Завантажити

смысле случайные посетители, путешествующие в поисках кайфа или исцеления от тех либо иных конечномерных проблем или недугов, то религиозные виртуозы проникают в мир нуминозного опыта не как случайные странники, а как воины духа, желающие получить поддержку абсолюта в борьбе человека за вечность. Они приходят в этот мир, обогащённые опытом своих предшественников, и не просто переживают опыт нуминозного, а переживают его через определённую интерпретационную матрицу, в результате их переживания отливаются в ту либо иную систему образов, меняющихся в зависимости от ситуации, в которой находятся субъекты нуминозного опыта. Так, древние греки прошли несколько этапов интерпретации нуминозного опыта, их путь лежал от Диониса к Аполлону и далее к синтезу обоих подходов. Интерпретации различаются и от культуры к культуре. Один и тот же опыт вдохновляет и христиан и буддистов, но образы, сопровождающие эти переживания, весьма различны. Однако как бы ни различались эти интерпретации, одно не подлежит сомнению – в них (интерпретациях) воплощена схема подхода и взаимодействия обществ (культур) с наиболее значимыми для них смысложизненными проблемами, в известном смысле можно говорить об этих интерпретационных схемах как о квинтэссенции той либо иной культуры. Соответственно активность религиозных виртуозов с самого начала исполнена высочайшей метафизической и этической значимостью, а их опыт – это всегда вклад в сокровищницу человечества. Достигаемое в результате этого опыта сопряжение мира горнего и мира профанного очень важно для человеческого существования, и его значение не может быть переоценено. При этом всегда нужно помнить, что в основе любой интерпретации лежит энергетический заряд чистого нуминозного переживания, заряд, восходящий к универсальным измерениям живого и воплощающий в себе факт бытия и единства живого существа и универсума. Становясь конституирующим принципом живого, он начинает восприниматься психикой животных и в конце концов становится ядром человеческого сознания. В этом качестве он изначально заряжен определённым смыслом, достаточно простым, но крайне важным, – смыслом бытия и всеединства живой твари и мира. Переживание этого всеединства вне культурного контекста (или в обеднённом культурном контексте), как правило, и ограничивается тварным горизонтом понимания, со всеми вытекающими из данного обстоятельства следствиями. Именно с таким экономпереживанием бытийственности мы, по всей видимости, и имеем дело в случае аутсайдерского доступа к нуминозному опыту. С этой точки зрения идентичность базового опыта Григория Паламы и некоего анонимного любителя психоделиков не означает идентичности результатов, полученных из данного опыта. Однако такая полярность в отношении к бытийному опыту не исчерпывает всего спектра интерпретаций последнего. Ведь помимо мистов и наркоманов существует множество других пользователей, заполняющих шкалу интерпретаций между этими крайними позициями, и их понимание и оценка происходящего простираются от тварной эйфории до мистического экстаза. Для иллюстрации подобного утверждения обратимся к такой широкоизвестной вещи, сопровождающей бытийный опыт, как фотические эффекты. Они присутствуют в описании опыта во всех традициях, но если для шаманов это один из важных, но все же второстепенных моментов опыта, то в исихазме фотические эффекты интерпретируются как проявление божественных энергий. Вот как пишет об этом Григорий Палама: «… святые духовно видят свет, как сами говорят, ипостасный, а не символический, не наподобие воображений, сплетающихся от сочетания случайных обстоятельств, и что этот свет есть невещественное божественное воссияние и благодать, видимые невидимо и понимаемые непостижимо, – они знают на опыте; но что такое этот свет, они, как сами говорят, не знают»26.
Обобщая вышеизложенное, можно предположить, что базовый нуминозный опыт служит универсальной основой для любой религии и его понимание и восприятие в значительной степени зависят от той системы интерпретации, которая принята в той либо иной религиозной традиции, а сам опыт подвергается мистом тщательной и сложной возгонке, требующей от практикующего полной самоотдачи и служения. Соответственно полученный результат изначально заряжен предыдущим культурным развитием социума, и поэтому грандиозные смыслообразы мистика, снизошедшие на него в виде благодати, столь отличны от достаточно тривиальных переживаний дилетанта. Говоря о тривиальности дилетантского опыта, нельзя упускать из виду то обстоятельство, что даже в таком упрощённом виде он обладает гигантским катарсическим потенциалом, косвенным свидетельством чего является та деструктивная власть, которую имеют над людьми наркотические вещества.
Одна из наиболее загадочных особенностей бытийного опыта – это его гигантская значимость для человека в сочетании с очевидной бесполезностью и нецелесообразностью. Этот опыт не служит ни для чего, он самодостаточен. Для человека, привыкшего воспринимать действительность в целевом контексте, такой

читати