Re: цензії

Автор книг «Моя Лолита», «Я – ведьма!», «Мой труп», «Киевские ведьмы. Меч и крест», «Киевские ведьмы. Выстрел в Опере», «Как я была скандальной журналисткой», «Секс и город Киев», «Замуж в 30 лет!» (подробиці - http://www.luzina.kiev.ua/index/allbook).

Постійна ведуча рубрик «Женский взгляд» («Женский журнал»), «Наследие» (Журнал «Ева»), «Спроси Ладу Лузину» (Журнал «Единственная»)

2008 року на екрани вийшли два фільми за її творами «Мій принц» та «Маша і море».

Стаття з книги «Сто знаменитих киевлян»

Однажды на вопрос «Чего вы боитесь больше всего?» — Лада Лузина ответила: «Мне не страшно умереть. Страшно прожить свою жизнь бессмысленно. Как ни странно, это и есть мой самый мучительный, ужасный, самый неотвязный страх. Я погружаюсь в депрессию, если уходящий день прошел бездарно и глупо. И впадаю в панику от одного предположения: а вдруг я проживу всю жизнь зря?!»

«А в чем же смысл жизни?» — продолжали допытываться журналисты.

«В полной самореализации…»

Наша героиня родилась 21 октября 1972 г. Родители развелись, когда Ладе (тогда еще Владе, Владиславе Кучеровой) было 4 года. Но в отличие от большинства детей, девочка не жалела, что растет без отца. «У меня золотая мама, она никогда мне ничего не навязывала и не запрещала. Позже я поняла то, что осознавала в детстве интуитивно: отец мог бы меня сломать. Мама же вырастила меня совершенно свободной. Именно благодаря ее воспитанию во мне сформировался главный жизненный принцип: в мире нет ничего невозможного! Все правила и законы иллюзорны».

Фамилия ее матери — Лузина — со временем стала Владиным псевдонимом. В молодости Таина Лузина тоже писала стихи, рисовала и пробовала себя в журналистике. Но об этом дочь узнала лишь в двадцать пять. Мать никогда не предлагала ей «достичь всего того, чего не смогла она». Парадокс заключается в том, что Лада Лузина сделала это без всяких просьб…

Свое первое детское четверостишие Влада выдала изумленной бабушке в четырехлетнем возрасте. Она точно помнит, как начала сочинять истории: посмотрев мультик «Русалочка» по сказке Андерсена, девочка долго плакала, а потом сама придумала продолжение, где русалка ожила и отомстила принцу (ведь ничего невозможного нет!). Потом у них с бабушкой появилась своя игра: они сочиняли длинную-предлинную сказку-сериал, где фигурировали отрицательная и положительная героини. Причем внучка всегда вела рассказ от лица отрицательной (ведь быть отрицательным персонажем куда интереснее – ему позволено все!).

Девочка навсегда запомнила, как во втором классе, в ответ на вопрос учительницы: «Почитать вам книжку?» — ее одноклассники ответили: «Нет, пусть лучше Влада нам что-нибудь расскажет». Она вышла к доске и на ходу стала придумывать какой-то роман… Тем не менее школу Владислава не любила, ведь школа, – прежде всего система. А систему — набор придуманных кем-то правил, которые ты непонятно почему должен соблюдать — Лада Лузина не принимала никогда.

В 4-м классе она заболела и вплоть до 8-го практически не посещала занятий. Школьные учителя приходили к ней на дом. Большую часть времени Влада проводила дома одна, в компании любимых книг, дневника, альбома для рисования, исписанных стихами тетрадей. Она обожала одиночество. Редкая для ребенка черта – ей никогда не было скучно одной. «Нет в мире человека интереснее, чем ты сам! — напишет она позже в своей повести «Я+Я, или Крещенские гаданья». – Достаточно лишь раз окунуться в себя, чтобы понять – там таится огромный сверкающий мир…»

В перерывах между больницами и больничными Влада посещала изостудию во дворце пионеров. Ее руководительница выделяла талантливую ученицу и не раз советовала отдать девочку в художественную школу. Но мама Влады сочла, что здоровье дочери не позволит ей там учиться как следует. «К тому же, — весьма трезво заявила она, — моя дочь не слишком любит учиться».

