Завантажити

гуманитарного корпуса духовности должна была прийти наука о человеке – антропология.
Результатом каждой из коррекций становилось более или менее устойчивое функционирование механизмов, ответственных за трансляцию опыта бытия на уровень человеческих индивидов. Однако регулирование взаимодействия деятельностного и внедеятельностного начал человеческой субъективности за счёт символической переинтерпретации имеет свои границы. И именно с такой символической, а в конечном счёте – компенсаторной, интерпретацией мы и имеем дело на всех четырёх этапах компенсации. В данном смысле можно говорить о четвёртой коррекции как завершающей. К этому моменту компенсаторные механизмы взаимодействия бытийного и деятельностного измерений человека исчерпывают себя. Дальнейшее поддержание деятельности требует чего-то большего, чем простое улучшение механизмов связи всеобщего и особенного измерений человеческой природы. Неудачи в разрешении того мировоззренческого кризиса, с которым столкнулся современный человек, позволяют предположить, что человеческая деятельность исчерпала свою ресурсную, заложенную предыдущими додеятельностными периодами человеческой истории базу и что человек как никогда близок к границам того пространства, в котором было возможно использование привычных нам механизмов организации человеческой деятельности. Выход же за пределы этого пространства означает нечто ужасное для деятельностного взгляда на мир. Человеку внезапно открылось, что масштаб человеческой деятельности ничтожен по сравнению с масштабом неприрученного мира. Перед человеческим индивидуумом встала задача адаптации к факту существования неподвластного человеческой деятельности огромного и безучастного к человеку мира. Оказалось, что созидательный потенциал человеческого разума не столь уж и значителен по сравнению с безразличной мощью универсума, и не подозревающего о существовании нарциссирующего и самонадеянного человека деятельного. Ирония момента заключается в том, что об этом безграничном и безразличном по отношению к человеку мире человек узнал при помощи науки, которую он наивно рассматривал в качестве своего могущественного средства для подчинения мира, не подозревая, что тот фрагмент реальности, в пространстве которого до сих пор развивалась его деятельность и который выглядел как гармоничный, подчинённый законам и, значит, потенциально осваиваемый мир, на самом деле не более чем заповедник для взращивания человеческой деятельности, заповедник, любезно предоставленный человеку его додеятельностной историей. Оказалось, что за пределами этого заповедника простирается огромный и неподвластный человеку мир. Перед человеком встала задача осмысления открывшейся перед ним реальности, от которой он уже не мог отвертеться простым погружением головы в песок. Развитие научного мышления завело его слишком далеко для того, чтобы он мог уповать на убаюкивающую силу сладостного вымысла. Стало понятным, что то понимание мира, на котором зиждется человеческая деятельность, далеко не универсально и ему предшествует внедеятельностное синкретическое восприятие бытия человека в мире. Человеку предстояло сделать выбор между двумя различными позициями по отношению к реальности, выбор тем более нелёгкий, что, искушённый опытом рефлексии и борьбой за познание истины, он уже был не готов довольствоваться простой непосредственностью восприятия. Для него истина была результатом умопостижения, а не созерцания. Прошло довольно много времени, прежде чем человек понял, что оба подхода к реальности могут сосуществовать друг с другом при условии достижения конструктивного синтеза на уровне сущностных сил человека. Стало ясно, что период развития человека, проходивший в рамках дихотомии «целостность – дискретность», подошёл к своему пределу. Разрешение наметившегося кризиса предполагает занятие человеком некой метапозиции, позволяющей снять противоречие между всеобщим и особенным измерениями в природе человека. Если всеобщее измерение предполагает единство и нечуждость миру, то особенное индивидуальное измерение, наоборот, отделяет человека от мира. Однако человек не может существовать как некий бестелесный общечеловек, не может он существовать и в качестве погружённого в частичную деятельность и лишённого трансцендентной перспективы существа. Где же выход? Решение состоит в нахождении позиции, позволяющей сохранить конструктивный потенциал личностного развития человека деятельностного и в то же время обеспечить человека непосредственным доступом к опыту священного. Такова, так сказать, программная установка. Но как её реализовать? Ведь у человека нет некоего метаинструментария, пригодного специально для этого случая. Вся система человеческой субъективности складывалась внутри мира, заданного диалектикой всеобщего и особенного, соответственно, духовный инструментарий, доступный человеку, ориентирован на это обстоятельство, а другого просто нет. Как же быть? Напрашивается единственное решение – человек должен использовать имеющиеся в его распоряжении средства с

читати