В наши дни мало осталось людей, которые знали и помнят Андрея Платонова. Среди них особое место занимает Тамара Григорьевна Зайцева (в девичестве Турулько-Тарновецкая): с 1941 года она была невесткой Андрея Платонова, членом семьи писателя. Фамилию Платонова носила с 1941 по 1950 год.

Впервые я услышала о Тамаре от вдовы писателя Марии Александровны в 1975 году. Она рассказывала, что Платон после освобождения из лагеря женился. Однако впервые встретить её мне довелось только на похоронах дочери Андрея Платонова – Марии Андреевны Платоновой (скончалась 20 октября 2005 года).

Благодарю М.А. Мартыненко (мужа Марии Андреевны Платоновой и отца Антона Мартыненко – внука и наследника Андрея Платонова), по моей просьбе познакомившего меня с Тамарой Григорьевной.

Арест единственного сына писателя Платона 28 апреля 1938 года стал тяжёлым ударом для Андрея Платоновича и Марии Александровны. Из материалов следственного дела Платона, переписанных Марией Андреевной и сохранившихся в семейном архиве, можно понять, что он был оговорён и стал жертвой провокации. Известно, что Платон написал два письма немецкому корреспонденту, который жил на Тверском бульваре, 25, по соседству с Платоновыми. Сочинял он эти письма в нетрезвом виде, по инициативе более взрослых приятелей, которые решили таким способом «пошутить» и впоследствии всю вину свалили на Платона.

Два года Андрей Платонов боролся за освобождение сына. Платон вернулся домой в октябре 1940 года, а 20 мая 1941 года привёл в дом жену Тамару.

12 ноября 1942 года у Тамары родился сын Александр. 4 января 1943 года Платон умер.

То, что Платонову удалось добиться освобождения Платона из лагеря, было чудом. А то, что после его смерти остался жить его сын, было вызовом смерти. Бывая с 1975 года у вдовы писателя Марии Александровны в квартире на Малой Грузинской улице, я иногда заставала у неё молодого худощавого человека – её внука Александра.

Тамара вышла замуж за фронтовика, гвардии полковника Павла Петровича Зайцева, о котором Андрей Платонов написал художественный очерк, опубликованный в газете «Красная звезда».

– Тамара Григорьевна, где и когда вы с Платоном познакомились?

– Мы учились в 120-й школе имени Тимирязева на Тверском бульваре, в здании бывшей гимназии. С Платоном я встретились в этой школе. Я была в восьмом классе, а он пришёл в седьмой. В 1937 году мы перешли в новую школу на Малой Бронной, типовое здание, напротив театра. Там она и теперь осталась.

Он был очень взбалмошный человек. Может, это нам и нравилось, и все наши девчонки в него втрескались. Он был красивый. Ну, может быть, по-теперешнему не так красив, но он держался очень свободно, уже покуривал.

Встречались мы после школы на Тверском бульваре. Катались зимой на лыжах, на коньках. Весной 1938 года я даже ходила к ним домой, познакомилась с Андреем Платоновичем и Марией Александровной.

– Какое впечатление на вас произвёл Андрей Платонович?

– Он очень тихий был, очень спокойный, малоразговорчивый. Но если выпил, то ему тогда хоть замок на рот вешай. Он начинает всё рассказывать, спрашивать.

– Какой был характер у Платона?

– В 1937 году зимой Андрей Платонович повторил поездку Радищева из Петербурга в Москву на лошадях. Помню, Платон мне позвонил и говорит: «Выйди на минуточку. Я сейчас подойду». Я вышла и вижу: Платон верхом на битюге. Он на этом битюге сделал круг по площадке перед нашим домом и обратно поехал, чтобы показать мне, что он на лошади. У меня осталось незабываемое впечатление от этого битюга: круп у него был необъятный и толстые ноги.

– Как вы узнали об аресте Платона?

– Весной 1938 года Платон пропал. В школе не появлялся, на бульваре его никто не видел. А у нас многих ребят из школы и даже из нашего класса забрали. Сначала забирали родителей, а потом ребят. Позвонила мне Мария Александровна и сказала: «Платона взяли. Почему, мы пока не знаем. Ты к нам не приходи и не звони. Если что мне нужно будет, я тебе сама позвоню из автомата».

