Завантажити

одержимости, то обнаружим поразительные различия. Напомним, что транс одержимости скорее всего встречается в более сложных обществах, в большей степени зависящих от земледелия или от сочетания земледелия и скотоводства. Также более вероятно, что эти общества имеют социальное разделение и более сложные политические структуры. Такие общества, как предположила Гринбаум, наиболее вероятно являются жёсткими. Как мы видели, у зулу (как и в таких упомянутых ранее группах, как сомали и малайя) женщины оставляют свои родные семьи, чтобы жить среди чужаков. В таком случае мы не можем ожидать, что в этих обществах мужчины будут испытывать тревогу от того, чтобы остаться одному. Здесь угрозам чуждого социального окружения подвергаются женщины. Однако, вернувшись к данным Барри, Чайлда и Бекона (1959), мы увидим, что в этих обществах люди, и в особенности женщины, воспитываются скорее в духе уступчивости, послушания, надёжности и заботливости о младших и слабых, чем независимыми и полагающимися на собственные силы. Они не будут искать помощи духов для укрепления собственных сил, чтобы быть способными иметь дело с враждебной группой. Вместо этого они призывают могущественных, властных духов действовать вместо них. Возможно, наименее уступчивая, наиболее упрямая из женщин, для которой адаптация к своим новым условиям жизни наиболее трудна, может больше других нуждаться в механизме бегства, обеспечивающем культы транса одержимости. Заметим, что тогда как североамериканские поиски видений (в тех обществах, где они существуют) обязательны для всех молодых людей, культы транса одержимости всегда существуют для меньшинства. Каждый тип изменённого состояния сознания по-разному вскрывает источники стресса в этих разных типах обществ»18.
Однако ритуал не будет работать, если те образы и интуиции, которые он порождает у своих субъектов, не будут вписаны в конкретный социальный контекст. Это не значит, что бытийный опыт не имеет собственного содержания и безразличен к тем интерпретациям, которые его сопровождают. Содержание у бытийного опыта есть, но это достаточно простое и абстрактное содержание, возникающее в результате метафорического использования матриц человеческого восприятия. Будучи направленным на удостоверение факта человеческого бытия в мире, бытийный опыт в любом случае оказывает свое благотворное воздействие на человека, но, будучи вписанным в определённый социальный контекст, он существенно усиливается. Усиление это возникает за счёт концентрации и фокусировки энергии бытийного опыта в точках, наиболее значимых для той либо иной культуры. Здесь уместна метафора рефлектора, концентрирующего свет в одном, наиболее значимом направлении. Вписывание бытийного опыта в контекст человеческой деятельности осуществляется за счёт моделирования его содержания логико-дискурсивными средствами, в данном случае посредством мифа. Подобная пропозициональная модель бытийного опыта становится совместимой с пространством деятельностной субъективности, бытийные феномены получают дополнительную деятельностную интерпретацию и вписываются в социальный контекст. Благодаря деятельностной интерпретации бытийный опыт продолжает действовать на человека не только во время ритуальных сессий, но и в обычной жизни, усиливая деятельностную мотивацию и сам усиливаясь ею. При этом мифология, сопровождающая трансовый опыт охотников, существенно отличается от мифологии обществ, в основе которых лежит производящее хозяйство. Вот что по этому поводу пишет исследовательница: «Вызванные наркотиками фантазии американских индейцев связаны со сложными трансцендентными мифологическими и космологическими системами, тогда как мифическая «сфера» культов африканских женщин гораздо более ограничена. Рассмотрим сначала эти более ограниченные схемы. В обществах, где практикуется транс одержимости, ритуальное поведение включает в себя проигрывание определённых мифических сюжетов. Транс одержимости вскрывает характерные особенности духов: они в значительной степени антропоморфны, часто духами являются предки. Тогда они в некотором смысле являются частью группы людей, увеличивая её во времени и пространстве. Их требования представляют собой требования могущественных людей: послушание, еда и секс. Как и могущественные вожди или главы семейств, они наказывают непокорных»19.
Мифы американских индейцев являются значительно более сложными, ибо они рассматривают нормальную бодрствующую жизнь как явно «фальшивую» или «ложную». Для них «реальный» мир – это мир сверхъестественный, и в него можно войти, используя галлюциногены. До какой степени конструкция этого «реального» мира может быть объяснена на основании типичных реакций на определённые наркотики? Это интересный вопрос, ответ на который существует сегодня лишь в зачаточной форме. Иногда подчёркивают необходимость провести различие между психофизиологическими константами в образовании галлюцинаций вследствие употребления определённых наркотиков и константами в символическом содержании галлюцинаций. Например,

читати