Это материнское трезвомыслие и привело Владиславу в «облегченное» учебное заведение — строительное ПТУ № 18, где как раз набирали экспериментальный курс «Лепщик-модельщик архитектурных деталей». Живопись и композиция значились там как специальный предмет. После 8-го класса мама взяла пятнадцатилетнюю дочь за руку и отвела в училище. Это был последний раз, когда решение за Ладу принял кто-то другой!

«Позже мне говорили, — сказала писательница в одном из интервью, — советуем тебе не позориться и пореже вспоминать свое СПТУ. Но я горжусь своим строительным училищем, оно дало мне гораздо больше, чем школа – это был очень полезный опыт для книжного ребенка. И если при мне кто-то употреблял слово «пэтэушница» в оскорбительном смысле, я всегда отвечала: «Я, между прочим, тоже девочка из ПТУ! И начала свою карьеру с работы на стройке».

В училище Слава (придя в новое учебное заведения, Владислава начала именовать себя так) подружилась с девочкой Леной. Десятилетие спустя Лузина посвятила ей эссе «Девочка, которую я любила». В 18 лет Лена ушла в киевский Покровский монастырь. Но три года, проведенные рядом с ней, оказали на Ладу, выросшую в семье атеистов, огромное влияние, хотя проявилось оно намного позднее. Целых шесть лет Владислава не могла простить Богу этой потери: «Мне было больно даже говорить о Боге, как будто он был мужчиной, который увел у меня Лену!»

После получения диплома Слава Кучерова наотрез отказалась поступать в строительный институт, как советовал ей отец, и отправилась на стройку – в реставрационные мастерские. Профессия «лепщик-модельщик архитектурных деталей» познакомила ее с двумя знаменитыми киевскими зданиями – «Шоколадным домиком» (бывшим Центральным загсом, где когда-то расписались ее родители) и легендарным «Домом с химерами» Владислава Городецкого. День за днем мастер 3-го разряда висела под потолком, освобождая от краски, реставрируя гениальную лепку и все сильнее влюбляясь в архитектуру Киева…

Однако именно эта зарождающаяся любовь стала причиной первого в жизни Славы скандала. За «непристойное поведение» она была сослана на объект «сурового режима» (им оказался нынешний загс Подольского района, где впоследствии Лада расписалась со своим мужем). Суровость режима заключался в том, что работать там приходилось буквально до седьмого пота, а разрешение сходить в туалет вымаливать у прораба. «Непристойность» же стала результатом непреодолимого желания Лузиной театрализировать будничную строительную жизнь.

Она устраивала бурные вечеринки в подсобке, расшивала рабочий ватник блестками и малиновым бисером, раскрашивала ботинки разноцветной масляной краской. А во внерабочее время щеголяла в белых сапогах до колен, и серебряном (сшитом всепонимающей мамой) плаще. На запястье у нее звенел браслет с колокольчиком (украшения Владислава мастерила сама), длинная полуметровая коса распускалась, накручивалась на бигуди и посыпалась золотыми блестками… «Как вы думаете, куда она в таком виде направляется?» — спросила однажды одна из «порядочных» малярш, явно подразумевая – на панель!

Сбежав с «сурового» объекта, следующие двенадцать месяцев Лада (на новом месте работы девушка назвалась новым именем) провела в библиографии, и на исходе года вновь оказалась на грани увольнения. Большую часть рабочего дня она писала рассказы и стихи, правила их, перепечатывала и рассылала в разные журналы. Ответы Ладе (уже принявшей псевдоним Лузина) приходили исключительно отрицательные. Это ее не смущало, скорее веселило. Она собирала «отказы» в папочку, убежденная, что когда-нибудь непременно опубликует их, к стыду всех тех, кто не смог разглядеть в ней талант. Даже укоротив имя Владислава, начинающая писательница была твердо уверена: оно означает «Владеющая славой»! И не сомневалась: слава – нечто, данное ей от рождения.

Как раз в тот момент, когда начальник библиографии принял окончательное решение уволить сотрудницу, Лада Лузина ушла «по собственному желанию». Случайно заглянув на консультацию в Киевский театральный институт и не особенно готовясь к экзаменам, она поступила на факультет театральной критики.

