
Re: цензії
- 11.03.2025|Марина Куркач, літературна блогерка, м. КременчукЖінкам потрібна любов
- 05.03.2025|Тетяна Белімова"Називай мене Клас Баєр": книга, що вражає психологізмом та відвертістю
- 05.03.2025|Тетяна Качак, м. Івано-ФранківськСтефаник у художньому слові Оксани Тебешевської
- 22.02.2025|Василь Пазинич, поет, фізик-математик, член НСПУЗоряний "Торф"
- 18.02.2025|Світлана Бреславська, Івано-ФранківськПро Віткація і не тільки. Слово перекладача
- 15.02.2025|Ігор ПавлюкХудожні листи Євгенії Юрченко з війни у Всесвіт
- 14.02.2025|Ігор ЗіньчукЗагублені в часі
- 05.02.2025|Ігор ЧорнийЯке обличчя у війни?
- 31.01.2025|Олег СоловейЗалишатись живим
- 29.01.2025|Ігор ЗіньчукПрийняти себе, аби стати сильнішою
Видавничі новинки
- Микола Мартинюк. «Розбишацькі рими»Дитяча книга | Буквоїд
- Ніна Горик. «Дорога честі»Книги | Буквоїд
- Еліна Заржицька. «Читанка-ЧОМУчка». 7+Дитяча книга | Буквоїд
- Мистецтво творення іміджу.Книги | Дарина Грабова
- Еліна Заржицька. «Читанка-ЧОМУчка»Дитяча книга | Буквоїд
- Ігор Павлюк. «Торф»Книги | Буквоїд
- Вийшла антологія української художньої прози «Наша Перша світова»Книги | Іванка Когутич
- Олександр Ковч. "Нотатки на полях"Поезія | Буквоїд
- У видавництві Vivat вийшов комікс про Степана БандеруКниги | Буквоїд
- Корупція та реформи. Уроки економічної історії АмерикиКниги | Буквоїд
Літературний дайджест
Люди Земли и эфира
Евсеев Б.Т. Пламенеющий воздух: История одной метаморфозы: Роман. – М.:Время, 2013. – 416 с.
Новый роман Бориса Евсеева о попытке поймать неуловимое: пятую стихию, Апейрон, беспредельную космическую сущность, долетающую к земле эфирным ветром, будоражащим «нашу проклятую и обожаемую жизнь». Главы из романа опубликованы в журнале «Человек на Земле», № 3.
Я знал, что время избавит нас
От дивных своих затей,
Поскольку Бог изготовил Час
Исхода от ловчих сетей.
А если мир доведёт до слёз,
То вспомни, – как пенье птиц,
Фортуна имеет триста колес
И тысячу разных лиц.
Сергей Гонцов
«Веселинка», сумасшедшинка, блеск взвинченной, взвихренной фразы; воздушные ямы пауз, остановка – и снова стремглав вверх и камнем вниз, мысль, стремительная, как атака сокола; ведь сокол или кречет – сквозной образ, символ, может быть, alter ego Бориса Евсеева. Его интонацию в сегодняшней российской прозе ни с кем не спутаешь. Его темы – всегда неожиданны, жёстки, нелицеприятны и неудобны; его постоянное стремление исследовать «норы земные» не менее сильно и успешно, чем стремление озирать краски земли с высоты птичьего полета. Новый роман – о попытке поймать неуловимое: пятую стихию, Апейрон, беспредельную космическую сущность, долетающую к земле эфирным ветром, будоражащим «нашу проклятую и обожаемую жизнь».
Сарказм и горечь памфлета, тихое обаяние малых российских городов – глубинки, тридевятого царства; потрясающая воображение философия «эфирного дела», переворачивающая расхожие представления о сегодняшних возможностях науки, предлагающая объединить познание научное и религиозное на основах новой духовности – всё вместе, скреплённое авторской волей, рождает блистательный роман-провокацию (не в политическом смысле, разумеется, употребляю это слово), расталкивая, тревожа читательское сознание и совесть.
Роман-бунт, роман-вопль, роман о подменах – в науке и духовности в первую очередь; о злостном накоплении, диком стяжательстве и чрезмерном потреблении; о нецерковном, мирском нестяжании как выходе из нравственного кризиса; о священниках, которых не оказывается в храме, когда в них большая нужда; о короткой детской жизни, уместившейся в пару президентских правлений; о путях возрастания наших душ и наших эфирных тел – а путей таких великое множество: творчество, монашество, любовь… О пути особенном, умножающем не только индивидуальное эфирное тело, но водвигающем в небесный эфир целые страны и народы – о пути юродивых, одной из сквозных и важнейших тем Евсеева.
