Завантажити

фактором для человека, особенно в условиях фрустрации тех либо иных базовых потребностей. Но та же история показывает, что телесностью дело не исчерпывается и в составе высших ценностей присутствует компонент, превосходящий своей значимостью и переживательной силой соматическую составляющую. Этот компонент не только превосходит витальные ценности, но и подчиняет их себе, ставя в зависимость от ценностного ядра той либо иной идеологии. Иными словами, высшие ценности деятельностной идеологии не сводимы к сугубо витальным аспектам человеческого существования, не сводимы они и к социальным реалиям, этой излюбленной интерпретационной базе XX века. В них (ценностях) всегда остается некий не связанный с реалиями человеческой жизни остаток, стремление к которому при определённых обстоятельствах в состоянии подчинить себе всего человека без остатка. В качестве иллюстрации этого положения мы можем сослаться на множество примеров «иррационального» поведения людей, которые во имя этих «бесполезных» ценностей идут на любые лишения и даже жертвуют своей жизнью. Такие ситуации возможны как на фоне фрустрации витальных потребностей, так и на фоне их полного удовлетворения. Данное обстоятельство, кстати, указывает на несовершенство той объяснительной схемы, которая воплощена в знаменитой пирамиде Маслоу. Согласно концепции этого учёного высшие потребности человека требуют своего удовлетворения только после насыщения базовых (витальных) потребностей, и если эти базовые потребности не удовлетворены, потребности высшие даже не актуализируются. Между тем следует отметить, что в жизни человека часто возникают ситуации, когда он стремится к удовлетворению высших потребностей в ущерб «низшим» базовым. Для примера можно сослаться на жизнеописания всех религиозных виртуозов, которые демонстрировали последовательный аскетизм на их пути к богообщению. Факт несводимости высших ценностей к неким прагматическим выгодам соответствует нашим интуитивным представлениям. Большинство людей почувствуют себя обиженными, если мы начнём утверждать, что их стремление к высокому целиком укоренено в прозе жизни и обусловлено нашими витальными нуждами. У нас существует стойкое убеждение, что у высших ценностей есть какой-то вечностный, превосходящий реалии повседневной жизни смысл. Косвенным подтверждением этой интуиции является и то, каким образом человек «потребляет» эти высшие ценности, вернее, то, что он отказывается от потребительского отношения к этим ценностям. Основным модусом отношения к этим ценностям является их переживание. Практика показывает, что синестезийное переживание высших ценностей является конечным и наиболее желаемым состоянием человека, состоянием, венчающим его жизненные стремления и чаяния. Теоретически человек мог бы находиться в этом состоянии сколь угодно долго, но жизнь берёт своё и рано или поздно мы выходим из этого состояния, чтобы тут же начать страстно желать вернуться в него вновь.
Итак, перед нами выстраивается следующая схема устройства идеологического (мировоззренческого) сознания.
В основании идеологии находится ценностное ядро, исходящая от него мотивационная энергия канализируется, концентрируется и направляется к деятельностно наиболее значимым реалиям человеческой жизни, которые переинтерпретируются в свете этих ценностей. В самом ядре различают две группы ценностей. В первую группу входят ценности, ориентация на которые призвана обеспечить более комфортные условия существования для человека, к ним относятся ценности витальные (безопасность, еда, секс) и социальные (доступ к социальным ресурсам, статус). Вторую группу составляют ценности прагматически бесполезные, стремление к переживанию этих ценностей является неустранимой и наиболее мощной доминантой человеческой активности в мире. Ценности открываются человеку через систему образов, они окружены дискурсивной атмосферой, непрестанно порождающей тексты, призванные моделировать и закреплять образную феноменологию. Благодаря наличию этой дискурсивной составляющей становится возможной коммуникация между субъектами идеологии по поводу переживания ценностей и их инкорпорации в контекст деятельностной активности человека. Как представляется, такая образно-дискурсивная форма существования идеологии соответствует образно-дискурсивной структуре человеческой психики и каждый из компонентов идеологии обращается к соответствующей подсистеме психики. Образный – к механизмам, локализованным в правом полушарии, дискурсивный – к механизмам левого полушария.
Однако у идеологии существует не только центральная часть, но и периферия. По мере продвижения от центра к периферии меняется соотношение между весом аффективных и дискурсивных компонентов идеологии. Чем дальше от центра мы находимся, тем выше удельный вес дискурсивного компонента, меняется и характер образов, на место непроизвольных презентативных образов приходят всё более произвольные, если можно так сказать, формально-служебные и вписанные в контекст человеческой деятельности образы. Происходит

читати