— Владимир Александрович, известно, что вы начинали свою трудовую деятельность с журналистики. А что вы можете сказать по поводу нынешних «акул пера»? И по поводу свободы слова?

— В Украине сегодня свобода слова есть для тех, кто ее хочет и верит в нее. Это касается и журналистов, и редакторов, и собственников. Если они хотят свободы слова, то пожалуйста, для этого есть возможности. Пока! Потому что мы еще не выработали традиции свободы слова. Власть поменялась, и лично я готов ко всему.

У меня есть своя авторская программа на Национальном радио и Первом канале — «20 минут с Владимиром Яворивским». Ее уже один раз закрывали при Владимире Семиноженко по инициативе Кучмы... Возможно, даже не Кучмы, а его окружения. Но он дал указание, и Семиноженко закрыл программу. Поэтому у меня возникают такие аналогии. Но я хочу этой свободы слова. И если закроют, не спрашивая меня, — ну, значит, я опять попал под этот нож. Но не стану сейчас как-то смягчать передачу, потому что люди это сразу почувствуют. Впрочем, это не означает, что в каждой программе я буду критиковать Януковича. Свобода слова — единственное реальное достижение «оранжевой революции». Конечно, если сравнить с Россией, то у нас эта свобода слова есть, особенно учитывая то, как общаются между собой политические оппоненты: такого могут наговорить...

— У вас хватает времени на творчество, в данный момент работаете над каким-то романом?

— Конечно, работаю... Но говорить о том, что у меня хватает времени, было бы неправдой. Депутатство отбирает довольно много времени, конечно, если ходить на сессии, готовить законопроекты, выступать по три-четыре раза в день, быть «спикером», скажем так. Безусловно, на литературу времени остается мало. И я завидую своим коллегам, у которых есть время сосредоточиться на творчестве. Поэтому приходится «красть» свои отпуска, свои ночи. Сегодня я работал где-то до двух. Что-то меня завело, я прочитал много материалов о княгине Ольге. Потрясающие материалы! Не знаю еще, что это будет — повесть или маленький роман, посмотрим, — но буквально душа просит эту женщину как-то взять и воскресить. Удивительная у нее судьба!

— Когда я заходила в здание Национального союза писателей Украины, то видела на стендах фото Лины Костенко. Недавно был ее юбилей и презентация переиздания книги. Как известно, она вышла из Союза писателей. Вы не считаете это личной обидой? Поддерживаете с ней отношения?

— Вы знаете, она очень специфическая женщина. Никаких обид ни у меня, ни у Союза писателей быть не может. Это ее воля, тогда были совершенно другие времена. И принадлежность к Союзу писателей — это очень личное. Тем более что она вышла не тогда, когда главой этой организации был я. Мы живем с ней в одном доме, у нас очень... оригинальные, я бы сказал, отношения. Это женщина, которую надо воспринимать такой, какая она есть. Это ее право — быть такой, какая она есть. Меня больше интересует не это, а то, что она пишет, — это для Украины и украинцев, миллионов людей, самое главное.

В то же время раньше мы очень часто общались. Особенно, когда был жив Василий Васильевич (муж писательницы В. В. Цвиркунов, многолетний директор Киностудии им. А. Довженко. — Ред.). У него был «Запорожец», у меня... Мы часто как водители во дворе заглядывали под капоты. Когда все мы были помоложе, то иногда под Новый год устраивали игрища. Я, Николай Жулинский, покойный Владимир Дрозд и другие жильцы нашего дома. К примеру, один раз в начале 1990-х мы ходили и собирали подписи за... возобновление КПСС. И Лина Васильевна с нами ходила. Мы Ростислава Самбука переодели в Карла Маркса, он в жилетке с бородой ходил, носил «Капитал» под мышкой. В другой Новый год мы с Николаем Жулинским смастерили такой себе дозиметр, который должен был измерять талант писателя. И ходили по домам мерить таланты. То есть были такие фейерверки, пили по чарке, шутили... Но тогда было несколько иное время, и возраст был другой. И Лина Васильевна очень охотно принимала в этом участие. Сейчас, конечно, это все отошло. В моих отношениях с ней было много всего — они были и очень доверительными, была один раз и обида. Разное бывало. Помню, Пиховшек на телевидении вел программу «Пятый угол», я там часто бывал. И однажды Пиховшек в каких-то письмах Стуса накопал, что тот критикует Павлычко, Драча и Яворивского. Мол, что это их время, они такие-сякие... И зачитывает это в эфире. Я смотрю в камеру и говорю, что Стус мог сказать в десять раз худшее обо мне, Драче, Павлычко, хотя мы и в разных возрастных категориях — я еще «под стол ходил», когда они оба уже были классиками. Он мог говорить о нас как угодно остро, потому что он был в тюрьме, а мы — на воле. Поэтому Стус прав. Точка. И Пиховшек замолчал. Прихожу я домой после этой передачи, а жена мне говорит: «Лина Васильевна уже раз пять звонила. Набери, она ждет твоего звонка». И Костенко мне минут сорок высказывала комплименты, объясняя, что это был очень точный ответ и мы все могли бы так сказать, что он имел на это моральное право... Так что такая она. Вы знаете, что Ющенко ей перезвонил... Знаете эту историю?

