В столице более 400 библиотек, около половины - небольшие районные. Однако местные власти неоднократно давали понять, что поддерживать будут лишь тех, кто докажет, что может существовать, прежде всего, за счет своего читателя. Как наладить просветительский бизнес большинство библиотекарей пока не знают, но в один голос опровергают миф о том, что с появлением интернета их профессия потеряла смысл.

— Вы если будете про нас писать, то скажите, что чужих пенсионеров мы не принимаем! Только из этого района. А то каждый раз, как про нас пресса напишет, так шквал старичков! — беспокоится заведующая компьютерным залом Центральной библиотека №66 им. Фурманова.

Обещаю учесть ее пожелания, хотя поверить в ажиотаж вокруг информационных технологий непросто: кроме меня, библиотекаря и заведующей сектором культмассовой работы Марины Павловны Соловьевой в помещении никого. Говорят, сегодня просто нет занятий. Иначе все места были бы заняты.

Курсы компьютерной грамотности очень популярны среди пенсионеров. Мотивации всегда разные: у кого-то дети живут за рубежом, другие хотят научиться писать жалобы в электронной форме, третьим просто не хватает общения. Сейчас в библиотеке всего десять компьютеров, но группы набиваются до двадцати человек. Те, кто плохо видит, быстро выбывают, объясняют мне.

Помимо текстового редактора и простейшей обработки изображений, пенсионеры осваивают интернет. Многие, конечно, сразу же лезут в Одноклассники, — сокрушаются библиотекари. Впрочем, на особо прытких бабушек и дедушек всерьез здесь никто не обижается. «Научить пожилого человека держать мышку — это же целое искусство! — оживляется преподаватель. — Это как поставить руку пианисту, не легче!» Чтобы закрепить новый навык, с некоторыми учениками приходится заниматься по полгода.

Марина Павловна уводит меня в другие залы. Приход журналиста здесь никого не удивляет. Женщины интеллигентно улыбаются и представляют друг друга в формате «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Замедляем движение у стенда, посвященного истории библиотеки. Упустить этот ритуал сложно — стенд находится прямо у входа рядом с гардеробом. За стеклом документы, отражающие вехи развития библиотеки. На черно-белой фотографии веселые люди едут в телеге. Они улыбаются, и под взглядом сияющей Марины Павловны я тоже невольно начинаю улыбаться. Ниже на полке — сборники поэтической группы СМОГ. Это объединение творческой молодежи 1960х годов, куда входили Губанов, Батшев, Алейников, Дубин, Кублановский и другие в то время известные, но официально непризнанные поэты. В библиотеке очень гордятся тем, что именно в этих стенах в 1965 году прошло первое публичное выступление этой группы. В результате объединение получило, наконец, точную дату своего рождения, а библиотека — пикантную ноту бунтарства в своей истории. С тех пор литераторам здесь особый прием, особенно живым. Местные литературные вечера так и называются «Живые классики». Не всем из заглянувших сюда мэтров удалось сохранить этот статус, но факт остается фактом. В читальном зале когда-то выступали Илья Эренбург, Борис Полевой, Татьяна Толстая, Василий Аксенов, Игорь Иртеньев, Эдуард Лимонов и Николай Сванидзе. После этих визитов в библиотеке остались авторские экземпляры книг с автографами писателей. Теперь все они собраны на стенде, и любой желающий может прочесть надпись, которую сделал Аксенов во время последнего в своей жизни публичного выступления.

Молодежь на такие встречи приходит редко. Современных классиков в сочинение не впишешь, зато старые в среде школьников всегда будут актуальны. Библиотекарь читального зала Галина Васильевна вспоминает, как сама недавно вместе с одной девочкой билась над вопросом, почему же Болконский в «Войне и мире», вспоминая лучшие моменты жизни, видит и мертвое лицо жены. Сложно, говорит, ведь все это было прочитано еще во времена учебы, а тут такие темы. Но, - соглашается, - интересно. Нескучно бывает и со взрослыми. Неподалеку от библиотеки находятся отделение Союза художников России и Центральный московский ипподром. Приход живописцев и лошадников каждый раз как тест-драйв для библиотекарей. И какой запрос суровее – про особенности английской рыси или графику времен Екатерины II — еще можно поспорить.

В зале абонемента мне показывают чулан, где сложены книги, подаренные посетителями. «Нам столько несут, вообще!» — с придыханием сообщает одна из библиотекарей: «И по Москве, и вон фэн-шуй, смотри, и про Отечественную войну — это вообще шедевр!». В ее руке покачивается внушительный том, и я поспешно киваю: да, настоящая удача для любого читателя. Рядом со стопками дешевых детективов внезапно обнаруживается альбом фотографий Тарковского. Издание к семидесятилетию режиссера. Вероятно, его прежний обладатель был как раз из числа любителей живых классиков.

