Re: цензії
- 20.11.2024|Михайло ЖайворонСлова, яких вимагав світ
- 19.11.2024|Тетяна Дігай, ТернопільПоети завжди матимуть багато роботи
- 19.11.2024|Олександра Малаш, кандидатка філологічних наук, письменниця, перекладачка, книжкова оглядачкаЧасом те, що неправильно — найкращий вибір
- 18.11.2024|Віктор ВербичПодзвін у сьогодення: художній екскурс у чотирнадцяте століття
- 17.11.2024|Василь Пазинич, фізик-математик, член НСПУ, м. СумиДіалоги про історію України, написану в драматичних поемах, к нотатках на полях
- 14.11.2024|Ігор Бондар-ТерещенкоРозворушімо вулик
- 11.11.2024|Володимир Гладишев, професор, Миколаївський обласний інститут післядипломної педагогічної освіти«Але ми є! І Україні бути!»
- 11.11.2024|Ігор Фарина, член НСПУПобачило серце сучасніть через минуле
- 10.11.2024|Віктор ВербичСвіт, зітканий з непроминального світла
- 10.11.2024|Євгенія ЮрченкоІ дивитися в приціл сльози планета
Видавничі новинки
- Корупція та реформи. Уроки економічної історії АмерикиКниги | Буквоїд
- У "НІКА-Центр" виходять книги Ісама Расіма "Африканський танець" та Карама Сабера "Святиня"Проза | Буквоїд
- Ігор Павлюк. "Бут. Історія України у драматичних поемах"Поезія | Буквоїд
- У Чернівцях видали новий роман Галини ПетросанякПроза | Буквоїд
- Станіслав Ігнацій Віткевич. «Ненаситність»Проза | Буквоїд
- Чеслав Маркевич. «Тропи»Поезія | Буквоїд
- Легенда про ВільнихКниги | Буквоїд
- Нотатник Вероніки Чекалюк. «Смачна комунікація: гостинність – це творчість»Книги | Буквоїд
- Світлана Марчук. «Небо, ромашки і ти»Поезія | Буквоїд
- Володимир Жупанюк. «З подорожнього етюдника»Книги | Буквоїд
Літературний дайджест
Анатолий Кудрявицкий: «В хорошей компании»
«Литература online». Главный редактор литературного сайта «Окно» рассказывает о целях своего проекта.
Поэт, прозаик и переводчик рассказывает о предыдущих реинкарнациях журнала, эмигрантской литературе и о том, почему так важны сейчас «малые» журналы, пропагандирующие серьёзную литературу.
Вышел седьмой выпуск международного литературного интернет-журнала «Окно», редактируемого Анатолием Кудрявицким. Журнал этот существует уже несколько лет и ориентируется на серьёзную поисковую литературу. Достаточно сказать, что в последнее время «Окно» опубликовало новые рассказы Юрия Буйды и Владимира Аристова, Александра Мильштейна и Ольги Ильницкой , повести Андрея Иванова и Владимира Лорченкова , а также многочисленные поэтические (в том числе и экспериментальные, связанные с визуальными поисками) публикации.
Анатолий Кудрявицкий, поэт, прозаик и переводчик, рассказывает о предыдущих реинкарнациях журнала, эмигрантской литературе и о том, почему так важны сейчас «малые» журналы, пропагандирующие серьёзную литературу.
— В выходных данных «Окна» значится, что он является преемником журнала, основанного Михаилом Цетлиным в далёком, доинтернетовском веке. Что вы хотите этим сказать?
— Журнал «Окно» был основан моим дальним родственником Михаилом Цетлиным в Париже в 1923 году
В журнале принимали участие Бунин, Бальмонт, Зинаида Гиппиус, Марина Цветаева, Александр Куприн, Борис Зайцев, Иван Шмелёв и др. В частности, во втором и в третьем номере «Окна» была впервые опубликована книга Шмелёва «Солнце мёртвых». В отличие от «Современных записок», где Цетлин работал впоследствии, «Окно» было независимым журналом. Там не могло быть случаев цензуры, как то получилось в «Современных записках» с романом Набокова «Дар», из которого при публикации удалили части текста. Когда я в 2007 году возобновил «Окно» в качестве сетевого журнала , мне тоже хотелось сделать независимый журнал, что печатал бы всё лучшее, что есть в литературе России и русского зарубежья. В этом плане новое «Окно» является преемником старого. Кстати, журнал «Окно» был запрещён в СССР, тогда как новое «Окно» доступно для всех.
