Завантажити

сверкающем цветами и деяниями, ничуть не мешала воспринимать смысл этого мира – упорядоченного и мифического одновременно. Острое восприятие физического мира – морей, гор, рассветов, пиров и сражений, луков, шлемов и колесниц – было насквозь пронизано ощутимым присутствием богов – и в природе, и в человеческих судьбах. Парадоксальным образом непосредственность и «свежесть» гомеровского мировидения связаны с фактически концептуальным пониманием мира, управляемого древней, освящённой веками мифологией. В процессе восприятия человек непосредственно переживает открывающиеся ему смыслы, постоянно доступные человеку, чем бы он ни занимался. Мифологическое мышление не выделено в отдельную активность, оно органически вплетено в человеческую жизнь. Опыт восприятия, лежащий за этим древним слоем сознания, обусловливает проективный характер его функционирования. Дело в том, что восприятие человека носит непосредственный характер и формы жизненного мира человека, воспринимаемые им в процессе навигации в жизненном мире, изначально наделены определённым смыслом для человека. То есть человек воспринимает не рельеф сам по себе, а определённые возможности (смыслы) рельефа, именно они (эти смыслы) становятся впоследствии базовыми смыслами-матрицами, на основе которых развивается сознание. Но при этом они остаются вполне объективными, говоря другими словами, для древнего человека окружающий его мир становится носителем базовых смыслов его сознания. Не удивительно, что в восприятии древних окружающий их универсум – это одушевлённое существо. Другой особенностью древнего сознания является его ориентация на единство человека и мира. Человек непосредственно ощущает своё единство с окружающим его миром, и для него это само собой разумеющийся факт. Причём в тандеме «человек – мир» ведущая роль принадлежит миру, а не человеку. Ситуация эта разительно отличается от того положения, которое складывается в последующую деятельностную эпоху, ставящую во главу угла суверенного индивида, преобразующего чуждый и отдельный от него мир.
Ещё одной особенностью древнего сознания является его непреднамеренный характер, человек не властен над его содержанием, он принимает его таким, каким оно ему открывается в процессе мировосприятия. Человек – это прежде всего реципиент складывающихся за его спиной смыслов. Древнее сознание безлично в том смысле, что оно не ориентировано на личность. Архаичный человек не был личностью в том смысле, в котором мы используем это понятие по отношению к деятельностному индивиду. Он не рассматривал себя в качестве центра собственного мира и основного субъекта своей активности. Для него была характерна ориентация на некие космические измерения собственного существования, задающие основные линии его жизни и определяющие его судьбу. Представление о суверенном деятельностном субъекте было для него чуждо. Достаточно сказать, что согласно его представлениям даже боги подчинялись судьбе, какой уж тут личностный активизм. Так выглядел тот духовный материал, который предстояло переработать древним философам, чтобы привести его в соответствие с реальностями человеческой деятельности.
Нетрудно предположить, что возникающая философия должна манифестировать своё отличие от традиционного мировоззрения, прежде всего по тем пунктам, по которым деятельностный взгляд на мир кардинально расходится с мифологическим видением (восприятием).
Это прежде всего представление о месте суверенной деятельности, так сказать, в структуре реальности. В связи с этим представляется уместным сослаться на соображения об этимологии слова «софия», высказанные А.Ф.Лосевым при обсуждении особенностей античной культуры.
А.Ф.Лосев утверждает, что одно из значений слова «софия» совпадает с понятием ремесла, техники. Отсюда невольно напрашивается вывод о том, что философию можно понимать не просто как любовь к мудрости, а как любовь к особой мудрости – мудрости, видящей в мире результат деятельности некоего демиурга, а в человеке – деятеля, следующего по стопам божественного мастера. Идея о творце мира становится центральной для философской системы Аристотеля. Это представление контрастирует с традиционным пониманием космоса, реальности как самодостаточной тотальности, не нуждающейся в творении и существующей вечно. В этом же русле лежат представления неоплатоников об отношении космоса и божества. Но здесь мы забегаем несколько вперёд. Вернёмся к возникновению философии.
Для философов решающей становится умозрительная природа излагаемых ими представлений. Это уже не результат некоего очевидного для всех созерцания, а вывод, к которому приходят в результате использования специальной ментальной техники, аналога той техники, которая используется для преобразования окружающего человека мира. И подобно реальной деятельности, открывающей несамоочевидные возможности мира, философское умозрение призвано открывать перед человеком скрытые от его созерцающего ума аспекты реальности. Фалесово утверждение о том, что «всё есть вода, и мир полон

читати