Re: цензії

Леонид Латынин составляет свой блог из стихов и фотографий. Многие юзеры публикуют в своих дневниках рифмованные тексты, однако сугубо поэтический дневник ведёт, кажется, лишь Латынин, автор многочисленных поэтических сборников, книг прозы и исследований народного искусства.

Эти его интересы и обусловили рамки этой беседы — с одной стороны, интересно, какие принципы и правила положены в основание поэтического дневника, с другой — как коллективное бессознательное влияет на творческое начало, положенное в факт ведения персональных записок самых разных людей. Почему одни из блогеров транслируют чужие мнения, а другие (их не очень много) пытаются создавать что-то своё?

Вот вопрос вопросов.

— Как вы впервые узнали про ЖЖ и как сюда пришли?
— На рубеже 80-х довелось мне принимать участие в работе литературной студии МИФИ (Московский инженерно-физический институт).

Студийцы отличались от гуманитариев не только особым «числовым» и «формульным» складом ума, но и странной жадной, наивной и почти детской тягой к философскому прочтению социума. Памятуя фразу моей разумной дочери Юлии, которая ещё в школе говорила: «Слово без цифры — что слепой без посоха», я и согласился работать в мифийской студии.

Длилось это занятие, пока иллюзия имела место, несколько лет. В сухом остатке оказались, разумеется (это тебе не гипотеза Пуанкаре или теорема Ферма), даже смутно не решёнными проблемы, которыми человечество озабочено последние десяток тысяч лет, и несколько преданных друзей из числа мифийцев.

Одним из них была Елена Баринова.

Она-то и предложила, по полному моему невежеству и безразличию к этому сюжету, открыть и вести мою страничку в ЖЖ. Довольно долго я посылал Бариновой стихотворения, она их размещала на странице и иногда отвечала с моих слов, от моего имени писавшим мне.

Будучи далеко от дома, где недобровольно случилось свободное время, как-то я открыл свой журнал, прочитал несколько текстов тех, кто включил меня в список друзей, и удивился тому, сколько замечательных людей могут быть моими собеседниками.

С тех пор свой ЖЖ веду сам, постепенно остывая в своём интересе к нему, слабо сопротивляясь утверждению Жоржа Нива о том, что это очередная «электронная ловушка».

— В ЖЖ вам важнее себя показать или других почитать?
— Для меня ЖЖ прежде всего территория функциональная — архив (личные компьютеры и флешки, убедился, не надёжны).

Это одна из корзин, куда я складываю свои «опавшие листья». Случалось так, что только там сохранялись тексты, потом вошедшие в «Праздный дневник».

Сюжет «себя показать» мною пережит и благополучно забыт. Нельзя плавать в бассейне, если в нём нет воды. Нельзя охотиться в лесу, из которого ушли звери, нельзя летать в небе, в котором нет воздуха.

Читатель во всём мире умер, его похоронили, давно оплакали и отпели и даже забыли, где он похоронен; редкие же оставшиеся в живых наблюдаемы только среди профессионалов, для кого ещё бумажный текст — инструмент более точный, подробный и детальный, чем интернет.

Сюжет «других почитать» гораздо жизнеспособнее. Жаль только, что на территории ЖЖ гораздо более заметны общественные туалеты без дверей и водопровода, чем читальные залы.

Впрочем, моноинформация, где главный сюжет — «мама была в Риме, а папа дома моет раму», в разных СМИ тоже неблаговонна. Вытесненная же из СМИ, действительно свежая, знаковая информация и перекочевала в ЖЖ. Вот её-то я — вполне читатель.

И, конечно же, разбросанные по белу свету друзья стали реальны и доступны в этой быстротекущей и отчуждённой жизни.

— Ваш дневник — пример поэтического ежедневника. Стихов в ЖЖ много, даже слишком, но с ведением блога сугубо лирическими средствами я не сталкивался. Как это вышло?
— Сначала был архив без читателя. Но потом именно «так вышло» — я обнаружил, что читателей каждого стихотворения за тысячу, и возник «круг доброго и внимательного отношения к текстам».

Я решил, что в таком формате дневник вполне имеет право быть. При этом (это всё-таки нужно помнить) это не дневник событий и отношений.

