Завантажити

естественного хода вещей: «Если это так, то нет ничего изначально неправильного в том, чтобы искать отражения наших «лица» и «структуры» в физических системах, которые на разных уровнях породили наше бытие»130.
Итак, если чувство единства с миром является тем эмпирическим базисом, на котором строится всё богатство бытийного опыта, то возникает вопрос о том, каким образом реализуется это единство. Что делает человека единым с миром? Очевидно, что речь не может идти о простой означающей символичности; если бы всё дело сводилось к этому, то мы бы имели дело с простой компенсацией и иллюзией единства. Судя по всему, этот опыт отнюдь не иллюзорен и если это так, а по нашему глубокому убеждению, это именно так, то следует показать, каким образом человеку может быть дано это непосредственное единство с миром, за счёт каких механизмов и на каком субстрате оно реализуется. Переживание единства человека и мира лежит в основе бытийного опыта, об этом свидетельствуют все тексты, описывающие этот опыт. Всё выглядит таким образом, что в процессе переживания своего единства с реальностью человек выходит на новый уровень восприятия своего места в универсуме, изменяет свою самоидентификацию, начиная соотносить себя с некоей вечной и неустранимой основой бытия, и приобретает тем самым иммунитет к страху смерти. Мы не случайно говорим о восприятии, а не о понимании, дело в том, что освобождение не достигается в результате неких сложноорганизованных усилий, а происходит одномоментно, подобно вспышке, и не требует никаких специальных рефлексивных процедур для своего самообоснования. В результате такого опыта человек начинает ощущать себя и мир по-новому и все прежние представления и интуиции утрачивают свою силу над ним. Известно, что бытийный опыт невозможно вызвать сознательным усилием практикующего, он носит непроизвольный характер, и любые попытки его произвольного контроля и цензуры приводят к искажению и деформации этого опыта. Можно предположить, что человек в процессе бытийного переживания активизирует некие надличностные измерения своей субъективности, измерения, дарующие человеку возможность самоидентификации с универсумом. Характеризуя наиболее общие черты бытийного опыта, можем сказать, что это прежде всего опыт единства человека и универсума, протекающий в режиме восприятия-переживания с опорой на презентативную образность. Как известно, презентативные образы лежат в основе человеческой субъективности, и их функционирование опирается на базовые матрицы человеческого восприятия мира. Презентативная образность предшествует дискурсивному мышлению и в своём становлении и развитии не зависит от последнего. Все дискурсивные описания и объяснения бытийного опыта создаются post factum и в большинстве случаев носят превращённый характер. А это означает, что объяснительные схемы, в них используемые, не могут служить реальным объяснением механизмов и смысла бытийного опыта. В части, касающейся единства человека и мира, это означает, что мы должны сосредоточить своё внимание на обобщающем потенциале человеческого восприятия, лежащего в основе переживания единства человека и мира. На первый взгляд, кажется, что такой уровень общности, который необходим для переживания интуиции всеединства, может быть обеспечен лишь при помощи познавательных механизмов обобщения, использующих принцип абстрагирования и перехода от частного к общему. Такой тип обобщения предполагает сознательное использование логической операции абстрагирования от видовых признаков объекта с целью получения концепта большего уровня общности, но заведомо менее конкретного. Если исходить из того, что возможен только такой тип обобщения, то отсюда с неизбежностью следует вывод о том, что само по себе восприятие не в состоянии обеспечить человека переживанием такого уровня общности, которое мы имеем в интуиции всеединства, а это значит, что такое переживание по своему существу неподлинно и выполняет скорее иллюстративную функцию, символизируя собой некие результаты, полученные в процессе познавательной активности человека, и что единство человека и мира недоступно непосредственному переживанию и всегда будет существовать в форме некоего умозрительного итога, возникающего из абстрактного познавательного анализа жизненной ситуации, его же символическое представление в факте бытийного переживания не что иное, как бутафория, ориентированная на массового потребителя мировоззренческих истин. К счастью, помимо научного обобщения существует и другой тип обобщения, реализованный на недискурсивных образных началах и при этом не уступающий познавательному обобщению по своему генерализирующему потенциалу. Исследования образного мышления131 показывают, что наряду с образностью, индуцированной познавательной способностью человека и носящей иллюстративный, подчинённый и вторичный по отношению к дискурсивному мышлению характер, существует образность, так сказать, первичная по отношению к дискурсивному мышлению. Функционирование этого типа образности задаёт тот контекст,

читати