Книга – вызов самому страшному врагу человечества, насколько я понимаю позицию автора, – под угрозой сегодня не только эко-, био- и прочие оболочки Земли; расползающийся, как чума, самодовольный здравый смысл, столп и утверждение истины человека потребляющего, грозит «полному уничтожению мыслящего человека как самостоятельного биологического вида». Слышите? Самостоятельного. Биологического. Вида. Трудноприемлемую для многих мысль утверждает и собственно художественный посыл романа, и прямые авторские формулировки. «Здравый смысл вредит любому виду творчества». В области науки человек-потребитель жив «приятными догмами», в области государственного управления – иллюзорным самодурством («взять да и запретить» эфир как неудобное чиновникам состояние материи!); в области литературы – «резвыми метафорами», которые поставляют рабы-«литтуземцы». Есть ещё одна особенно преследуемая Евсеевым тема, которой посвящён отдельный пласт повествования: «Сикофантские сюжеты – зачитаешься! Составить донос – не повестуху слепить!» Покойный мой свёкор, – а среди его бесчисленных знакомств водились самые непредсказуемые, – рассказывал, как ему в некоем сибирском городе довелось полистать подшивки дел заключённых 30-х годов – три четверти были заведены по доносам соседей по коммуналкам…
Россия, Ярославская область, городок Царёво-Романов на реке Рыкуше при впадении её в Волгу, 2-я Овражья улица, «Ромэфир» – тот ещё адресок. Книга читается залпом, как лихо закрученный, не дающий на чашку чая оторваться детектив, к тому же заставляя улыбаться, а то хохотать до слёз – но перевернув последнюю страницу, испытываешь редкое по нашим временам желание перечитать роман медленно, сосредоточиваясь на философском, интеллектуальном его заряде. Но поневоле вновь увлекаешься крутыми сюжетными поворотами и смеёшься вновь, ибо не придумано на свете лучшего, чем смех, оружия против глупости, пошлости и здравого смысла, которые Автор числит среди первых своих противников. Кроме того, книга рождает «ликующе странное», страстное желание исповедаться, очиститься, содрать прежние наросты жизни, начать с нуля, приготовившись к чему-то главному…
На память пришла история одного из самых симпатичных мне героев Честертона – история изобретательного вора Фламбо. «Фламбо» – «пламенеющий факел», для Честертона он один из программных героев. Фламбо – особенный вор, «вор-нестяжатель», его занятия для него самого – нечто вроде шахматных этюдов, которые он с блеском решает. Обладая талантом, он реализует его в полной мере и таким образом (может быть) готовит себя к моменту, когда встреча с отцом Брауном окончательно преобразит его к исходу в новую жизнь.
Почему вдруг Фламбо? Когда мы вместе с Борисом Евсеевым обращаем наш гнев, смех и негодование во внешний мир, тут всё ясно. Но роман звучит провокацией и по отношению к каждому из читающих, ибо все мы ничтоже сумняшеся и, главное, с легкостью необыкновенной, прямо таки эфирной, относим себя к расе творческой, избранной, а как же иначе?
Роман подталкивает к неожиданным ассоциациям, в нём много ситуативных и чисто словесных аллюзий, чьё ощутимое и даже настойчивое присутствие становится понятным лишь к концу повествования. Одни «несвоевременные мыслишки» чего стоят! Вот именно, несвоевременные, пытаюсь представить себя на месте романного недруга: к России – Романову подступает жесточайший кризис, того и гляди, перегородят Транссиб палаточными городками бунтующие безработные, а то и похуже; – автор же втюхивает читателю очередную утопию, абсолютно несовременную, несвоевременную мечту.
Но вот же они, единомышленники мечты: отзвуки пушкинского, гоголевского, щедринского, достоевского, чеховского, бунинского, булгаковского, гроссмановского мира; они встают с автором плечом к плечу, как рядом с Трифоном Петровичем Усыниным, укрепившим на могиле Ромы беленького табличку с надписью о первом эфирном человеке нашего времени, встают почти все сотрудники «Ромэфира»; русская литература по-прежнему трудится над созданием нового, достойного бессмертия человека.
P.S. Недавно я приглашена была взглянуть на коллекцию камней. Хозяин дома, видно, обрадовавшийся возможности щегольнуть перед новичками собранными почти за полвека диковинками, выносил из соседней комнаты и открывал коробку за коробкой. В одной оказались картины природы, подсмотренные мастером при обработке минералов. Я перебирала забавные каменные причуды, как вдруг с ошлифованного скола размером в мужскую ладонь на меня ринулась эфирная саламандра! Та самая, которую из корзины аэростата наблюдали американский профессор Морли и его помощник, славянин с библейским именем Ефрем.
Кимры – Москва,14–19 августа 2013
Коментарі
Останні події
- 13.03.2025|13:31У Vivat вийшла книжка про кримських журналістів-політвʼязнів
- 13.03.2025|13:27Оголошено короткий список номінантів на здобуття премії Drahomán Prize 2024 року
- 11.03.2025|11:35Любов, яка лікує: «Віктор і Філомена» — дитяча книга про інклюзію, прийняття та підтримку
- 11.03.2025|11:19Захоплива історія австрійського лижника: «Виходячи за межі» у кіно з 13 березня
- 11.03.2025|11:02“Основи” видають ілюстрованого “Доктора Серафікуса” В. Домонтовича з передмовою Соломії Павличко
- 10.03.2025|16:33Стартував прийом заявок на фестиваль для молодих авторів “Прописи”
- 07.03.2025|16:12Життєпис Якова Оренштайна у серії «Постаті культури»
- 05.03.2025|09:51Міжнародна премія Івана Франка оголосила довгий список претендентів
- 02.03.2025|11:31Я стану перед Богом в безмежній самоті…
- 01.03.2025|11:48У Харкові пошкоджено місцеву друкарню «Тріада-Пак» і дві книгарні мережі «КнигоЛенд»