Завантажити

меньше следов культурно-исторической специфичности они на себе несут и тем легче их использовать в практически любой ситуации, с которой сталкивается современный человек.
Казалось бы, открытие того факта, что мы имеем доступ к практически неограниченному арсеналу мировоззренческих интуиций, открывает дорогу к выработке нового мировоззрения, учитывающего реалии человеческого существования в современном, далеко не совершенном мире. Но не всё так просто. Принятие и осмысление новых мировоззренческих интуиций наталкивалось на сопротивление со стороны того типа рациональности, который сформировался в культуре буржуазного общества. Новые мировоззренческие интуиции не вписываются в ту картину мира, из которой вырос и которую поддерживает актуально существующий тип рациональности. Ситуация усугубляется ещё и тем фактом, что нынешний господствующий тип рациональности принципиально отличается от предыдущих форм рациональности. И отличие это заключается прежде всего в том, что нынешняя рациональность плотно связана с техникой, в успехах которой она находит дополнительное обоснование своей адекватности и легитимности. Соответственно, рациональная цензура со стороны существующего мировоззрения осуществляется не только на идеологическом уровне, но и на уровне человеческого существования. Жизнь в индустриальном обществе предполагает, что техника заполняет весь мир человека. Человек сталкивается с ней практически везде. Техника используется и в частной сфере, и в производстве, и в публичной жизни. Техника опредмечивается не только в машинах и механизмах, но и в определённых необъективированных алгоритмах взаимодействия с людьми, обществом и государством. Знание законов построения технических систем становится жизненно важным условием успешного функционирования как общества в целом, так и отдельного человека. Мир техники предстаёт некой второй объективностью, диктующей человеку свои условия и не считающейся с его реакцией на эти условия. Человек не может не видеть, что рациональность построена на тех же принципах, что и современная техника, он сначала усваивает их необходимость, силу и действенность из собственного опыта бытия в мире и лишь позже, и то не всегда, происходит ознакомление с теорией, стоящей за этими принципами. Естественно, что в этих условиях рациональность становится синонимом адекватности, совершенства и объективности и отказ от сложившейся рациональности предстаёт намного более сложной задачей, чем в предыдущие эпохи. Легитимизация новых мировоззренческих интуиций только на том основании, что их переживание снимает определённые экзистенциальные проблемы, становится невозможной. Современный человек настолько самоотождествляется со своей сознательной, построенной на рациональной основе субперсоналией, известной как личность, что готов рассматривать как неадекватные любые интуиции, не соответствующие актуально существующей форме рациональности, пусть даже они самым тесным и непосредственным образом связаны с его становлением в качестве человека. Тот факт, что тип рациональности, который мы связываем с развитием буржуазного общества, функционирует не только в мировоззренческой, но и в производственной сфере, означает, что реализация апофатической установки в нынешних условиях представляет собой дело гораздо более сложное, чем в предыдущие эпохи. Как мы помним, основным мотивом, который привёл античных мыслителей к принятию апофатической установки, был факт невозможности переживания бытийного опыта без отключения дискурсивного мышления. Ренессансный опыт апофатизма базировался на сходной системе мотивации, только использованной в реверсном режиме. Ренессансные мыслители не могли сосредоточиться на мирской деятельности, сулившей им приобщение к высшим тайнам бытия, без того, чтобы отказаться от богословской системы рациональности, рассматривающей мир как творение божества, которое, соответственно, не обладает статусом полной реальности. В обоих случаях побудительным мотивом к принятию апофатической установки была её продуктивность при решении мировоззренческих проблем. В наше время только такой мотивации недостаточно, видимо, необходимым условием принятия апофатической установки должна быть не только её мировоззренческая продуктивность, но и определённое «научное» обоснование ограниченности существующего типа рациональности, и демонстрация возможностей технического использования новых типов рациональности, и не просто использования, а более эффективного, с точки зрения обеспечения человеческого существования, использования. Можно предположить, что реализация апофатической установки в современной культуре предполагает серьёзные рефлексивные усилия, призванные продемонстрировать ограниченность тех представлений о человеческом разуме, которые лежат в основании того типа идеологий, которые сопровождают становление и развитие индустриального общества. С этой точки зрения безусловный интерес представляет критика так называемой теории сознания, предпринятая в философии XX века.
Прежде всего очертим

читати