— Вы не планируете выложить сканы бумажных выпусков парижского «Окна» на сайте журнала? Планируется ли какая-то мемориальная работа?
— Я бы очень хотел это сделать, но не могу по той простой причине, что у меня их нет. Идея мемориальной работы звучит очень интересно, надо над этим подумать.
— Но вы как-то собираетесь обеспечить преемственность? Когда читаешь список авторов старого «Окна», богатыри — не мы, дух захватывает...
— Преемственность для нас не в именах, а в духе издания. Мы публикуем новых авторов, которые когда-нибудь — скажем, через столетие, — может быть, тоже будут восприниматься как те самые богатыри.
Печатать сейчас авторов старого «Окна» означало бы повторяться, хотя у нас и были мемориальные публикации — например, подборка стихов основателя журнала «Окно» Михаила Цетлина. Я лично очень интересуюсь творчеством ранних эмигрантских авторов и, если удастся отыскать что-то новое, ранее не публиковавшееся, с удовольствием включу в номер. То же относится и к эссеистическим и литературно-критическим материалам об авторах того времени.
— Это ведь не первый затеянный вами редакторский эксперимент. Чем вас так привлекает форма «малого» литературного журнала?
— Мне кажется, «малый» литературный журнал — это будущее литературы. «Толстые» журналы сделали своё дело, и теперь идея публиковать небольшой «мобильный» журнал, отражающий динамику современного литературного процесса, представляется очень привлекательной. Как мне кажется, центробежные силы в литературе, как и в жизни общества, сейчас преобладают над центростремительными, и это необходимо учитывать каждому, кто хочет шагать в ногу со временем.
— В чём проявляется мобильность вашего нового проекта?
— Мы следим за тем, что происходит в русской литературе, и стараемся отражать на наших страницах новые формы и жанры. Например, мы широко публикуем визуальные тексты, а также стихопрозу, то есть тексты на грани поэзии и прозы. Да и в таких традиционных жанрах, как поэзия и проза, мы часто печатаем экспериментальные тексты — если они хорошего качества, конечно. В 2009 году «Окно» стало первым журналом в Рунете, что опубликовал «видеопоэзию», то есть видеоклип с выступлением поэта Елены Кацюбы.
— Чем «Окно» принципиально отличается от альманаха «Стрелец», который вы делали раньше и который получил достаточную известность в литературных кругах?
— Прежде всего, «Стрелец» был бумажным журналом, который читали только в крупных городах и ещё там, куда его завозил издатель журнала Александр Глезер, когда ездил по стране с передвижными выставками живописи. Читатели же «Окна» размещаются на куда более широких географических просторах
Второе различие — «Стрелец» был как бы двумя журналами под одной обложкой, там имелись два раздела — литературный, который вёл я, а до меня прозаик Евгений Шкловский, и раздел искусства, которым во все годы занимался непосредственно Глезер. «Окно» же — журнал исключительно литературный. Ну и конечно, он меньше, хотя наш последний номер уже приближается по объёму к «Стрельцу».
— «Стрелец» появился в перестроечной ситуации, когда казалось, что, соединившись в единое целое, русская литература засияет во всю свою мощь. Этого не произошло; как вы думаете, почему?
— Для русской литературы всегда была характерна раздробленность, так было ещё во времена Герцена, а в ХХ веке особенно. Ну а соединять несоединимое — на выполнение такой задачи не только перестроечных лет, но нескольких жизненных сроков не хватит. Сейчас эта раздробленность ощутима не только между российской и эмигрантской литературой, но и внутри каждой из них.
Что же до «Стрельца», он при Сергее Петрунисе и Сергее Юрьенене, то есть до 1992 года, был чисто эмигрантским журналом, что печатал эмигрантских авторов и был предназначен для читателей русского зарубежья.
Начиная с 1992 года «Стрелец», редактируемый Евгением Шкловским, стал активно печатать российских прозаиков «новой волны». Когда я пришёл в «Стрелец» в конце 1994 года, я распространил эту «революцию» на поэзию, начав публиковать миниатюристов, верлибристов, таких экспериментаторов, как Сергей Бирюков, Ры Никонова.
