Завантажити

первый взгляд представляется равнозначным высказыванию «икс есть». Но они далеко не равнозначны. Именно здесь яснее всего обнаруживается двойственность слова «быть». Ибо если верно, что «икс» есть, то верно и то, что «икс» есть сущее; однако перевернуть это высказывание можно, только если ввести одно важное различение. А именно: из того, что «икс» есть сущее, ещё не следует тот непосредственный вывод, что «икс» есть – разве что в том неопределённом и весьма отличном от исходного смысле, что «икс» есть в возможности или в действительности. Вот почему сам язык проявляет здесь ту же неуверенность, что и мышление, и потому спонтанно дублирует глагол «быть» другим глаголом, принимающим на себя именно ту функцию обозначения существования, которая изначально принадлежала глаголу «быть» и которую он постепенно утратил»34. Но бытие обладает собственной аурой, энергетикой и инерцией, поэтому вписать его в сугубо деятельностный контекст было не так просто, хотя в конце концов это удалось. М.Хайдеггер назвал это явление забвением бытия.
В основе такого «забвения» лежит деятельностная установка на преобразование мира. Это обстоятельство означает, что человек деятельностный находится внутри бытия и имеет дело не с миром вообще, а с отдельными его сущностями, интересующими его с сугубо прагматической точки зрения, с точки зрения их пользы для него. Такая позиция заслоняет от него такое измерение реальности, как самодостаточность и самоценность. Деятельностная ориентация на орудийное использование одних объектов реальности для преобразования других, будучи обобщена и перенесена в теоретическую сферу, трансформируется в причинно-следственную парадигму, сквозь призму которой начинает рассматриваться вся реальность, что в конечном итоге приводит к забвению традиционных смыслов, порождаемых бытийным опытом, и к выстраиванию системы деятельностной интерпретации бытийных феноменов. Следствием деятельностного подхода к миру является сложившееся в данной традиции понимание истины. Истина для мыслителя – это не нечто самораскрывающееся в процессе созерцания и доступное непосредственному усмотрению со стороны человека, а результат, достигаемый в процессе активного использования специальной ментальной техники – пропозиционального мышления. Осознание отличия этого способа понимания действительности от традиционных мифологических подходов и его кажущейся мощи и универсальности по сравнению с другими способами духовной активности привело к представлению о том, что единственно верным путём к реальности является теоретическое мышление, все же другие формы, в основе которых лежит либо простое восприятие со свойственными ему иллюзиями, либо мифологическое концептирование, неизбежно ведут к заблуждению. Такая позиция по сути означала культурный приговор бытийному опыту, ведь последний возникает за счёт повторной утилизации результатов восприятия, а это значит, что, согласно вышеизложенной точке зрения, этот опыт никак не может быть истинным. Логика подобного вывода весьма проста: если бытийный опыт возникает в результате восприятия, то его результат – умозрение, но умозрение, понятое не как синоним теоретического, а в его прямом смысле – как определённые образы, доступные человеческому восприятию. И эта логика вдвойне ошибочна. Во-первых, потому что она основывается на восприятии как своей эмпирической предпосылке, во-вторых, потому что она использует восприятие для своего саморазвёртывания. Соответственно перед философией стоит задача по созданию теории бытия как альтернативного и адекватного подхода к тому измерению реальности, которое столь превратно открывается человеку в опыте бытия. Теоретическое приручение этого опыта способно дать человеку невиданную власть над собой и над миром.
В связи с этим перед философией ставится задача по избавлению от той двойственности в подходе к бытию, которую мы ещё наблюдаем у её ранних представителей, в частности у Парменида, что по сути означало установку на интерпретацию бытийного опыта сквозь призму деятельностных интуиций. Результатами такой интерпретации должны были бы стать вытеснение, а в пределе и разрушение традиционных интуиций, рождающихся у человека в процессе обретания бытийного опыта, а также переосмысление последнего сквозь призму деятельностного понимания мира.
Поскольку понимание бытия на основе деятельностных интуиций мыслится как процесс познания бытия, мы должны сконцентрироваться на том, чтобы понять, каковы особенности познания по сравнению с традиционными способами духовной активности, с тем чтобы, исходя из этих особенностей, прийти к пониманию содержательных аспектов учения о бытии.
То обстоятельство, что развитие человеческой деятельности привело к возникновению такой ситуации, когда человек приобрёл способность к более эффективному взаимодействию с миром на основе деятельностных, расчленяющих цельность окружающего мира технологий, позволило человеку занять более уверенную позицию в мире, обусловило значение деятельности для человека и привело к её

читати