Завантажити

парменидовской традиции, трактующей бытие как совокупность сущего. Если мы проанализируем основные интуиции, которые лежат за спинозовским представлением о субстанции, то легко увидим их сходство с тем, что мы находим в учении Парменида. Действительно, только представление о бытии как совокупности сущего могло породить идею субстанции как того, «что существует само в себе и представляется само через себя, то есть то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которого оно должно было бы образоваться»138. Так называемый пантеизм Б.Спинозы – это, по сути, признание за бытием статуса абсолюта и его отделение от традиционного бога философов и теологов.
Учение Б.Спинозы оказало значительное влияние на такого мыслителя, как Фр.Шлейермахер. Основываясь на интроспективном анализе микрогенеза человеческого сознания, Фр.Шлейермахер приходит к выводу о том, что у истоков человеческой субъективности лежит чувство сопричастности человека бытию, чувство единства человека и бытия. Вот как он описывает зарождение человеческой субъективности: «Вы должны суметь уловить себя самих до начала сознания или по крайней мере вывести для себя состояние сознания из предшествующего ему. Вы должны заметить возникновение вашего сознания, а не размышлять над уже возникшим. Как только вы делаете предметом сообщения или размышления данную определённую деятельность вашей души, вы уже находитесь в пределах раздробленного, и лишь разделённое может объять ваша мысль. Поэтому моя речь не может подвести вас к какому-либо определённому примеру; ибо как только что-либо становится примером, так уже прошло то, что хочет показать моя речь, и я мог бы обнаружить перед вами лишь слабый след первоначального единства разделённого. Но и этим я не хочу пока пренебречь. Уловите себя в мгновение, когда вы рисуете образ какого-либо предмета; не найдёте ли вы, что с этим связано состояние, когда вы сами как бы возбуждены и определяемы предметом, и что это состояние образует особый момент вашего бытия? Чем определённее вырисовывается ваш образ, чем более вы, таким образом, становитесь предметом, тем более вы теряете самих себя. Но именно потому, что вы можете проследить в процессе возникновения перевес одного и отступление назад другого – разве не должны были оба быть чем-то единым и тождественным в том первоначальном моменте, который ускользнул от вас? Или вы находите себя погружённым в себя самих, и всё, что вы в иное время созерцаете в себе раздельно как многообразие, неразрывно сливается теперь в самобытное содержание вашего бытия. Но разве, наблюдая себя, вы не подметите мимолётного образа предмета, из действия которого на вас, из волшебного прикосновения которого исходит ваше определённое самосознание? Чем более растёт и проникает вас ваше возбуждение и ваша подчинённость этому возбуждению, чтобы, несмотря на свою мимолётность, оставить непреходящий след в воспоминании, наложить свою окраску и печать и на всё новое, что ближайшим образом встретится вам, и тем соединить два мгновения в длительность времени, – чем более, повторяю, ваше состояние овладевает вами, тем бледнее и незаметнее становится этот образ. Но именно потому, что он бледнеет и исчезает, он был сначала ближе и ярче, был первоначально тождественным с вашим чувством. Но, повторяю, всё это только следы, и вы вряд ли их поймёте, если не захотите вернуться к первому началу этого сознания. И неужели вы не сможете сделать это? Скажите, что такое есть каждый акт вашей жизни, вне отличия от других, сам по себе, рассматриваемый в самой общей и первоначальной форме? Очевидно, то же самое, что есть и целое, но только в виде акта или момента. Он есть, следовательно, возникновение бытия для себя и возникновение бытия в целом, то и другое одновременно; стремление вернуться в целое и стремление к самостоятельной жизни – то и другое одновременно; это – кольца, из которых составлена вся цепь; ибо вся ваша жизнь есть такое, сущее в целом, бытие для себя. Но в силу чего вы находитесь в целом? В силу ваших восприятий, я полагаю, ибо надо воспринимать, чтобы быть в целом. А в силу чего вы существуете для себя? В силу единства вашего самосознания, которое вы прежде всего имеете в чувстве, в поддающейся сравнению смене в нём «большего» и «меньшего». А каким образом то и другое может возникать лишь одновременно, если оба совместно образуют каждый акт жизни, – это ведь нетрудно увидеть. Вы становитесь сознанием, и целое становится предметом, и это взаимное слияние и единение сознания и предмета, пока ещё то и другое не вернулось на своё место, пока предмет ещё не оторвался от сознания и не стал объективным представлением, и вы сами не оторвались от сознания и не стали чувством, – это предшествующее состояние и есть то, что я имею в виду, тот момент, который вы каждый раз переживаете, но вместе и не переживаете, ибо явление вашей жизни есть лишь результат его постоянного прекращения и возвращения. Именно потому он почти не находится во времени, так он спешит пройти; и он едва может быть

читати