Те из подаренных читателями книг, которые не включают в фонд, библиотеари ставят в специальный шкафчик у выхода. Оттуда их может забрать себе каждый желающий. Правда, наиболее активными читателями оказались местные бомжи. «Ходят сюда, как на работу, — возмущаются сотрудники, — а потом нам же наши книги предлагают где-нибудь у магазина». Но с таким возмущением — только про бомжей. А про читателя – либо хорошо, либо ничего. «А что чаще всего сейчас люди берут?» — уточняю я. «Толстые литературные журналы, историческую литературу», — говорят. «А Донцову что же, уже не читают?» — удивляюсь. «Читают, конечно, как же…» — нехотя признают библиотекари.

В Центральную библиотеку №165 им. Тютчева меня пригласила ее главный библиотекарь и негласно главный пиарщик Анны Николаевны Смирницкая. Заметив меня накануне в гостях у коллег, она быстро протянула мне визитку, и уже на следующее утро я сидела в кабинете директора тютчевской библиотеки и усваивала тонкости «обработки» клиента. «Если читатель не идет в библиотеку, библиотека придет к нему!» — с таким девизом сотрудники уже несколько лет проводят уличные акции. Читатель, впрочем, идет, хоть и медленно. Но дело тут не в отсутствие желания, а в возрасте: наиболее активно интерактив здесь также поддерживают пенсионеры.

Недавно прозвучавшую установку властей на многофункциональность в библиотеке Тютчева восприняли с небывалым рвением. В каждом отделе мне улыбались, потом улыбаться переставали, и откуда-то из-за спины вдруг возникали увесистые папки с отчетами о прошедших мероприятиях. Тогда уже улыбаться переставала я. Когда была перевернута последняя страница с очередным фоторепортажем со встречи молодежи и ветеранов, искренне хотелось пожелать этой самой молодежи, чтобы ее связь с библиотекой была, быть может, не столь тесной. «А бывает так, что школьники просят что-то не по программе?» — осторожно уточняю я. «Да, конечно, иногда они приходят и берут что-то для себя», — почему-то шепотом ответили мне.

«Я в библиотеке работаю всю жизнь и считаю, что для женщины ничего интереснее быть не может», - решительно вступает в разговор Анна Николаевна. Усомниться в ее искренности я не успеваю - на столе вновь возникают толстенные папки. Кажется, своим видом каждая из них кричит: «Благодаря неутомимости этого человека на базе библиотеки работает миллион и одна студия. И это только начало!»

Мой визит совпал с киноклубом. Показывали советский фильм по Распутину «Уроки французского». В зале собрались семь человек. «Вот народ приходит какой красивый! - Анна Николаевна подводит ко мне зардевшуюся даму в персиковом. — Я их фотографирую, и они потом с удовольствием себя на фотографиях ищут». После показа этой даме поручено зачитать краткую информацию о фильме. Чувствуется, что она здесь на правах давней знакомой. А мы с Анной Николаевной уходим за стеллажи пить чай и разговаривать. Я слушаю ее торопливую речь, отмечаю про себя почти полный разряд батареи диктофона и думаю о том, что библиотеки у нас в стране живее всех живых.

«Драмкружок, кружок по фото,/ Хоркружок - мне петь охота,/ За кружок по рисованью/ Тоже все голосовали», - оказалось, жизнь в библиотеке имени Тютчева бьет ключом похлеще, чем с стихах Барто, даже без особого усердия тютчеведов. Лекторий для школьников по искусству «История одного шедевра», свои курсы компьютерной грамотности для пенсионеров, плюс концерты классической музыки по воскресеньям - их программа расписана на год вперед. «От музыкантов нет отбоя, всегда готовы играть!» — торжествует Анна Николаевна. Плюс программа тематических вечеров «Будем помнить» — про тех, кто жил на нашем веку. «Не на вашем, а на нашем», — подчеркивает библиотекарь. А еще рядом школа с греческим компонентом обучения. Специально для юных любителей античности вместе с преподавателями в библиотеке разработали занятия по культуре древнего мира. Есть здесь и литературная студия «Проба пера». За три года существования ее участники так наловчились с этим пером управляться, что даже издали сборник своих произведений. В марте планируется выпуск второго номера, а третий даже обещают сопроводить диском с песнями. Правда для этого бизнес должен не остаться в стороне, — читаю я в глазах библиотекаря, — и поддержать таланты. «Вот здесь у нас рядом банк, например», — мечтательно произносит Анна Николаевна. А пока библиотекарь договорилась с директором соседнего кафе. Он готов помочь поэзии пролиться в массы, но в обмен на рекламные стихи о заведении. Так что вместо вечных тем к следующему разу студийцам поручено написать пару строк для украшения детского меню.

Наконец, главный хит местного культмассового сектора — встречи с известными людьми. Персональная гордость Анны Николаевны — визит в библиотеку актрисы Веры Глаголевой и певца Рената Ибрагимова. Глаголеву здесь ждали почти два года. Пришла. Чтобы закрепить успех, обоим гостям в подарок Анна Николаевна сделала библиографический указатель с перечнем всех публикаций с самого начала их карьеры. Говорит, пришлось обойти несколько специализированных библиотек. Артисты подвиг библиотекаря оценили. Значит, можно закинуть удочку насчет новой встречи. «А почему бы не позвать кого-то известного и в среде молодежи?» — осторожно уточняю я. Слышу в ответ тираду малознакомых фамилий прекрасных бардов и еще более прекрасных артистов и поэтов и понимаю, что известность все-таки очень относительное понятие. Хотя крючок для хипстеров напоследок все же нашелся. Среди запланированных на этот год гостей мелькнула фамилия режиссера Александра Митты.