А ТОЛЬКО дневник переживаемых мной настроений и эмоциональных состояний, выраженных через метафору, звук, интонацию, строй и стиль.

В романе «Гримёр и муза» половина текста — детальное описание пыток четырьмя стихиями (от огня до воды) героя, которому выпало изменить лицо времени.

Гримёр, меняющий лицо моего героя, — вот метафора, через которую я мог описать своё пыточное, мучительное и «сложноподчинённое» время, нуждающееся в переменах.

Сегодня же, когда перемены стали нашим бытом, через звук, интонацию и стиль короткого текста (на большее ни у кого нет времени) я могу передать свои ощущения от нового плоского, оскоплённого, бесполого, глухого к слову, звуку, цвету, милосердию, состраданию (больного концом света) просто — подчинённому времени, знающему, принимающему и слышащему лишь мёртвые невыразительные железные хрипы социальных языков.

Не успели мы оглянуться, как из ахматовской догутенберговой эпохи сразу перескочили в постгутенберговую — интернета. С помощью этого примитивного оптического инструмента я и пытаюсь «углядеть» якобы абстрактное лицо времени.

— По каким принципам строятся записи вашего блога? Каждый пост обобщает впечатления одного дня или какое-то конкретное событие? Или же, наоборот, не несёт ничего конкретного и связан с датой обнародования лишь временем написания?
— Не связана ничем. Пришли мысли, чтобы их не забыть — в журнал. Написаны стихи — в архив, правда иногда с месячным, а то и более запозданием. Внимательные друзья, случается, и заметят то, что самому не бросилось в глаза.

Иное дело — фотографии каких-то встреч дома или вне его. Тут, конечно, невольно возникает элемент актуальности. Кстати, когда приходишь в какое-то собрание, сюжет фотографирования оказывается системообразующим занятием. У тебя есть дело, которое заменяет праздное созерцание и ощущение своей ненужности в этом собрании…

Но как вы понимаете, актуальность пропадёт ввечеру очередного дня, а документ мгновенного времени попадает в короткую земную вечность.

Посему текст о В.В. Иванове для меня важнее, чем то, что он возник в день его рождения. Воспоминания о Н.И. Ильиной важнее, чем то, что они были написаны в последний день сдачи в набор книги воспоминаний о НИ.

ЖЖ для меня протокол систематизации и фиксации хаоса моей жизни и моих настроений. Хотя текст стихотворения и дата его написания часто внешне никак не совпадают со знаками истории вяло или бурно текущих дней, но по прошествии времени цвет и степень энергии моих переживаний и ощущений мне больше говорит о календаре бытия, чем описание внешнего неличного события.

Для меня внешнее событие истории или личных отношений — «некий энергетический ветер, который движет парус слова», но этот маршрут лежит ВСЕГДА в направлении, противоположном этому событию, оно лишь его исходная точка.

— Хочу уточнить: вы выкладываете в ЖЖ все написанные стихи или же есть такие, которые сюда не попадают? Типа вот есть дневник, а есть — «для сборника», или же книжные циклы вы формируете из того, что в ЖЖ?
— Стихи выкладываются, конечно, избранно. В конечном счёте они обращены к довольно узкому кругу моих «внутренних» друзей, которые, как я убеждался не раз, «слышат» мой текст.

Некоторых из моих «внутренних» друзей я никогда не видел в жизни, но по их репликам я «слышу», что они «слышат». Вот эти «слышимые» ими стихи я время от времени и размещаю в ЖЖ.

Многие стихи остаются «долёживаться», минуя ЖЖ, до книг. Сегодняшнее мгновенное, уже иное, инетное время сделало «видимой» реальностью сочувствие, о котором писал Тютчев 27 февраля 1869 года. «Живой журнал» и стал тем волшебным жданным посредником, через которого «нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать»...

А поскольку путь тяжёл и долог в своём изолированном хроническом одиночестве, без этого сочувствия не можно и «ТЕКСТ» написать, в котором, надеюсь, запятые и прочие знаки препинания расставит время.

