Завантажити

только то, чем само не является; ибо для того, чтобы дать это нечто, оно само должно быть выше даруемого. Именно в таких терминах ставит проблему сам Плотин: «Как оно (Единое) может произвести то, чего в нем самом нет?» Ответ нам уже известен: «Именно потому, что нет в нём (Едином) ничего, поэтому и есть из него всё, и именно для того, чтобы существовало сущее, оно поэтому и есть не сущее, но родитель его, а то – как бы первое рождение». В таком учении, где причина о???? находится за пределами самой ?????, становится очевидным, что действующая причина бытия сама не принадлежит к бытию. Итак, перед нами прямая противоположность христианским онтологиям бытия. «Quid enim est, nisi quia tu es?» («Что вообще существует, кроме как потому, что Ты существуешь?») – спросит вскоре св. Августин. Если бы подобный вопрос был адресован не христианскому Богу Исхода, а плотиновскому Единому, Августин, несомненно, сформулировал бы его совершенно иначе: «Что вообще существует, кроме как потому, что ты не существуешь?»
Определить точное местоположение позиции Плотина – больше, чем просто каталогизировать исторический факт, и даже больше, чем уловить во всей его чистоте подлинный дух великой философии. Это значит вывести последние импликации из определённой чистой философской позиции – метафизики Единого. Когда Плотин говорит, что Единое есть все вещи и не есть ни одна из них, отсюда не следует, будто Единое присутствует в вещах своим бытием. Присутствующее в вещах есть бытие, то есть отличная от самого Единого эманация Единого, Единого, которое само не есть бытие. Радикальный разрыв между вещами и их первоначалом проходит в учении Плотина именно здесь. Другие философии будут без конца повторять, что слово ens происходит от глагола esse, как сущее происходит от бытия. Плотин же предлагает совершенно другую этимологию, но не менее выразительную в отношении его собственного мышления, и утверждает, что как числа выражают разные количества лишь благодаря своему участию в единице, точно так же все существа своею субстанциальностью (точнее, индивидуальностью) обязаны тому следу или образу Первоединого, который они в себе носят, так что существовать для них (то есть обладать каждому бытием для себя лично) не что иное значит, как быть образом единого. Быть может, мы не далеки будем от истины, если скажем, что слово быть, существовать (?????), дающее от себя другое слово ?????, обозначающее субстанцию, само происходит от слова один, ??. Таким образом, важно различать порядки. В учении, где ens происходит от esse, любая эманация с полным правом будет пантеистской или монистской. Но совершенно иначе обстоит дело в учении, где einai происходит от еn. Как говорил сам Плотин, «то начало, которое предшествует всему существующему», то есть Единое, «пребывает в своем чистом единстве». Его ни в каком отношении нельзя смешивать с тем, что оно порождает, ибо Первоначало не есть совокупность сущего, но всё сущее происходит из него. Оно не есть ни сущее в целом, ни что-либо из сущего; именно поэтому оно может породить всё существующее.
Тот факт, что в учении Плотина бытие проистекает из Единого, очевиден. Однако не сразу понятно, почему в том же учении бытие и мышление смешиваются. Между тем Плотин утверждает, что быть и мыслить – одно и то же. Быть может, самый простой способ раскрыть смысл этого утверждения – рассмотреть его в другой формулировке: быть и быть объектом мысли – одно и то же. На вопрос «Что есть бытие?» возможны разные ответы. Но все они будут иметь один и тот же характер определений, или ограничений мыслью, того «икса», который мы называем «бытием». Верный платоновской традиции, связывающей проблему бытия с проблемой познания, Плотин усматривает возникновение сущего в то самое мгновение, когда мысль описывает через определение некоторую умопостигаемую область и порождает объект, о котором теперь уже можно сказать, что он есть, потому что его можно мыслить. Вот почему понятие существующего и понятие сущности, или чтойности, могут быть обозначены одним термином: ?????, или умопостигаемая сущность, которая есть именно то, что она есть. Но Э.Жильсон считает, что Единое превосходит бытие, потому что превосходит мышление; а после Единого наилучшее — это познание Единого. Поэтому сразу же вслед за Единым нужно поместить, в качестве второй ипостаси, Ум (????), или осуществлённое (subsistante) познание того, что может произвести Единое, которое само себя не познаёт. Все эти вещи, происходящие из Единого, составляют как бы множество возможных фрагментов первоначала. Можно сказать, что оно расчленяется Умом посредством акта, представляющего все вещи в качестве возможных причастностей Единому, потому что в уме они становятся сущностями, потому что от него каждая получает определённость и форму, ибо истинно сущее должно быть мыслимо не как нечто неопределённое, колеблющееся, а как бытие, очерченное границей, как имеющее твёрдую устойчивость; устойчивость же для ноуменальных сущностей состоит не в ином чём, как только в той

читати