Впоследствии Лада не раз вспоминала, какое невероятное счастье испытала она, оказавшись в театральном, где впервые почувствовала себя нормальной. Точнее, такой же ненормальной, как все собравшиеся здесь. Все ее качества, которые многие считали недостатками, – здесь были достоинствами. Все, что ей запрещалось, – здесь только приветствовалось! Никогда особенно не любившая учиться, здесь она сразу же стала отличницей, лидером, участником, организатором и постановщиком многочисленных тетрализированных празднеств. И умудрилась стать слишком яркой – даже здесь!

Еще на первом курсе Лада опубликовала подборку своих стихов и «Дневник театрального критика» в журнале «Ранок». Купила в магазине поэтическую книгу, увидела адрес издательства, пошла туда и предложила: «Напечатайте мои стихи». Ее отослали в поэтическую студию, там порекомендовали в журнал. Одновременно Лузина начала печататься в газете «Независимость» — как обычно, явилась туда сама и сказала: «Напечатайте мою статью».

Первая же публикация вызвала в институте скандал. Театральная общественность роптала: как студентка, тем паче первокурсница, не боится критиковать мэтров?

Наверное, тогда-то в голове Лады Лузиной и зафиксировались три первых правила скандальной журналистики:

1. Лучший способ быть замеченной – стать причиной всеобщего возмущения.

2. Для того, что бы вызвать всеобщее возмущение, достаточно громко сказать то, о чем прочие тихо шепчутся в кулуарах.

3. Не бояться!

Лада Лузина не боялась ничего. («Кто обрел самого себя, открыл свой мир, понимает – факт существования других миров и других людей несущественен»). Но степень ее бесстрашного наплевательства на общественное мнение стала понятна только тогда, когда она стала работать в газете «Бульвар».

В 1997 году еженедельник «Бульвар» стал отцом украинской скандальной журналистики. В свет вышло знаменитое «банное» интервью. На обложке газеты было опубликовано огромное фото: известный композитор Николай Мозговой в бане с двумя голыми журналистками — Ладой Лузиной и Леной Крутогрудовой. В тексте статьи интервьюируемый жестоко громил коллег – «звезд» украинской эстрады. Скандал на этот раз разразился грандиозный — на всю Украину!

«На том этапе Лада Лузина стала одной из движущих сил, спровоцировавших всех заговорить о «Бульваре» в голос, — написал позже редактор еженедельника Дмитрий Гордон. — Сегодня можно по-разному оценивать тот период: говорить, что ее статьи были за гранью фола и приемы, которыми она пользовалась, недопустимы в профессиональной журналистике.... Бесспорным остается только одно. Даже те, кто ругал ее последними словами, не могли не признать: все, что она делала, было действительно талантливо!»

Помимо «банной» публикации Лузина написала более 500 статей, не менее резких, хамских и… правдивых. Последней из них стал юмористический, безжалостный, выписанный в мельчащих физиологических подробностях рассказ о ее неудачном романе с известным тогда телеведущим.

Затем «звезда» журналистики, чье лицо украшало обложку «Бульвара» чаще, чем лица иных певцов и актеров, «фея скандала», «мадемуазель скандал», «девочка-скандал» вдруг исчезла. Со временем Лада узнала немало версий своего исчезновения: начиная от «Лузиной наконец стало стыдно, и она покончила с собой» и заканчивая «Лузину прикрыли сверху, побоявшись, что рано или поздно, журналистка доберется и до политиков».

Все объяснялось намного проще. В 20 лет Владислава фанатично жаждала славы. Ей страстно хотелось, чтобы мир узнал: она существует. «Скандал же был выбран мной подсознательно, как кратчайший путь из пункта «А» в пункт «Б». Точнее из «Б» в «А», поскольку для того чтобы тебя заметили, нужно всегда идти «против», — написала она в своей книге «Как я была скандальной журналисткой». Лада Лузина поступила просто — пришла и сказала: «Вот я! Смотрите!» Но ближе к 25 перед ней стал вопрос: «А кто я, собственно, такая?» И она снова «пошла сама» на поиски самого важного человека своей жизни – Лады Лузиной.