— Жаль, что чистота эксперимента не соблюдена. А почему ваша жена, Алла Николаевна, которую ведь вы на ЖЖ подсадили, свой дневник забросила?
— Для меня блог— такой же жанр литературы, как поэзия и проза. Это фикшн. Что касается Аллы Николаевны, лучше бы спросить об этом у неё. Но я, со своей стороны, могу сказать — мне кажется, у АН отсутствует «орган виртуального общения», который есть у нас с вами.

— А почему ваша дочь Юлия такой блог не заведёт?
Во-первых, он есть — latinina.livejournal.com. Его завёл Антон Носик, чтобы прекратить поток лжеблогов, которые заводились якобы от лица ЮЛ.

Задачу свою блог выполнил: лжеблоги, слава богу, исчезли. У ЮЛ ограниченны как время, так и ресурс внимания.

В конце 70-х, закончив съёмки своего фильма «В четверг и больше никогда» (фильм снимался в Приокском заповеднике), Анатолий Эфрос рассказывал мне о его методике погружения в работу.

Он говорил о том, что утром выходил на съёмки и, пока не заходило солнце, ничего не видел и ни о чём не помнил, кроме рамки камеры, в которой происходило действие фильма и жили его актёры. Мне кажется, каждый человек, занятый Работой, во время оной тоже ничего не слышит и не видит.

Для ЮЛ ведение блога лежит за рамкой её прозы, публицистики и эфира.

— Вы правильно поняли мою подспудную мысль, которая меня всё время тревожит: возможно, ЖЖ ведут те, кто не может воплотиться по месту своей основной работы, вот как, скажем, я?
— Ваш случай редкий и особый — избыток креативности, которая не влезает «ни в какие рамки», ползёт, как тесто из опары. Для меня ЖЖ — архив текстов и фотографий.

Для большинства же — тот (разного качества) атавистический позыв к творчеству, который может быть реализован. «Атавистический» — потому что на заре туманного зарождения сознания творческое начало было присуще КАЖДОМУ участнику коллективного бытия.

Обряд, ритуал, хоровод, пение никого не пропускали мимо себя, а вовлекали и включали в своё действо. Поэтому, когда возник обряд инета, истосковавшаяся по хороводу коллективная масса страждущих творческого участия в мире бросилась в него, как лавина, приведённая в движение гулом низко пролетевшего самолёта.

Таким образом, инет — это возвращённая из небытия и почти утраченная человечеством способность к творчеству КАЖДОГО безымянного, невидимого и неслышимого человека (исключения возможны, но не системны).

— О, об этой, ритуально-архаической, стороне ЖЖ я никогда не думал. Мы много радовались возвращению людей с помощью инета к письму и к буквам, но никогда не обсуждали это как совпадение с некими глубинными психическими пластами. Можете ли вы подумать в эту сторону более распространённо, как автор нескольких исследований о народном искусстве?
— Я считаю, что существует два вида искусства: «народное» и «дружинное».

Первое — коллективное и НЕличностное (прялка, игрушка, вышивка, хоровод, обрядовое пение и обрядовый танец).

Род безымянно расписывает прялку, род безымянно лепит игрушку, безымянно водит хороводы, безымянно и театрально совершает обряд жертвоприношения, безымянно вышивает полотенце (а «обыденное» полотенце, то есть вышитое за один день, продукт и вовсе безымянного коллективного творчества).

Второе — выделенное, обособленное, личностное, но это уже другой этап развития коллективного сознания.

А поначалу родовое сознание, ещё не оторванное от природной энергетики искусства [меандр — рисунок на спиле бивня, золото осени в окоёме лесного пейзажа, пение ветра (эолова арфа), рисунок плывущих облаков, звёзды, закаты, северное сияние, миражи], завораживает и вовлекает в участие в этой магии природы именно безымянного человека.

Это вовлечение доступно и необходимо, как коллективная охота, коллективная защита рода, участие в «магическом заговоре от мистической воли страха».

Со временем происходит разделение обязанностей и умений. Род защищает выделенная дружина, во главе её выделенный вождь, имеющий имя и некое иное энергетически особое, личностное начало.

Остальные тоже обретают некие версии умений, оставаясь безымянной массой.

У каждого из случившихся типов сознания («народного» и «дружинного») своё видение искусства. Коллективное и личностное.

Со временем народ утрачивает способность коллективного участия в творчестве.