Конечно, я печатал в «Стрельце» и тексты эмигрантов — например, прозу Бориса Фалькова и Феликса Розинера, но баланс всё же был явно в пользу российских авторов. В «Окне» же соотношение тех и других, как мне кажется, на удивление ровное. С тех пор как открыли границы, многие российские авторы поселились за рубежом, а те, что жили в странах СНГ, оказались «за рубежом» не по своей воле. Так что общий баланс тоже сместился.
— Чем литература нынешних эмигрантов отличается от литературы, создаваемой в метрополии (если они, конечно, отличаются друг от друга)?
— Традиционно проза эмигрантов была более консервативна в плане языка, то есть они старались сохранить язык таким, каким они вынесли его из России. Сейчас это уже меняется. Авторы из стран ближнего зарубежья так же много экспериментируют и развивают язык настолько же успешно, как и авторы российские.
А вот у русских авторов из стран дальнего зарубежья любовь к языку, каким он был раньше, всё ещё прослеживается. Я не могу сказать, что это хорошо или плохо, просто они другие — и их тексты тоже. Конечно, они тоже обогащают русскую литературу.
— Какова эстетическая и идеологическая платформа «Окна»? Какие тексты (каких авторов) вы никогда не напечатаете?
— Идеология у нас смутно демократическая, то есть мы не будем публиковать тексты, призывающие к насилию или направленные против какой-либо национальности или религии. К тому же такие открытые призывы практически исключают эстетическую ценность текста.
С эстетической платформой сложнее. Понятие качества литературного текста трудно определимо, это вопрос редакторского вкуса, и я могу только сказать, что я, со своей стороны, стараюсь свой вкус развивать. Вообще, это каждому бы не грех делать, а то и закоснеть в своих привычках можно.
— Каким вы представляете своего читателя? На кого «Окно» рассчитано?
— Хотел бы я видел своего идеального — или хотя бы среднеарифметического — читателя! Но поскольку это невозможно, я представляю его (или её) себе как человека любознательного, для которого чтение — непременная принадлежность существования и который порою не может найти в «толстых» журналах то, что ему хочется читать. Например, экспериментальную поэзию — не секрет ведь, что там её боятся как огня! Ну а мы вот не пугливые.
— Какая у «Окна» посещаемость?
— Поскольку «Окно» находится на субсайте, проверить её практически невозможно.
— Расскажите о себе. Как вы оказались в Дублине? Что пишете? Каков круг вашего (в том числе и литературного) общения?
— В Ирландии жили мои предки (по крайней мере часть из них), поэтому она для меня никогда не была «чужой» страной. В моей семье говорили по-английски, и я пишу стихи на этом языке с 1992 года, а на русском — с 1989-го.
Впервые я приехал выступать со стихами в Ирландию в 1999 году, а через пару лет переселился окончательно, сразу же получив гражданство этой страны. В конце апреля выходит уже третья моя книга английских стихов (не считая антологии современной русской поэзии в моём переводе на английский «Ночь в Набоков-отеле», что тоже вышла в дублинском издательстве в 2006 году).
Так что я пишу стихи на двух языках, а вот прозу — только по-русски. Я недавно закончил роман «Летучий голландец», что я начал писать в 1997 году, 14 лет назад. Думаю о новом романе, но об этом пока рано. Круг моего литературного общения очень широк. Очное общение — в основном с ирландскими литераторами, а сетевое — с авторами двух моих журналов, русского и англоязычного, с поэтами, которых я перевожу или они переводят меня, а ещё с многочисленными друзьями, которые разбросаны по всему свету.
— А современная российская литература какой выглядит из Дублина?
— Выглядит интересной, но загадочной — я ведь уехал 12 лет назад, в 1999 году, и из Германии, где я тогда жил, она казалась достаточно близкой. Однако англоязычный мир — это совсем другой мир, и отсюда на Россию смотришь как на соседний материк. Не говоря уже о том, что книги здесь печатаются почти исключительно англоязычных авторов и переводы составляют только 3% всех выпущенных книг. Из классической русской литературы здесь знают в основном Толстого и Достоевского, а вот современных русских авторов практически не читают. Ну, Пелевиным кое-кто интересуется и Акуниным, и это всё. Современных русских стихов не знают совсем, и, конечно, переводить рифмованную толстожурнальную поэзию на другие языки никто никогда не будет — зачем? Моя антология современной русской поэзии в переводе на английский, хотя и была воспринята с интересом, ситуацию коренным образом не изменила. Но надо, конечно, знакомить зарубежных читателей с лучшими образцами современной русской поэзии, да и прозы тоже.