Она вела программу «Нахаб-парад» на Первом национальном канале, пробовала писать стихи к песням, занималась организацией фестивалей, работала пресс-аташе и на радио, рисовала и организовывала собственные выставки, прежде чем отыскала ответ… В детстве Владислава Кучерова мечтала стать поэтом и режиссером. Потом поверила, что нашла себя в театральном институте. Затем ее занесло в журналистику. Но она никогда не мечтала быть журналисткой! Да и после первого курса театрального предприняла попытку сбежать. Послала свои одноактные пьесы в московский Литературный институт и, получив приглашение на экзамены, собралась покинуть город навсегда.

Но Город распорядился иначе. За день до отъезда у Лады вытащили из кармана кошелек и паспорт. Восстановить документ за сутки не представлялась возможным. Без паспорта на экзаменах в Литинституте было нечего делать.

Быть может, Киев просто не хотел ее отпускать? Зная, что десятилетие спустя в ее лице он получит своего самого преданного певца и на титульных страницах книг Лады Лузиной будет напечатано «Моему Городу посвящается».

Первую книгу, которая называлась «Моя Лолита», Лузина издала сама. Сама нашла деньги, сама договорилась с типографией и магазином, сама организовала рекламу и презентацию на Крещатике, с участием своих же друзей – Натальи Могилевской, Андрея Кравчука и Андрея Данилко. Тираж «Лолиты» был распродан в рекордные сроки. Окрыленная первой победой Лада (сама) вышла на издательство «Фолио»… И жизненный путь ее, запутанный и неопределенный, казался таковым кому угодно, только не ей самой.

Ведь, меняя имена, она — Влада, Лада, Слава – всегда оставалась верной себе, Владиславе. Меняя профессии, всегда писала: стихи, рецензии, статьи, сценарии теле- и радиопередач! И всегда и везде пыталась срежиссировать жизнь по своему идеальному сценарию – на стройке, в институте, в газете «Бульвар», она строила свой собственный, правдивый и театрализированный «сверкающий мир».

«В глубине души я всегда ощущала себя милым Деточкиным, совершавшим грабежи из самых лучших побуждений. И то, что за ним гналась милиция, а мне вслед шипели «сука и стерва», свидетельствовало лишь о несовершенстве законов. В его случае – уголовных, в моем — нравственных законов общества, утверждавших, что изменять жене – нормально, а обличать мужа в измене – аморально. Петь под фонограмму – допустимо, а разоблачать артиста – некорректно. Можно делать все, что нельзя, нельзя же только говорить об этом вслух…» («Как я была скандальной журналисткой»).

Лада Лузина никогда не нарушала законов – она искренне не верила в факт их существования. И пыталась поделиться своей верой с другими — в мире нет невозможного! Смысл жизни – в реализации собственного «я». И потому все твои потаенные мечты должны сбываться!

За пять лет жизни в литературе бывшая «самая скандальная журналистка Украины» стала одной из самых продаваемых писательниц нашей страны. Выпустила семь книг, сама нарисовала иллюстрации к ним. Снялась для обложки одной из них голой, верхом на метле. Заработала приз «Лучшая писательница года» («Золотой Феникс») и множество новых титулов: «ведьма», «Булгаков в юбке»… По ее литературным произведениям сняты художественные фильмы «Мой принц» и «Маша и море». По местам, описанным в романе «Киевские ведьмы» уже водят экскурсии киевские экскурсоводы! В 2008 году приключенческий роман Лады Лузиной «Киевские ведьмы. Меч и крест» вышел в Германии. Его продолжение «Киевские ведьмы. Выстрел в Опере» стало единственной русскоязычной книгой, названной «Лучшей украинской книгой года» (Конкурс журнала «Корреспондент»), а цикл «Киевские ведьмы» стал финалистом национальной российской премии «Книга года».

Впрочем, многие по-прежнему считают ее просто «талантливой пиарщицей»… Но только не читатели. Только не ее Город — Киев, «Столица Ведьм и Столица Православной веры», Город, в котором стоят четыре Лысых Горы, Город, о мистических тайнах которого пишет теперь Лада Лузина.

Свой нынешний интерес к мистике глава Клуба киевских ведьм объясняет так: «Это жанр, работая в котором, я, как писатель, не ограниченна законами реальности. Жанр, где возможно абсолютно все… Но где-то в глубине души я верю: все, о чем я пишу – чистая правда! Можно летать на метле, можно ходить в прошлое! Я просто еще не придумала как…»