«Дружина», напротив, доводит личностное начало до наднационального, надродового измерения и усердно использует это умение в просвещении и развлечении безымянной немой массы и в убеждении, наконец, что слово слышимое дано только ей.

(Хотя после Шекспира, Пушкина, Толстого и Достоевского только ненормальный человек может заниматься словесностью.)

Случившийся интернет не только способствовал тому, что неличностному человеку вернули дар речи; вполне естественно, что он захотел быть услышанным. Принято считать, что интернет способствует самовыражению личности, что это такое дитя прогресса, которое формирует общественное мнение, сулит новые творческие возможности. Увы, инет актуализировал и архаичное начало в культуре.

Обретя голос, безличный человек, вооружённый инетом, остался всего лишь участником хоровода в пределах ДВУХ архетипов: «за упокой» (аньешти) — танцующие поют и движутся справа налево — и обряда «во здравие», где хоровод поёт и движется слева направо (посолонь).

Человек часто думает, что он выражает свободное личностное мнение. В действительности же он принимает решение, в какой хоровод встать.

Наглядный пример — авария на Ленинском. Ненависть коллективного бессознательного к власти и мигалкам не нуждается ни в правде, ни в суде, ни в познании истины. Вий уже поднял палец и показал на виноватого, этого достаточно, обряд жертвоприношения уже совершается. Хоровод «аньешти» движется справа налево.

— Другими словами, большинство блогеров транслируют коллективное бессознательное и стереотипы, а не порождают «рему», и таких подавляющее большинство? А что происходит (и как), когда человек вырывается за рамки «народной» эпистолы и становится «дружинником»? Почему у одних блогеров это получается, а у других нет?
— Каждый человек обладает определённым набором черт, свойств и параметров. И все подлежат сортировке, как и ваши паслёновые у хорошего фермера. Только в нашем случае сортировку производит идеология времени, у которой есть потребность в том или ином наборе черт и свойств. Посему при наборе одних и тех же составляющих один и тот же субъект «в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, а здесь он (в лучшем случае) — офицер гусарский».

Механизм сортировки вечен, но обновляется во времена переворотов и революций. А так всё буднично — пахарей миллионы, кочевников тьмы, ремесленников бесконечность, а членов дружины — то есть «управленцев», тем более вождей, — единицы.

Просто социуму дружинный товар, как и ювелирные изделия, потребен в весьма ограниченном количестве, куда нужнее, например, хорошие портки.

Вот на ярмарках (рынках) XIX века народный мастер привозил и продавал мешками свистульки («мелочь») по копейке, рядом всегда стояли большие расписные куклы, их мастер берёг, достаточно было одного артефакта для представительства, чтобы покупатель знал, КАКОВ этот мастер.

Вот так и Время. Из своей объективной среды («мелочи») им выбираются субъекты, несущие в себе более радикально выраженные знаки именно ДАННОГО времени — времени войны или мира, времени смуты или смены религий, времени революции или географических открытий.

Достаточно произнести имена Будды или Наполеона, Цезаря или Колумба, Тамерлана, Аттилы или Иоанна, да даже Ермака, и готов диагноз времени, которое ими обозначило себя. Любое время очень скупо на имена, которыми оно себя выражает, да, наверное, большое количество и претит природе социума.

Капля блогеровой воды — метафора нынешней реальности.

И там и там два хоровода: взять что политику на Украине, где движутся первый — «запад на запад», второй — «восток на восток», что литературу. Свежий пример — последний Букер. Один хороводик «посолонь» — «за Колядину, за Вологду». И другой хороводище — «хуже не будет, хуже уже некуда».

Как и вся наша просторная география (по Татищеву, «Русь есть понятие географическое»), туземное время инета довольствуется несколькими именами туземных же шаманов, которые первыми по случившемуся поводу бурно камлают — одни «во здравие», другие «за упокой», при сортировке наделённые правом сольной «ремы». И у каждого настоящего туземного шамана не имя собственное, а придуманное ими погоняло. У одних выразительное dolboeb, у других незатейливое — Другой.

Социум насущного времени в своём кривом зеркале отражает только себе подобных. И других видеть и слышать не умеет, да ему по факту и нет надобности.

Беседовал Дмитрий Бавильский