У пруда 

В обширной естественной ложбине с пологими склонами блистало (прошедшее время! Далее - п.в.) зеркало искусственного сельского пруда. Из-под вековых ракит на его западном
берегу круто сбегают (наст. Время!) прямо к желтоватой воде деревянные ступени, а на восточном, напротив длинной глинобитной овчарни, пустующей целое лето, пышно зеленеет (наст. Вр.) огромная шелковица. Было (п.в.) тихо и весело сверкало солнце. Я рассматривал открывающийся роскошный пейзаж, словно листал книгу с цветными снимками необозримой панорамы. (логичнее сравнивать бы наоборот – искусственное прекрасно, как настоящее, а тут настоящее – прекрасно, как искусственное!) Но вот картина оживилась, и один за другим у водоема появляються (настоящее время) купальщики. Меня бесконечно забавляло (п.в.), как купается каждый из них. Один затыкает уши пальцами, быстро окунается несколько раз и удаляется; другой не решается погрузиться целиком и лишь многократно обдает себя водой из пригоршней; третий разгоняет перед собой руками воду, будто там плавает сор, и затем погружается. Одни из купальщиков без всяких приготовлений бросаются в воду с верхней ступеньки; другие медленно
сходят по лестнице, в конце осторожно пробуя воду ногой, прежде чем  отдаваться влаге. Один куда-то спешит и, наскоро окунувшись, быстро  уходит домой. Другой ничуть не торопится, долго плавает, останавливается у берега, растирает тело и, нарвав цветов, бредет к дому.

Так продолжается около часа, после чего наступал (а может уже и дальше использовать настоящее время в предложении?) перерыв, берег пруда пустел (пустеет), и наступало (второе слово в предложении с одинаковым корнем) затишье (лучше –  затихает). Только у самого села, где начинается пруд, покрякивали утки да глуховато гоготали гуси, которые весь день плескались на отмели, добывая пищу, или заботливо чистили перья. Изредка доносился приглушённый стук топора или киянки плотника, блеянье козы, дальний рокот мотора и другие звуки. 

Сельская жизнь течет не слишком быстро, но и она не стоит на месте. Труд и отдых сопутствуют друг другу, шагая рука об руку. Вскоре за мужчинами на песчаной косе рядом с лестницей появляются веселые, звонкоголосые женщины. Их купание - зрелище неотразимое! Они плавают, смеются, стирают и сплетничают на своем особом женском языке.
Молодые крепкие женщины, раздетые донага, никак не наиграются в воде. Сплошное наслаждение – слышать их беззаботный смех, веселый говор… А
мелькание загорелых тел и белоснежных упругих грудей с темными кружками сосков головокружительно! 

Мужчины, обычно, с серьезным видом окунаются молча, (лучше – окунаются  с серьезным видом, молча) и уходят, - но у женщин с водой совсем другие отношения. У них с ней много общего: так же просто и естественно, как вода, они могут болтать, волноваться,  искриться; могут затихнуть и изнывать под палящим зноем, у них сил
хватает выдержать любой удар. (не совсем понятно: идет ли речь о солнечном ударе или о чем-то ином!) 

Как опустел бы наш мир, если бы, вдруг, не стало женщин? Женщины в жестокой жизни, что вода для луга! Стоит пролиться влаге и луг расцвел, ожил, засветился полон сил и свежести, словно от прикосновения ласковой женской руки. Когда же пруд пустел (опустел?), мое внимание приковывала (многократность или однократность наблюдаемой картинки?) густая тень туты. Казалось в это зачарованное место, в этот тихий уголок, природа нарочно собрала все загадки мира. Как причудливо светились в траве солнечные блики! Каждая травинка в них упивалась теплом и светом. А муравьи?.. Точно вечные странники, чем-то озабоченные шли и шли куда-то, пересекая равнодушно
светлые оконца, и скрывались один за другим в безвестности. Некое мудреное царство! Кого там видело мое воображение, я теперь не могу в точности выразить, но суета мурашей так напоминала нашу суматошную жизнь! Насекомые пересекали пятно за п’ятьом (солнечные пятна?), словно отсчитывали день за днем, как люди, вовсе их не замечая. 

Полуденный зной безоблачного неба над беспредельными полями проникал повсюду. Даже близ воды в тени тутового дерева сделалось душно. Глядя на подернутую голубой дымкой зеленую лесополосу, тянущуюся вдоль поля, я думал, какая огромная разница между прекрасным, ничем не омраченным миром природы и нашей повседневностью, с ее суетой, ничтожными тревогами  и спорами, мелочными задачами и тщетными целями. Многие считают свои желания и свои труды вечными; заботятся о славе и о своем бессмертии; воздвигают памятники, пишут стихи и биографии, сооружают надгробия, вовсе не задумываясь над тем, как хрупки памятники и как часто и легко забываются имена людей…

Вдруг на мелководье вновь слышатся радостные возгласы. Это разухабистая ватага деревенских сорванцов, балуясь, в чем мать родила, шумно плескалась (лучше - плещется), распугивая гусей и уток. Бронзовые тела их блестели (вот тут лучше – блестят), как литые, в разноцветных радугах брызг. В одно мгновение вода замутилась, пожелтела, превращаясь в глинистую жижу. И каждый мог заметить, что мальчишки не умеют играть с водой по-настоящему и ведут себя, как малые дети. (но ведь от них не ожидают поведения взрослых?!) Совсем иное дело девочки! Они лучше и быстрее осваиваются с водой. И вели они себя совершенно иначе. Веселой, дружной стайкой плавают за
изгибом берега, о чем-то щебечут, постоянно прихорашивая волосы. И вода вокруг них чистая, ласковая. Сразу было видно, что они не одобряют шумную, бестолковую игру
мальчишек. Когда мутные потоки приблизились к девочкам, они спокойно отодвинулись в сторону и продолжали свой щебет и ласковые игры с водой, которые, казалось, будут длиться вечно. А сорванцов и след уже простыл. И лишь длинные тени старинных ракит разлучили девочек с водою. С закатом солнца тени величественно надвинулись на зеркало водоема. Влага под ними темнела и превращалась в бездну. 

А ближе к вечеру, когда солнце закатилось за черту, и первые сверчки тронули смычками струны своих скрипок, потекли над просторами золотистых нив раздольные, чуть грустные песни сельчан. (словно у Бунина списано. Красиво, но немножко слишком красиво!) С каким откровением эти песни проливали на душу радости, тревоги и печали!

Коментарі від Андрія Куркова 

Приговор:

Текст очень поэтичен, почти стихотворение в прозе. Главная проблема текста – несогласованность грамматических времен. Описания мест действия несколько раз начинаются в настоящем времени, и тут же проваливаются в прошедшее время. Возникает ощущение, что текст писался на одном дыхании и после этого автор к нему не хотел прикасаться. Для литератора-любителя уровень очень хороший, однако присутствует в тексте немалый простор и для редакторской работы. Интересно, с каким усердием автор избегает современных слов, пользуясь почти исключительно (за вычетом слова «панорама») словарным запасом писателей 19-го века.

Диагноз автору:

Этюд «У пруда» показывает искреннюю любовь автора к классической литературе и к классической русской поэзии. Мне кажется, что у автора нет серьезных литературных амбиций, хотя есть хороший дар наблюдателя и рассказчика. Подобные этюды, кстати, с удовольствием печатались в начале 20-го века журналами «Нива», «Журнал для всех» и другими.