Завантажити

священного. Новая религия освятила человеческую деятельность, типологически связав её с сакральным первоисточником – деятельностью творца. Возникшая на основе этой аналогии возможность перенесения сакрального измерения бытия в мир человеческой деятельности обеспечила субъекту этой деятельности достаточно надёжный доступ к бытийному опыту в режиме реального времени. Как только такой эффект был достигнут, человек деятельностный получил в своё распоряжение надёжный мотивационный ресурс, позволивший ему достаточно долго и комфортно существовать в охлаждённой атмосфере деятельностного мира. Корпус новой религии обеспечил соединение в одном теле двух разнокачественных реальностей – реальности повседневного мира человеческой деятельности и трансцендентной реальности священного. Это соединение реализуется через работу специального механизма, ответственного за переживание определённых бытийных феноменов в процессе человеческой деятельности. Концептуальным аналогом этого соединения становится свод определённых правил связи между профанным и сакральным, связи, обеспечивающей доступ человеческой личности к трансцендентным измерениям реальности. В основе этих правил лежит представление о соотношении истины, репрезентирующей личностную суверенность человека, и Откровения, ответственного за трансцендентное измерение бытия. В основе такого концептуального соединения, которое при всей своей значимости для культуры носило вторичный, эпифеноменальный, характер, лежало метафорическое отождествление додеятельностных символов бытийного опыта с реалиями деятельностного мира, отождествление, носившее не только концептуальный, но и реально энергийный характер, что, в конечном счёте, и обеспечивало доступ человека той эпохи к опыту бытийствования41.
Новая личностная интерпретация опыта священного не могла возникнуть на пустом месте и необходимо должна была если не базироваться на достижениях человеческого духа эпохи становления человеческой индивидуальности, то активно их использовать. Именно это и произошло с христианством. Возникнув первоначально как религиозный опыт великого виртуоза, продолжавшего отождествлять себя с иудейской религиозной традицией, далекое от античных традиций, христианство подверглось основательной трансформации, став тем привычным нам христианством, которое мы связываем с решениями Никейского собора. Именно эта трансформация сделала его востребованным со стороны античного общества и позволила ему просуществовать вплоть до нашего времени, выполняя функцию основного мотиватора европейского человека. Е.А.Торчинов пишет: «Таким образом, христианство оказалось как бы плавильным горном, переплавлявшим в себе культурное и религиозно-философское наследие средиземноморского мира, создавая новый синтез, отнюдь не сводимый ни к одному из своих компонентов, ни к Афинам, ни к Иерусалиму в чистом виде. Именно этот синтез сохранил основы культурного наследия Античности в новую эпоху, посеяв семена, из которых взошла новая европейская, романо-германская и византийско-славянская, цивилизация»42.
Христианство стало новой парадигмой для общественного сознания той эпохи, парадигмой, способной гарантировать дальнейшее развитие человеческой деятельности со свойственной ей ориентацией на дискурсивно-пропозициональные формы духовной активности и в то же время обеспечить человека надёжными средствами разрешения стоящих перед ним смысложизненных проблем. Казалось бы, что в этой ситуации мы должны наблюдать ослабление популярности апофатических установок в сфере высокой культуры. Но не всё так однозначно, достаточно сказать, что великие неоплатоники были современниками христианства и их идеи продолжали жить своей жизнью, но и в рамках самой христианской парадигмы зарождается апофатическая установка. Действительно, принятие христианской идеологии привело не только к возникновению христианизированных версий античного рационализма, что в общем-то вполне объяснимо, но и к появлению христианской версии апофатизма, связываемой прежде всего с именем Дионисия Ареопагита. Тексты этого мыслителя становятся известными в V веке и могут рассматриваться как культурные свидетельства позднеантичного периода. Тот факт, что переход от античной парадигмы к христианской не привёл к полному исчезновению апофатизма, может быть объяснён тем, что в отдельных местах позднеантичного мира складывались такие локальные условия существования человека, которые автоматически индуцировали апофатические установки у мыслителей, пытавшихся осмыслить сложившуюся ситуацию, благо дело, неоплатонический апофатизм всё ещё продолжал существовать и оказывать свое влияние на людей. Такое осознание возникло прежде всего там, где система деятельностного самоопределения человека была относительно слаборазвитой и, соответственно, деятельностная трансляция и интерпретация опыта священного имели наименьший запас прочности. Мы говорим о Восточной Римской империи. Сила имперских структур, отсутствие характерного для Европы класса феодалов, связанного отношениями

читати