— Нет. Расскажите...

— Два или три года назад президент Ющенко пришел к Лине Васильевне в гости. Она его усадила и спрашивает: «А что это вы там такое принесли?.. (у него была с собой коробочка) Вы, Виктор Андреевич, это заберите, не оставляйте у меня в доме». Это он ей тогда Героя хотел дать... А сейчас на день рождения он ей перезвонил. А у нее так: автоответчик, она слушает голос — и, если интересно, отвечает. Он говорит: «Это Виктор Андреевич Ющенко, хочу к вам прийти поздравить...» А она в ответ: «Извините, у меня сегодня в гостях муза».

— Вернемся к вам. Как вы проводите свободное время?

— Хобби, как у Ющенко пчеловодство или, скажем, у Павла Загребельного была книгомания, я бы не назвал — у меня нет на это времени. Но когда оно есть, я очень люблю рыбалку. Как правило, это весна, лето и ранняя осень. Причем пришло это ко мне недавно. От моей дачи в Барышевском районе до Яготинских озер где-то сорок пять километров. Там меня уже все знают, я люблю летом иногда приехать с ночевкой. И еще — я очень люблю друзей, компании. У меня на даче для всех двери открыты. Но еще раз скажу, что на самом деле очень мало остается времени, очень много его «съедает» депутатство.

— Есть ли у вас любимая книга?

— Нет. Даже о Шевченко, которого я люблю и которого надо перечитывать по крайней мере раз в месяц, я бы не сказал, что это моя любимая книжка. Нет одной любимой книги, книги читаю под определенное настроение. Шевченко нужно читать, когда садятся твои «аккумуляторы» и их необходимо срочно зарядить. Люблю разные книги... Особенно украинистику, Шевченко, Григора Тютюнника — это был мой первый редактор, большой товарищ, друг. Стефаника люблю читать. Но я человек настроения и книгу выбираю под настроение. К тому же это еще и личностное — многих из тех, чьи книги перечитываю, я знал. Поэтому, читая их, как будто вызываешь духи. Из иностранной литературы сейчас люблю Коэльо. Я не скажу, что это мой кумир, но это какая-то другая проза, моделирование жизни. Вчера был в магазине, купил книги Татьяны Малярчук, Жадана. Это то, что я еще не читал, но хочу почитать — молодое поколение в литературе. Как я могу возглавлять Союз писателей, не зная этого?.. Уже не говорю об Андруховиче... Очень обижен на Забужко, сейчас ее не читаю.

— Почему?

— После заявлений, которые она сделала: «Голосуйте против всех, все они одинаковые». Вот теперь Оксана Забужко пусть идет и разговаривает с этой властью, с Табачником и так далее. Потому что когда не разбираешься — ну не лезь в это! Прекрасная украинская писательница, но абсолютно бездарный политик... Я не знаю, как вы к этому относитесь, но это моя позиция.

— И напоследок: как вы планируете отмечать Пасху?

— Где-то в восемь вечера, накануне, у нас дома собираются сестра жены Светлана, ее сын, моя дочь Леся, сын — тоже журналист, внук Тарас, наши друзья. То есть собирается человек 12—15. Мы едем к Михайловскому собору часам к двенадцати ночи. Голодные, весь день ничего не едим. Жена сама печет пасхи, делает крашенки. И мы идем туда... Мои стоят неустанно, Тараса я иногда забираю, чтобы он поспал. Иногда, чтобы не стоять там все время, я люблю заехать во Владимирский собор, побыть там немножко, встретиться взглядом с Филаретом. Потом заехать и в Андреевский. И часа в три-четыре ночи я возвращаюсь назад, и где-то в четыре-пять выходит отец Дмитрий. Он меня знает, потому что я прихожанин Михайловского собора. И он уж как плеснет святой воды — вся сорочка мокрая!.. Потом мы едем к нам на дачу и там уже разговляемся, пьем по чарке. Ложимся спать часа на три-четыре. Затем собирается уже большая компания, и мы празднуем Пасху.

Беседовала Виктория Шестоперова
Фото: otherside.com.ua