«В ночь перед вылетом я с ужасом обнаружила, что из книг кинуть в чемодан мне фактически нечего. Непрочитанные «Видео Иисус» и «Один триллион долларов» Андреаса Эшбаха, да последняя Банана Ёсимото — пожалуй, и все... Но на Ёсимото уйдет максимум несколько часов. Еще день-другой на Эшбаха — драйвовые триллеры дольше не читаются. На весь отпуск требуется мощная книжная подзарядка». И то верно: желающих забить чтивом полрюкзака хватает, спрос есть. А предложение?

Песчаный штиль

Доживем ли мы до времен, о которых говорил покойный Василий Аксенов? Дескать, книги будут навалены на полки супермаркета и народ понесет к кассе и Белинского, и Милорда глупого — но это будет выглядеть так: три пачки сосисок и два романа, пожалуйста.

В основе всех аннотаций, исправно поставляемых на рынок вместе с книжками-для-отдыха — да-да, именно так, через дефис, ведь, нежась на горячем песочке, трудно отчетливо произносить самые простые слова, — лежит совсем нехитрый миф: о том, что в отпуске у нас начинается другая, райская жизнь. Долой офисное рабство! Приходит время, и среднестатистический «манагер» понимает: пора. Он спешно отпарывает белый воротничок и устремляется в страны грез и пассатов. Туда, где прижился особый тип чтения — вальяжный, ни к чему не обязывающий, наподобие интеллектуального серфинга.

Так чем напрячь мозг, чтобы расслабиться? Гендиректор издательства «Астрель» (ИГ «АСТ») Юрий Дейкало утверждает: «В зависимости от интеллектуального уровня человек может взять с собой книгу Паоло Коэльо либо роман Дарьи Донцовой в карманном варианте, но это уже зависит от пристрастий читателя». Именно. Здесь дело не в питье, здесь важен антураж. Директор по связям с общественностью издательства «Азбука» Ольга Чумичева так понимает пляжный формат: «На пляже предпочитают что-нибудь с хорошим концом и мягкой обложкой, чтобы выкинуть, а не ставить на полку. При этом хотят, чтобы чтение было связано с местом отдыха. Если едут в Прованс или на Лазурный Берег, массово закупают Питера Мейла. Когда я сама ездила в Грецию, приходила в магазин и спрашивала, что бы почитать о стране пребывания». А вот доктор психологии Яна Еникеева уверила «Итоги»: «Отпуск предполагает полную смену стереотипа: другая страна, другие климатические условия, праздность и беспечное времяпрепровождение. На отдыхе люди даже одеваются по-другому и, разумеется, читают другие книги. Уже сама по себе новизна ситуации повышает уровень серотонина (гормон удовольствия), восстанавливаются силы. Все вместе, включая чтение, устраняет стрессы».

А вот английские социологи выявили категорию отдыхающих, для которых книжка — не развлечение и не источник знаний, а просто... часть имиджа. По их мнению, изрядная доля посетителей пляжа использует обаяние классики для того, чтобы затеять флирт. И, например, роман Диккенса, Бальзака или Анатоля Франса — это, может статься, путь к сердцу приглянувшейся человеческой особи, а вовсе не любовь к высокому. Тут все дело в обложке. А книгу достаточно открыть. А еще лучше — прикрыть. В итоге это вообще не книга, это гаджет.

Несколько лет назад изрядно нашумело исследование газеты The Times, автором которого стал Джон Сазерленд, профессор современной английской литературы из университетского колледжа Лондона и по совместительству председатель жюри Букеровской премии в 2005 году. Он изучил психологию отпускников и пришел к выводу, что по их читательским привычкам можно судить о литературном бессознательном целой нации. Согласно рейтингу Сазерленда самой популярной на тот момент пляжной книжкой России оказался «Брачный контракт, или Who is ху» Татьяны Огородниковой. Исповедь жены миллионера — повод для черной и белой зависти простых смертных. Демонстрация достатка и тоска по сладкой жизни — это в России, как известно, национальный вид спорта. А вот у представителей других народов, как выяснилось, на лежаках сплошь высокие материи и серьезные труды. Немцы, ничуть не боясь обвинений в национальном чванстве, с удовольствием поглощают книгу Матиаса Матуссека «Мы — немцы. Почему нас могут полюбить другие». В Турции на топе нон-фикшн — жизнеописание Латифы Ханим, супруги весьма почитаемого президента Кемаля Ататюрка, ставшего символом национального возрождения. В Японии на фоне океанских далей вспоминают о самурайских традициях и кодексе «бусидо», перелистывая опус Масахико Фудзивара «Честь нации». Лишь американцы находят удовольствие в критике собственной страны, с интересом изучая скандальную книгу репортера Washington Post Томаса Рикса «Фиаско. Американская военная авантюра в Ираке». Какая уж там «легкая» — «легенькая», как сказал бы герой «Служебного романа», литература. А разве читатель в отпуске непременно должен расслабиться?

