Завантажити

детей отцов лишаешь?.. – он погрозил кулаком невидимой наемнице. – Что тебе в этой войне, сука? Что тебе здесь надо? У тебя что, дома своего нет?.. Я буду не я, если тебя, подлюга, не убью! Вот этими самыми руками!.. Богом клянусь!..
С той поры у Саши появилась снайперская винтовка Драгунова с отличной оптикой. Он выслеживал снайпершу долго и упорно, он часами наблюдал за ее позицией, ожидая одного неверного движения, одной ошибки. Он был терпелив и холоден, как дикарь, вышедший на тропу войны, как туземец, не изнеженный цивилизацией, без усталости, без нервов, без сострадания.
Несколько раз он чуть было не накрывал снайпершу, но ей везло, очень везло. В конце концов она почувствовала, что за ней целеустремленно охотятся, и начала охотиться за своим охотником.
Это продолжалось шесть дней. Они меняли позиции, провоцировали друг друга всевозможными трюками вроде поднятой над укрытием шапки, и следили, следили один за другим. Все время. Несколько раз то он, то она были на волосок от смерти, однажды ее пуля даже пробила Сашину камуфляжную маску и оцарапала щеку. Но он с прежним упрямством продолжал охоту.
И она не выдержала. На седьмой день она пропала, и никто уже не беспокоил ополченцев с помощью снайперской винтовки.
– А все таки я ее не убил! – мрачно констатировал Саша утром восьмого дня, когда уже было понятно, что снайперша ушла. – Все таки я ее не убил!..
– Херня, брат, ушла и ушла, – успокоительно бормотал Ванька Горлов, пушкарь. – А мы и так румынам отомстим. Без нее, – и пояснил вопросом: – Пушка-то наша нам на что, а? Пушка-игрушка...
И в тот же день они пошли мстить.

Это была отличная горная пушка почтенного калибра 76 миллиметров. Безо всяких там колес, лафетов и щитов, всего только массивная труба на треноге, она была очень легка и удобна в обращении. Шутка ли: в случае необходимости Ванька-пушкарь пер ее на новую позицию в одиночку. Для такой пушки не требовалась специально подготовленная позиция. Достаточно было первой попавшейся низинки. И лупила «игрушка» на добрых пять километров, а уж на три – наверняка. Лучшее тяжелое оружие для немногочисленной, подвижной команды «шатунов» трудно было себе представить.
И вот в этот день, дождавшись обеда, «шатуны» выдвинулись в давно облюбованную ложбинку, откуда открывался шикарный сектор обстрела румынских позиций. Почему именно в обед? Потому что уж больно весело было врезать по жрущим свою мамалыгу румынам серией осколочных снарядов. Ведь более беззащитным и уязвимым, чем во время еды, солдат может быть только, наверное, во сне. Или при справлений нужды.
Выдвинувшись на огневую позицию, навели бинокли. Присмотрелись. Румыны на той стороне, расположившись между деревьями вокруг бачков с обедом, мирно трапезничали. В ярком солнечном свете были хорошо видны сгорбленные над мисками фигурки в хаки, мерно двигающиеся руки с ложками, брошенное рядом на траву оружие.
Установили пушку, навели, зарядили и, благословя, грохнули.
Трах! Бах! В румынском лагере поднялось раскидистое земляное дерево. Опешившие от неожиданности правобережные муравьи в хаки кинулись врассыпную, роняя миски, ложки, автоматы.
Трах! Бабах! На той стороне снова полетела во все стороны земля, несколько фигурок остались лежать в траве. Остальные, сломя голову мчались к окопу.
Трах! Тарарах! Снаряд ударил точно в одну из кучек беглецов. Вместе с комьями земли веером полетели ошметки человеческой плоти.
Тут же заговорили с той стороны автоматы, потом пулеметы, еще через десяток секунд несколько раз подряд громыхнули гранатометы.
«Шатуны» оттянулись назад.
– Ну что, попустило? – улыбаясь, спросил Ванька, когда они вернулись к землянке.
– Да где там... – мрачно покачал головой Саша.
– Понимаешь, наша пушка – штука хорошая, спору нет. Только ведь Серегу-то ею не вернешь...
«В древнегреческой мифологии, – подумал Миха, – существовало волшебное оружие, которое при желании могло лечить нанесенные им раны... Как жаль, что мы не древние греки!..»
– А у него ведь двое детей осталось, у Сереги... – пробормотал с горечью Саша.

Еще недели две назад – после неоднократных подготовительных встреч с канистрами вина на нейтральной полосе – ребята-ополченцы с «Тюльпана» наладили прямую телефонную связь с румынскими карабинерами напротив. Втихую конечно. И с того времени ни тем, ни другим не приходилось строить догадки насчет намерений визави в неприятельских окопах. Просто крутишь ручку полевика, привет, мол, мужики, как дела? «Нормально. А у вас?» Ну, тоже, дескать, ничего. Что на завтрак было? Опять мамалыга? «А вы опять «Сектор Газа» слушали?» Ну, и так далее. Но это – вводная часть разговора, чтобы, так сказать, прощупать почву, чтобы выяснить, нет ли сейчас на позициях какого строгого начальства, не обломились ли карабинеры дружить, не заменили ли их какой другой частью. А уж потом спрашиваешь, ну что, мол, сегодня воюем? «Да нет. Зачем?» А если к ночи

читати