтральных позиций, сообщая читателю, что «Их [Марио Варгаса Льосы и Габриэля Гарсиа Маркеса] взаимоотношения — большая загадка, и складывались они в высшей степени драматично: известно, что с некоторых пор писатели не разговаривают друг с другом, а в 1976 году Льоса ударил Маркеса в лицо». Наталья Кочеткова в «Известиях» сообщает, что «Марио Варгас Льоса — литератор старой закалки, который всегда был уверен в том, что одна из магистральных задач литературы — влиять на окружающую жизнь». И действительно, «культура, являясь важной составной частью господствующей в обществе идеологии, всегда классовая и используется для защиты интересов господствующего класса, у нас для защиты интересов трудящихся — государства диктатуры пролетариата».

Павел Басинский объясняет, что «популярность Льосы в 60-е годы основана на духе бунтарства, заложенном в его произведениях и присущем той эпохе в стране», однако полагает, что «как-то это для нас не особенно актуально сейчас. И вообще влияния латиноамериканской прозы уже не чувствуется, как это было в 60—70-е годы, когда все с ума сходили от Маркеса. Сейчас мы склоняемся к европейцам, к реализму. А потом, не в обиду будет сказано латино-американцам, но нам, с нашим модерном начала 20 века, с нашим Набоковым, Андреем Белым, уж очень сходить с ума по латиноамериканской прозе не стоит».

Ярослав Забалуев в Gazeta.Ru тоже рад за литературу: «Ну а самое приятное, конечно, заключается в том, что “Нобеля” наконец впервые за 4 года (после абсолютно политического награждения турецкого классика Орхана Памука) получил писатель, который действительно умеет отлично рассказывать истории, не задумываясь о том, как взлетят тиражи его книг по воле Нобелевского комитета, и чья победа принесла сегодня искреннюю радость миллионам его читателей». Не нравится, значит, критику Забалуеву писатель Памук, не умеет он рассказывать истории.

А вот социолог и публицист Александр Тарасов полагает, что правильно дали Нобелевку, но поздновато: «В принципе, конечно, заслуженно. Но с неоправданным запозданием. Все лучшие работы Варгаса Льосы написаны в 1960—1970-е годы. С 1980-х годов начинается размывание индивидуального стиля Варгаса Льосы, его произведения становятся менее оригинальными, менее интересными, отчасти вторичными и, очевидно, зависимыми от других авторов». Переводчик Льосы Александр Богдановский даже находит этому факту объяснение: «Он считается крайне правым, остро критиковал, например, Кубу и Кастро». «РЖ» многозначительно выделяет этот фрагмент полужирным шрифтом.

Портал же партии «Единая Россия» ограничивается насчет латиноамериканца осторожной констатацией: «В своих произведениях писатель затрагивает остросоциальные темы». Спорить с этим никак невозможно, однако нельзя не упомянуть, что несколькими абзацами ниже в той же статье говорится следующее: «Первым российским yобелевским лауреатом стал этнический поляк Генрик Сенкевич. Премия ему была вручена в 1905 году “За выдающиеся заслуги в области эпоса”». Еще, в некотором смысле, дальше идет портал Naviny.By , сообщающий о присуждении премии Варгасу Льосе в статье, озаглавленной «Нобелевский комитет вновь не заметил белорусских литераторов».

Ну и немногочисленные трезвые голоса. «Тот факт, что политические взгляды Марио Варгаса Льосы не вызывают больше возражения у ценителей его прозы и, отчасти, выдвинули его в главные претенденты литературной премии, соседствующей с Нобелевской премией мира, говорит, может быть, о своеобразном протрезвлении интеллектуальных кругов свободного мира и скептицизме в отношении идеологических догм, откуда бы они ни исходили», — говорит Зиновий Зиник на BBC . А Борис Дубин в «РЖ» говорит вот что: «Марио Варгас Льоса, Габриэль Гарсиа Маркес, Кортасар, Мануэль Пуиг, Карлос Фуэнтес, — все они составили целый фронт романистов Латинской Америки, который в конце 1950-х — начале 1960-х с огромным резонансом ворвался на литературную сцену и принес много открытий — и литературных, и эстетических, и литературно-политических. Хотя, конечно, каждый из них уникален: Кортасар не похож на Варгаса Льосу, а Варгас Льоса — на Маркеса. На период 1950—1970-х годов их можно считать единым фронтом. Дальше каждый

пошел более или менее собственным путем. Но в ряду других латиноамериканских авторов ХХ века Варгас Льоса имеет особое место. Он писатель довольно разнообразный, и эволюционировал на протяжении многих лет, больше чем за полвека литературного труда он заметно менялся не один раз». Впрочем, реплику Дубина, может быть, единственную из всех упомянутых, имеет смысл прочесть целиком.

______________________
¹ В экранизации другой книги Варгаса Льосы, «Тетушка Хулия и писака», играли Киану Ривз и Петер Фальк.

Мартын Ганин