Завантажити

то, что само по себе есть чистое единство, свободное от какой бы то ни было подлежащей унификации множественности, есть Единое как таковое, источник всякого единства по причастности, а следовательно всякого бытия. Таким образом, Единое – это бесконечная потенция (puissance), способная порождать всё существующее. Несколько статически её можно определить как причину интеллигибельности всего существующего. Однако проблема поворачивается другой стороной, если спросить, почему эта бесконечная потенция действительно порождает всё остальное. В таком аспекте Единое принимает имя Блага. Именно в качестве Блага оно является причиной «того, что существует после Единого», то есть множественности.
Было бы неподобающим требовать от Плотина разъяснений, ибо говоря о том, что находится по ту сторону существующего и интеллигибельного, он пытается выразить невыразимое. Возможно ли отдать предпочтение какому-либо одному тексту о Едином? Другие тексты, по видимости, противоположные ему, тоже могут предъявить свои права: ведь ничто из того, что говорится о Едином, не выражает его вполне. Наши противоречивые высказывания противостоят друг другу на уровне сущего и интеллигибельного, в то время как Единое далеко превосходит и то, и другое. В определённом смысле оно их объемлет. Тем не менее у Плотина есть некоторые фундаментальные положения, отвечающие некоторым из его излюбленных формулировок и очерчивающие вполне конкретную онтологию.
Первое и важнейшее из этих положений – превосходство Единого над бытием. В учении Плотина становится совершенно очевидным, что бытие не есть первое, но занимает второе место в совокупности начал. Сам Плотин ясно и неоднозначно считал, что именно потому, что нет в Едином ничего, поэтому и есть из него всё, и именно для того, чтобы существовало сущее, оно поэтому и есть не сущее, но родитель его, а то – как бы первое рождение. Здесь решающее значение имеют два пункта: Единое не есть бытие; но именно потому, что оно не есть бытие, оно может породить его. Как скажет автор трактата «De causis» («О причинах»), prima rerum creatarum est esse («первое из сотворённого – бытие»): формула, которую латинское средневековье не уставало повторять и комментировать.
Плотин вновь и вновь повторяет, что Единое не есть бытие, и причина этого понятна. Как заметил ещё Платон, всякое бытие представляет собой некоторое единство. Но именно поэтому всякое частное бытие – это некоторое частное единство, а не Единое. Всё определённое (?? ??), хотя бы оно было и единое, всё же не есть единое в абсолютном смысле слова (??? ?? ??????), так как это последнее предшествует всякому определённому единству (?? ??? ???? ??? ??? ??). Вот почему Единое поистине невыразимо. Что бы ни высказывалось о Едином, о нём говорится как о «чём-то», о некотором ??. Но Единое именно не есть «нечто». Заметим, что речь идёт не просто о неспособности нашего человеческого мышления ухватить Единое. Антиномия имеет гораздо более глубокие корни, так как пролегает между Единым и всяким мышлением вообще. Какова бы ни была мысль, претендующая на постижение Единого, она сперва должна сделать из него некоторое бытие, то есть «некоторое единство», которое больше не будет Единством. Не только невозможно мыслить Единое, но и оно само не может мыслить себя: ведь для этого ему пришлось бы одновременно стать познаваемым и познающим, то есть стать двумя. Таким образом, плотиновское Единое выше познания самого себя, ибо существу абсолютно простейшему не может быть усвоено мышление самого себя, оно само не мыслит и нами не может быть познано посредством мышления. Вот почему в строго определённом смысле, где интеллигибельность и бытие взаимно предполагают друг друга, Единое не есть. Но именно поэтому Единое может быть причиной того, что мыслит, а следовательно, и того, что есть.
Этот переход от Единого к Уму (????) и бытию в космогонии Плотина настолько важен, что его интерпретация определяет интерпретацию плотиновского учения в целом. Нередко его представляют как «монизм», «пантеизм» или как попытку примирить «теизм» и «пантеизм». В действительности подобные проблемы чужды подлинному учению Плотина. То, что называют плотиновским пантеизмом, есть результат искажения перспективы, иллюзия, вызванная смешением двух разнородных онтологий. Она рождается в умах интерпретаторов в то самое мгновение, когда они отождествляют Единое и Благо Плотина с Бытием христианского Бога и трансформируют плотиновскую эманацию множественного из Единого в христианскую эманацию сущего из Бытия. Это неверно, ибо в данном случае следовало бы сравнивать не две онтологии, а «онтологию» и то, что можно было бы назвать «генологией». Однако такое сравнение невозможно, потому что каждая из двух точек зрения содержит требования, противоречащие требованиям противоположной стороны. В доктрине Бытия низшее существует в силу бытия высшего. В доктрине Единого, напротив, общий принцип состоит в том, что низшее существует только в силу небытия высшего. В самом деле, высшее даёт всегда

читати