В 1940 году мы окончили школу, я поступила в автомеханический институт, уже была на втором курсе. Вдруг мне звонит моя школьная подружка и говорит: «Я видела Платона». Она жила в доме двадцать семь, у них в доме была булочная. Там она с ним и встретилась.

– А он до этого даже вам не позвонил?

– Он, когда приехал, просто боялся кому-то звонить. Он первое время из дома не выходил. Тогда я ему позвонила. Мы с ним сначала перезванивались, потом начали встречаться. Ему даже семь классов не дали закончить. Он поступил в вечернюю школу рабочей молодёжи. Но много пропускал, мы с ним гуляли.

– Как он выглядел после возвращения из лагеря?

– Вполне нормально выглядел. Никаких металлических зубов, как писала в воспоминаниях Валентина – сестра Марии Александровны, у него не было.

– Как вы решили пожениться?

– Мама почувствовала, что у меня с Платоном назревают близкие отношения, родители мои пошли к Платоновым. После этого Мария Александровна отправила Платона в Ленинград к деду на неделю или на десять дней. Он через три дня позвонил мне: «Встречай завтра. Я выезжаю». Поезда приходили рано. Я побежала на Ленинградский вокзал, встретила его. Он мне говорит: «Приходи днём, в 12». Попросил меня взять с собой паспорт. Я взяла паспорт, и мы запросто пошли в загс. Тогда сразу расписывали. Мы и расписались. Идём довольные, счастливые по Тверскому бульвару. Зашли к его родителям. Платон достаёт свидетельство о браке и показывает отцу. Андрей Платонович с бабушкой нас поздравили. А Мария Александровна даже не вышла. Пошли к моим родителям. Там отметили нашу регистрацию. Но у нас жить было негде – одна комната. А у Платоновых уже была третья комнатка. У них раньше были две комнаты смежные. Но пока Платона не было, они сделали из кухни изолированную комнату. Они её называли – зелёная комната. Там жила бабушка Мария Емельяновна.

Мы решили, что будем проситься к ним. Пошли к их дому. Платон меня посадил на лавочке на Тверском бульваре. Пошёл договариваться с матерью, чтобы нас пустили: знал, что она недовольна его женитьбой. Долго его не было. Потом он пришёл за мной. Привёл меня. Представил матери как жену. Нас поселили в зелёной комнате.

Стали думать, как устроить свадьбу. Договорились на 23 мая, это была суббота. Мария Александровна любила, чтобы были видные люди. Она пригласила Демьяна Бедного. Он был у нас на свадьбе.

– Почему в эвакуацию в Уфу Андрей Платонович и Мария Александровна уехали вдвоём без Платона?

– Отец у меня был строитель. Он получил назначение начальником строительства цементного завода на станцию Астаховка – под Карагандой. В конце мая, после нашей свадьбы, он уехал туда. Я сдала досрочно сессию. И мы поехали 5 июня в Астаховку. Война нас там застала. А это такая глушь, что даже радио не было. Родители поехали в воскресенье в Караганду на рынок и услышали, что началась война.

В начале июля мы приехали в Москву. В первую бомбёжку мы оказались в Москве. После этого Мария Александровна и Андрей Платонович стали уговаривать нас: «Уезжайте из Москвы». И мы в конце июля поехали обратно в Астаховку. Там пошли работать. Папа меня устроил техником-нормировщиком. А Платона взял помощником начальник снабжения. Мы работали всю осень. А потом началась страшная зима, с сильными ветрами. Стройка была в степи. Все дома были саманные, и топили саманом. Новый 1942 год встречали там.

– Когда Платон заболел?

– Из лагеря Платон вернулся внешне здоровым. Но ему пришлось ездить на открытых платформах, он простудился и заболел. Поднялась температура. Врача не было, только фельдшер из ссыльных немцев. Платон получил повестку в военкомат. Я отвезла в Караганду справку, выданную фельдшером. Потом Платон проходил медкомиссию при военкомате. На лошади отвезли в туберкулёзный диспансер в Караганду, выяснилось, что у него туберкулёз второй стадии. От армии его освободили.

– Когда вы попали в Уфу?