Топчан и его окрестности

Очевидно: среди тех книг, которые все-таки будут прочитаны под шум прибоя, а не приоткрыты на манер декольте, преобладает литература массовая и развлекательная. Советский читатель обрел к ней вкус еще в 80-е. Тогда была в ходу западная любовная проза на фоне работающих по-стахановски комсомольских видеосалонов, где крутили «Эммануэль», «Сало, или 120 дней Содома» и «Империю страсти». Детективы преобладали привозные, классические: от Чейза до Рекса Стаута. В 90‑х в массовой литературе, как и в жизни, начинают «делать дела» и «забивать стрелки»: в фаворе бандитский и милицейский детектив, любой «Мент поганый» идет на ура. Но постепенно детективная ниша разрабатывается в сторону минимального психологизма и, так сказать, общечеловеческих ценностей. Появляется Настя Каменская, затем — иронический детектив, в рамках которого с подачи основательницы жанра Иоанны Хмелевской начинают посмеиваться над жанровыми клише. Например, у героини могут украсть шубу из розовой шиншиллы с перламутровыми пу... пардон, со стразами от Сваровски. А во время поисков в собственном доме на нее из распахнутого шкафа падает труп. Или лучше сразу скелет.

Сегодня читатель расслоился по интересам и рассредоточился по выбранным нишам. Появление новинки перестало становиться всенародной эпидемией — лишь событием внутри отдельно взятой читательской тусовки. И вот тут поле развлекательной литературы распалось на нишевую (постоянный электорат, устойчивый канон) и трендовую. Тренд — это когда новая звезда приходит, открывая ногой дверь к издательскому и читательскому сердцу. То есть не просто выдает текст — нет-нет, теперь этого мало! Он приносит с собой идею нового жанра и его стилевого воплощения. В общем, готовое литературное ноу-хау.

Так, Акунин ввел в обращение авантюрное ретро. Гришковец взял в оборот новую искренность, кухонный треп интеллигента, рубахи-парня — получился вариант этакого литературного Макаревича. Оксана Робски придумала гламур и образ рублевской нимфы, Сергей Минаев — антигламур, террор медиа и кающегося менеджера средней руки. Эдуард Багиров — «умного» гастарбайтера без сантиментов. Однако книжный эксперт Андрей Гаврилов рассказал «Итогам»: «Времена кардинально изменились. Раньше массовая литература была монопольным поставщиком развлекательной информации. Теперь это успешно делают ТВ и Интернет. Сегодня книга находится в другом статусе. Это реликт, затерянный мир с динозаврами, как у Конан Дойла. Сегодня Устинову и Донцову должны рассматривать как осколки прекрасного мира». А вышеупомянутые и милые сердцу обывателя авторы вопреки ненавязчивой форме и повальному успеху отнюдь не являются массовыми. «Дело не в содержании, форме или степени известности, — уверен Гаврилов, — дело в том, что все они реально не функционируют по модели развлекательной литературы. Ее принцип — взаимозаменяемость, серийность. А Минаев и Робски, несмотря на содержание, — это штучный продукт. Тем более что тема рублевской жизни давно исчезла и тренд сдулся. Робски и Минаева не удалось клонировать, вот в чем дело. Хотя попытки были, но — не пошло. Не выполнен главный жанровый критерий».

