Завантажити

вассалитета, предполагающего определённую свободу в отношениях между высшими и низшими, неразвитость института свободных городов создавали значительно меньше возможностей для жизненного манёвра индивида. Естественно, что в этих условиях представление о неограниченной индивидуальной суверенности человека имело значительно меньше шансов на успех, чем на Западе. Именно здесь родилось направление богословия, названное апофатическим и исходящее из принципиальной ограниченности человеческой способности к богопознанию.
Совсем другая картина наблюдалась в западных областях бывшей Римской империи. Как только новая деятельностная интерпретация священного заработала и человек получил утерянный было доступ к бытию, с новой силой возник соблазн преувеличения возможностей деятельностного активизма, что нашло своё отражение в признании приоритета познавательного отношения к божеству перед остальными формами духовной активности. Фактическим подтверждением этой позиции стало признание томистской версии богословия в качестве основной в западном христианстве. Ориентируясь на эссенциалистскую парадигму, католическое богословие закрывало глаза на присущие ей непоследовательность и ограниченность. Предпочитая прагматическое удобство логической необходимости и исходя из практической познаваемости бога, западное богословие игнорировало основное противоречие своей концепции, противоречие, характерное не только для средневековой богословской мысли на Западе, но и для всей западной философской эссенциалистской метафизики вплоть до XX века. Это противоречие состоит в признании, с одной стороны, непознаваемой божественной сущности, а с другой – в причастности человека – в соответствии с высказыванием апостола Петра – к «божественному естеству» (2 Пётр. 1: 4). Хорошо осознавая возможность непознавательной или, как минимум, неэссенциальной версии богословия, католицизм не приветствовал развитие богословской мысли в этом направлении. И эта стратегия достаточно эффективно работала на протяжении длительного времени. Характер социальной организации западного общества, технические успехи, институциализация церкви в качестве достаточно автономного социального образования делали возможным достижение состояния религиозного «спасения» без педалирования внерациональных измерений церковной веры.
И только мировоззренческий кризис позднего Средневековья привёл к возрастанию интереса к апофатическому богословию со стороны западной ветви христианства. Этот период в истории европейской культуры чем-то напоминает период эллинизма и характеризуется повышенным интересом ко всем тем феноменам, которые мы связываем с проявлением бытийного опыта. Не удивительно, что данное время характеризуется возрастанием интереса к апофатическому богословию прежде всего со стороны таких мыслителей, как Иоанн Таулер, Рюисбрук Удивительный, Сузо, Ангел Силезий, Игнатий Лойола и др.
В целом ситуацию, предшествующую Новому времени, можно типологически уподобить той, которая сложилась в Античности накануне принятия христианства. Развитие рефлексивной активности, основанной на христианской традиции, подавило доступ к бытийному опыту, результатом чего стало нарастание мировоззренческого кризиса в позднесредневековом обществе. Ответом на сложившуюся ситуацию стали сознательное ограничение познавательных способностей человеческого разума и поиск новой парадигмы, способной обеспечить доступ человека к бытийному опыту. Такую парадигму представлял собой гуманизм Нового времени. Крушение традиционного христианского мировоззрения означало, что все те образы и способы переживания бытийного опыта, в основе которых лежало представление о существовании сакрального посредника между человеком и богом, утратили свою силу и были не в состоянии обеспечить человека необходимым объёмом бытийных переживаний, человек остался один на один с миром. У человека остался его индивидуальный опыт, именно с опорой на него он должен был выстроить свою картину мира и придать ей необходимую силу для того, чтобы противостоять превратностям человеческой жизни, а это значит, что ему необходимо было связать интуиции бытийного опыта с реалиями своего индивидуального существования. Для этого необходимо было придать сакральный статус всему, что связано с индивидуальным человеческим существованием, что и было сделано в гуманизме. С этого момента человек вновь обрёл почву под ногами и продолжил дальнейшее развитие деятельностного отношения к миру. Именно с Новым временем мы связываем главнейшие достижения человека в сфере техники и науки. Успехи на пути прогресса и упование на силу человеческого разума, характерное для этого периода истории, породили иллюзию окончательной победы дискурсивных, пропозициональных форм духа над традиционными нерациональными формами духовной активности.
Характерно, что разрушение религиозности в Новое время не сопровождалось отказом от эссенциалистской установки, просто на место бога был поставлен человек и познание провозглашалось высшей формой человеческой

читати