Однако, как оказалось, песни-пляски всякий час для пары-тройки самых неистовых любителей литературы еще не делают библиотеку полноценным культурным центром. «С этого года нас хотят обязать оказывать услуги!» — восклицает Ольга Владимировна Лазарева. В библиотечном деле она уже больше десяти лет и сейчас заведует отделом продвижения книги и чтения Библиотеки № 27 им. Волошина. Говорит, понять, что значит сделать библиотеку рентабельной, пока так и не смогла. «Вот ксерокопию скоро снова будем делать», — добавляет недоуменно. На чем еще придется зарабатывать библиотеке, чтобы оправдать свое существование, никто здесь не знает.

«Мой отдел называется — «Продвижение книги», мы стараемся любым способом привлечь внимание посетителя», — объясняет мне Ольга Владимировна по дороге в зал выдачи литературы. Там мы сразу натыкаемся на стенд «Выбор читателей». Выбор этот, надо сказать, отражает весьма разносторонние интересы. Пока я с удивлением перевожу взгляд с «Истории кастратов» на «Доктора Фаустуса», Ольга Владимировна рассказывает, что уже более пятнадцати лет библиотека существует как хранилище духовной литературы. В 90е годы их даже посетил Далай-Лама, и затем какое-то время сюда активно приходили буддисты. На этом моменте все писавшие о библиотеке Волошина вставляют пикантную ремарку о том, что прежде она носила имя Карла Маркса. Удержаться и правда сложно, учитывая соседство с Новодевичьим монастырем и обширный фонд эзотерической литературы.

Установка на высокодуховность сохраняется в библиотеке и сегодня. Здесь собираются два теософских общества и редакция философского журнала. Кроме них путь к себе в этих стенах ищут любители культуры североамериканских индейцев и молодежь, изучающая древнеегипетский язык. «Еще у нас есть клуб хайку, семинар по ораторской речи на немецком и литературный клуб «Коктебель», - продолжает перечислять Ольга Владимировна. Последнее название не случайно. Именно в Коктебеле долгое время жил поэт, художник и публицист Максимилиан Волошин, чье имя теперь гордо носит библиотека. Теперь каждому посетителю мраморный Волошин, слегка отвернувшись в сторону, как бы нехотя предлагает кисть винограда. Жест вполне объяснимый: одних кружков и объединений здесь около семнадцати. И это не считая обычных читателей.

Меня проводят в мемориальную комнату писателя. Это место местного культа по крупицам создавалось самими библиотекарями. «Здесь воссоздана обстановка кабинета писателя в Коктебеле, даже кактусы привезли оттуда», — торжественно сообщает Ольга Владимировна. Глаза у нее горят, и чувствуется, что будь у сотрудников возможность привезти что-то более масштабное, ничто бы их не удержало. По центру комнаты, среди стеллажей с книгами по философии и шкафчиками с прижизненными изданиями Волошина установлен компьютер. Видимо, как намек, что в нашу информационную эру у художника открылись бы и новые грани таланта.

Пока я рассматриваю посетителей очередного культурного собрания, Ольга Владимировна приносит стопку старых книг. Говорит, особо не выбирала, таких в фонде много. Среди них том по Семилетней войне 1940 года выпуска, «Реформы Петра», вышедшие в 1937ом, и суворинское издание 1897 года «Император Александр I. Его жизнь и царствование». Последнее листаем, затаив дыхание. Кажется, одно неосторожное движение и ты навеки враг всей отечественной культуры и библиотеки № 27 как ее частного воплощения. Пятисантиметровые поля - кошмар любого издательства, заставки из всевозможных завитушек в начале и конце каждой главы, портреты царской семьи и гравюры, закрытые отдельными листами кальки, наконец, вклеенный оттиск с какого-то письма императрицы Екатерины II князю Потемкину. «И что, любому читателю могут выдать вот такую красоту?» — спрашиваю. И прикидываю в уме, как скоро она расползется по личным библиотекам после выхода этого материала. «На руки, конечно, нет, — отвечает Ольга Владимировна, — а в читальном зале — пожалуйста. Правда, в случае с такими изданиями библиотекарь будет сидеть где-то рядом».

Напоследок подхожу к стопкам недавно сданных книг. Из-под нескольких сочинений по эзотерике выглядывает Гете. Невольно вспоминаю слова Ольги Владимировны про то, что «люди, которые сидят только у компьютера и не общаются с себе подобными либо закончат жизнь самоубийством, либо вернутся к нормальной жизни». К нормальной, то есть с книгой в руках. Проверять на себе приговор библиотекаря не хочется. Рука нервно нашаривает в сумке оставшегося еще со времен сессии Набокова. Все, спасена.

Анастасия Зобнина