Re: цензії

Новый главред российского GQ, журналист и писатель Михаил Идов рассказал об американской журналистике на русской почве, поставил моду в один ряд с искусством и констатировал возрождение «длинного» жанра.

Главным редактором российской версии глянцевого мужского журнала GQ впервые в истории издания стал англоязычный журналист и писатель Михаил Идов, автор романа «Ground Up» (в русском издании «Кофемолка») и до последнего времени обозреватель New York Magazine. В интервью «Парку культуры» Идов рассказал, почему не стоит хоронить жанр «длинных» историй, что американского может быть в российском журнале и когда выйдет его новая книга.

— Вас здесь знают как журналиста, колумниста, писателя — автора текстов, своего рода коммуникатора между Москвой и Нью-Йорком…

— Да? Странно. Это, вероятно, эффект взгляда с одного угла. Я-то как раз старался на русском языке не писать в тоне «а вот у нас в Нью-Йорке». А в своих англоязычных материалах, будь то New York Magazine или журнал Foreign Policy, наоборот, никогда не ставил перед собой задачи быть эмиссаром русской культуры.

— Теперь вы в Россию переноситесь сами, а насколько переносим американский опыт на русскую почву?

— Абсолютно переносим. У российских журналистов есть ощущение особой эзотеричности, что ли, российской журналистики. В то время как она очень похожа на вообще европейскую: британскую с ее язвительностью, французскую с ее преувеличенной ролью публичного интеллектуала и упором на колумнистику; в частности, российский GQ очень похож на британский. Сейчас многие американские коллеги мне говорят: в России нет традиции длинных журналистских текстов, репортажей. Да, но точно так же нет их и в Германии, скажем: длинные, долго пишущиеся истории — это чисто американская вещь. Но это не значит, что они не будут здесь востребованы — будут, именно потому что этого нет. Сложно ли будет вводить этот формат? Да, но не менее сложно чем, было бы делать GQ, например, в Париже. Здесь мне дает фору тот факт, что язык мне родной и я могу сам на нем редактировать тексты.

— И как писатель вы тоже начинали по-английски — с романа «Кофемолка», который сами же перевели на русский. Для вас стоит вопрос языковой и культурной идентификации?

— У меня, как еврея из Риги, уехавшего из СССР в 1992 году в возрасте 16 лет, такой вопрос просто не возникает.

— Но при этом после выхода «Кофемолки» вы признавались, что следующей книгой хотите сделать роман в форме сильно перешифрованной биографии….

— Ну, не совсем так. Мне хотелось дать такое художественное жизнеописание Айн Ренд, некоторые вехи из жизни которой, как мне кажется, пересекаются с некоторыми поворотами моей биографии. Но сейчас вокруг этого автора столько шума, что решил подождать с этим. Сейчас мне куда важнее книжка рассказов, которая должна выйти в этом году.

— Кстати, вы решили стать журналистом еще в СССР или еще в Америке?

— В Америке, конечно, — когда студентом колледжа начал писать кинорецензии в газету Michigan Daily, а потом переехал в Нью-Йорк и стал писать в Village Voice и другие места. Ну, это если не считать нескольких подростковых публикаций в газете «Советская Молодежь» до моего отъезда, но этим фактором можно пренебречь.

— Вы ведь уже были главным редактором — журнала «Russia!» с 2006-го по 2008 год?

— Да. Но это был журнал, который не ставил перед собой четких конкурентных, «бизнесовых» целей и был в большей степени арт-проектом. Для меня куда важнее другой опыт: я, уже работая внутри New York Magazine, был одним из редакторов-основателей блога Daily Intell (от слова «интеллигенция»). Многое из того опыта, который мы получили вместе с моим партнером Джесси Оксфилд, думаю, стоит применить на сайте GQ.Ru.

— А как вам кажется, сайт журнала может быть отдельным изданием или он обязан интегрироваться по своему содержанию с бумажной версией, которая выходит раз в месяц?

— Дух времени, а точнее, дух момента — за его отображение, конечно, должен отвечать сайт. Точки какого-то постоянного напряжения, не ослабевающие с течением месяцев, — им место в бумажной версии журнала, в длинной журналистике. Модель, когда на сайте есть анонс материала, а в бумажной версии — полный текст, немного устарела. А интеграция между ними происходит естественным образом: эти материалы будут делать одни и те же люди. У сети и у бумаги есть свои сильные стороны — сближать их искусственно не стоит.

— Но пока все выглядит так, как будто сетевая журналистика, в том числе и созданная с участием блогеров и пользователей соцсетей, успешно побеждает бумажную, длинную.

— Это, на мой взгляд, совершенно не так. В США, по крайней мере, наметился двоякий тренд. С одной стороны, бумажные журналы стали больше цениться. С другой — длинная, журнальная журналистика выделилась в отдельный жанр: ей пришлось это сделать, чтобы выжить. И зажила какой-то своей жизнью — так, например, распространение электронных ридеров привело к тому, что отдельные ударные большие материалы люди скачивают себе в е-книги и затем читают в отрыве от контекста периодического издания, в котором они опубликованы.

— Скажите, а про что может в нынешнем веке писать мужской журнал? Какой образ мужчины может исповедоваться «мужским журналом» в России?

— Думаю, в нашем случае он диктуется названием — Gentelmen´s Quarterly, то есть джентльмен. Молодой человек, который достиг каких-то первичных результатов и опыта и чувствует, что включился или вот-вот включится в систему неких джентльменских координат. Который на фоне существования готовых трафаретов добровольно и с удовольствием взваливает на себя бремя выработки собственного стиля. И именно в смаковании тех мелких деталей, из которых такой стиль может складываться, и состоит журнал GQ — и в России, и в Америке. Попробовать дать мужчине набор ключей к этим деталям. Говоря о стиле, я имею в виду это слово в самом серьезном его значении, имеющем в виду и внешний вид, и мышление, и поведение, и мировоззрение.

При этом важно установить их если не равенство, то хотя бы сопоставимость — так, по моему мнению, мода является ничуть не менее важным способом самовыражения, чем любой другой — еда, танец, дизайн, искусство. Именно поэтому я хочу перенести модные страницы из их угла в конце журнала в середину, к важнейшим материалам номера. Причем тут словосочетание «мужской журнал» приобретает особенно выраженное значение. Многие мужские журналы просто копируют подход женских журналов, когда есть модель и есть то, что на ней надето. Женская мода — это джаз, от модной съемки девушка получает общее вдохновение для импровизации на тему своего внешнего вида. Мужчина же не склонен выделять отдельные детали костюма, ему свойственно придти в магазин с вырванной из журнала страницей и попросить вот это конкретное сочетание. Мужская мода — это блюз, здесь импровизация возможна, но только в рамках четкой структуры. Поэтому мне кажется куда более важным использовать для таких съемок не моделей, которые устраняются от того, чтобы что-то своим присутствием значить, а актеров или спортсменов, на которых одежда будет смотреться живо. Ничего нового в этом нет, но так читатель скорее проассоциирует себя с предметом материала, чем модель.

— Первый отредактированный вами номер выйдет в мае, когда картина жизни и в Москве, и в стране может сильно измениться. Как оставаться актуальным журналу, который делается за четыре месяца?

— Элементарно — рассказывать интересные истории и публиковать красивые картинки.