— Мы беседуем в дни Лондонской книжной ярмарки, где главным экспонентом назначена Россия. Почему сейчас вы не там?
— Книжные ярмарки — дело скорее коммерческое, чем литературное. Я часто бываю на Франкфуртской книжной ярмарке и потому понимаю, что обилие масскультовских изданий и отсутствие некоммерческих, например поэзии, далеко не случайно.
Мне кажется, настоящая литература проиграла свой бой с ширпотребом и постепенно вытесняется в интернет. Оба моих журнала — и русское «Окно», и английский «Шэмрок» — уже там, в интернете. И они там в очень неплохой компании.
— А вы не планируете выхода на бумаге?
— Ну, на бумаге надо либо печатать в стране языка, то есть в России, либо вообще не печатать. Мне нравится идея интернет-издания — не надо никому продавать, не надо думать о деньгах, да и для читателей, где бы они ни жили, проблем с доступом нет.
— А зачем вам ещё и англоязычный журнал? Что он печатает и к кому обращён?
— Англоязычный журнал хайку «Шэмрок» — не менее, если не более, крупный и трудоёмкий проект, чем «Окно». Достаточно сказать, что он выходит не дважды в год, как «Окно», а ежеквартально. «Шэмрок» является вторым по популярности поэтическим журналом Ирландии и, по статистике, входит в пятёрку ведущих сетевых журналов хайку. Он печатает хайку, сэнрю, хайбун из разных стран мира на английском или в переводе на английский, а также эссе о хайку. Я часто перевожу хайку на английский для этого журнала, с самых разных языков, включая русский. Каждый день приходят стихи, порою из экзотических стран, и с ними приходится работать. Но редактор — первый человек, что знакомится с текстами, иногда даже гениальными, и потому ему грех жаловаться. В Европе мало хороших международных журналов хайку, в отличие от США и Австралии, поэтому мой журнал, к моему большому удивлению, стал довольно популярен.
— Почему именно хайку и прочие жанры японской поэзии?
— Ну, я ведь сам пишу хайку на английском, уже вторая книга хайку у меня выходит. Вот по-русски писать их не могу — мне кажется, это безумно трудно. Хотя я как-то научился переводить хайку на русский. Поверьте мне, переводить их на английский во много раз легче.
В начале 90-х я много говорил о хайку с покойной Верой Николаевной Марковой — она переводила Басё и других классиков и знала о хайку всё; я от неё многому научился. Так вот, она мне сказала: «Только не вздумайте писать хайку по-русски, выучите японский и пишите на нём». Японский я не выучил, а вот на английском впоследствии начал их писать и до сих пор пишу.
Беседовал Дмитрий Бавильский
Коментарі
Останні події
- 27.11.2024|12:11"Книгарня "Є" відновлює тури для письменників: дебютні авторки-фантастки вирушають у подорож Україною
- 21.11.2024|18:39Олександр Гаврош: "Фортель і Мімі" – це книжка про любов у різних проявах
- 19.11.2024|10:42Стартував прийом заявок на щорічну премію «Своя Полиця»
- 19.11.2024|10:38Поезія і проза у творчості Теодозії Зарівної та Людмили Таран
- 11.11.2024|19:2715 листопада у Києві проведуть акцію «Порожні стільці»
- 11.11.2024|19:20Понад 50 подій, 5 сцен, більше 100 учасників з України, Польщі, Литви та Хорватії: яким був перший Міжнародний фестиваль «Земля Поетів»
- 11.11.2024|11:21“Основи” вперше видають в оригіналі “Катерину” Шевченка з акварелями Миколи Толмачева
- 09.11.2024|16:29«Про секс та інші запитання, які цікавлять підлітків» — книжка для сміливих розмов від авторки блогу «У Трусах» Анастасії Забели
- 09.11.2024|16:23Відкриття 76-ої "Книгарні "Є": перша книгарня мережі в Олександрії
- 09.11.2024|11:29У Києві видали збірку гумору і сатири «СМІХПАЙОК»