А как обстоят дела с импортом? Все новинки, которые выходят в мире, выходят и у нас. Но с опозданием на один — три года. Задержка связана с тем, что книга должна успеть до конца раскрутиться на западном рынке, прежде чем за нее возьмутся в родных пенатах. Не идет в нашей стране лишь иностранное чтиво с явными национальными особенностями или посвященное национальным проблемам. Например, первая книга трилогии Стига Ларссона о Микаэле Блумквисте и Лисбет Саландер вышла в Швеции в 2005 году. У нас за него взялись только после того, как покойный писатель занял первое место в рейтинге самых популярных авторов по опросу европейских читателей в 2009 году. И лишь на прошлой неделе появился в продаже русский перевод третьего романа трилогии — «Девушка, которая взрывала воздушные замки». А вот противоположный пример. Судебный роман Джона Гришэма у нас «потянет» лишь на 30—50 тысяч экземпляров. В родных автору пенатах его штампуют миллионами. Причина лежит в сфере национальных особенностей. Для американца судебный иск — норма жизни, повседневность, casual. Для нас — ЧП, неожиданность, экзотическое событие. Вот поэтому спрос на Гришэма и ограничен.

Чемоданное настроение

Логично предположить, что если пляжная литература востребована, то издатель позиционирует ее на рынке особым способом. Однако генеральный директор издательской группы «Аттикус» Аркадий Витрук уверен: «Пляжное чтиво — это просто достаточно дешевая и легкая в прямом смысле литература, так что можно кинуть пару книжек в чемодан, и это не создаст перевеса». А Юрий Дейкало уверен, что такой ниши, как пляжная литература, вообще нет: «Просто издательства производят много наименований книг в виде маленьких компактных покетбуков, которые дешевле книг в твердой обложке, эти книги люди берут с собой на пляж, и их не жалко испачкать и намочить, а потом выкинуть». Что ж, логично. Хотя снова не о стиле, сюжете и прочих высоких материях, а о дешевизне и расходной статье. Книга здесь не книга, а вещь, которую предстоит взять в руки в нужное время в нужном месте. Отсюда приоритеты: имеют значение размер, фактура, дешевизна и лишь потом содержание.

Ольга Чумичева уверена, что специально на пляжный сезон средние издательства, такие как «Азбука», «Махаон» и «Иностранка» (в отличие от самых крупных вроде «ЭКСМО»), не ориентируются: «Это второстепенная мотивация. Одно дело Новый год, другое — отпускной сезон с апреля по октябрь. Мы не затачиваем ассортимент под пляжное чтение. Это оправданная с точки зрения маркетинга позиция: незачем сужать ассортимент и аудиторию так, чтобы в остальное время эта книга не могла продаваться».

А вот Анна Бичевская, пиар-директор издательства «ЭКСМО», имеет совершенно другое мнение: нет отдельного пляжного сегмента, но существует «литература для отдыха и летнего сезона». «ЭКСМО» выпускает отдельные книги, переизданные под отпускной формат. Критериев, по словам Анны Бичевской, три: текст должен читаться за 3—5 дней, книжка должна иметь удобную форму, мягкую обложку, чтобы можно было возить ее с собой и положить в карман. Логично и убедительно. Ясно, что «Войну и мир» в покете не издашь. А что сказать о содержании? «Летом, — продолжает Анна Бичевская, — популярны гороскопы, эзотерика, психология, похудание и интеллектуальные игры. Кулинария менее востребована: человек больше копается в себе. В сегменте детской литературы растет спрос на книжки-разукрашки и развивающие игры, зато проседают подарочные книги и дорогие детские энциклопедии. А спрос на женскую прозу и детектив от сезона никак не зависит».

Понятно, что крупные издательства в отличие от более мелких пляжную нишу все-таки стараются выстраивать. А вот чтобы целенаправленно ее писать — похоже, пока желающих нет. Это ж, судари мои, надо на Гоа родиться и там же умереть. Значит, очередной миф? Отнюдь нет. Пляжное чтиво существует. Но не в бизнес-планах издателей и не в авторских черновиках, а в читательских головах. Превратить обычную литературу в пляжную может именно читатель — последняя и самая авторитетная инстанция литпроцесса.

Евгений Белджарский, источник: журнал «Итоги»