– Мария Александровна и Андрей Платонович эвакуировались из Москвы в Уфу. В марте 1942-го в Уфу уехал Платон. Он прислал мне вызов, и в июне туда поехала я. Были мы там до конца лета. В Уфе они жили в крошечной комнате – 8–9 метров. Там с трудом умещались кровать, шкаф и стол. Было неловко, что Мария Александровна и Андрей Платонович уступили нам свою кровать, а сами спали на полу и ноги у них были под нашей кроватью. Бабушку отправили к Валентине – младшей сестре Марии Александровны. Потом Андрей Платонович получил вызов и уехал в Москву, а мы остались с Марией Александровной.

– Как же вы жили, на что?

– Продавали вещи на толкучке. Андрей Платонович достал для Платона путёвку в санаторий Шафраново. Потом Мария Александровна и Платон уехали в Москву. А я поехала в Свердловск к маме. Там и родился Саша. Платон узнал о рождении сына, увидеть не успел. Умер, когда Саше было пять недель. Мы с Платоном совместно прожили всего полтора года.

– Как вы возвращались в Москву?

– Стройку закрыли, папа уехал, а мы с мамой и Сашей остались в Свердловске. Мне папа прислал вызов от института, он уже вернулся из эвакуации. Андрей Платонович прислал пропуск на въезд в Москву. А у мамы ничего не было. Не понимаю, как мне пришло в голову, но я для мамы оформила документы, и мы кое-как выбрались оттуда. С билетами было трудно. Андрей Платонович мне прислал письмо с запиской Бажову Павлу Петровичу. Я пошла к Бажову, он показался мне древним старичком, с палочкой, согнутый. Он дал мне записку в железнодорожную кассу. Билеты я получила в товарный вагон. Знакомые помогли поменять билеты на воинский вагон. Посадка была ужасная. Кое-как мы втиснулись. Выехали 6 сентября 1943 года. До Москвы добирались четверо суток.

– Какой была тогда жизнь в Москве?

– Мы приехали и сразу получили карточки. У мамы не было прописки и карточек. Андрей Платонович помог маму прописать. У папы был огород, картошка. Платоновы всё время помогали продуктами. Мария Александровна паёк получала и целиком приносила для Саши.

– Удалось ли вам окончить институт?

– Я после эвакуации вернулась в институт, но потом перешла на вечернее отделение строительного института. Его и окончила.

Андрей Платонович хотел усыновить Сашу, они уговаривали меня, но я отказалась.

– С кем из писателей общался Платонов?

– Гроссман был до последних дней рядом с Платоновым. С Фраерманом они читали пьесу «Волшебное существо». В этой пьесе что-то было, связанное с Платоном. Когда эту пьесу читали, Андрей Платонович плакал.

– Как вы познакомились с Павлом Петровичем Зайцевым?

– Андрей Платонович писал о нём очерк. Павел пригласил в ресторан Андрея Платоновича и Марию Александровну, а они позвали меня с собой. Я Марии Александровне говорю: «Мне не в чем идти». Она мне одолжила блузку шёлковую и чулки. Потом Павел уже меня одну пригласил в ресторан. Мы стали встречаться. Андрей Платонович мне передал: «Павел сказал, что если останется жив, он на тебе женится». Полгода переписывались, а в декабре 1945 года он приехал в отпуск и мы расписались.

И всё было нормально с Платоновыми до тех пор, пока они не узнали, что Саша сменил фамилию. Наверное, я была виновата, нужно было с ними посоветоваться. Они обиделись. Но я не могла поступить иначе. В 1947 году родился сын Павлушка Зайцев. Потом Павел Петрович усыновил Сашу. К Марии Александровне я несколько раз приезжала в квартиру на Малой Грузинской. С дочерью Андрея Платоновича Марией Андреевной я последний раз разговаривала по телефону, когда ей исполнилось 60 лет: поздравила её. Мы с ней часто встречались на кладбище, на могиле Платонова: посидим, покурим, я её обо всём расспрошу. Особенно мне радостно было, что Антон – сын Марии Андреевны – внук Платонова, очень похож на Андрея Платоновича.

Я у него спрашивала: «Антон, ты знаешь, что ты похож на деда?» Он говорит: «Знаю».

Беседу вела Нина МАЛЫГИНА