Как приняли «Железную Леди», почему фильм «Машина Мансфилд» Торнтон назвал лучшим в карьере, чем патриотическое кино «Цветы войны» лучше фильма Анжелины Джоли, легко ли в трехчасовую «Долину белого оленя» вместилась вся история Китая, зачем автор «Табу» превращал юношей в крокодилов... Обзор Ларисы Малюковой

На «Берлинале» пышно отметили столетний юбилей старейшей легендарной студии Бабельсберг — «Потсдамского Голливуда». Студии досталась одна из первых «Берлинских камер». Еще одна камера «За вклад в развитие мирового киноискусства» по праву досталась Мерил Стрип. Пресс-конференция превратилась в чествование актрисы, журналисты объяснялись ей в любви, дарили ей цветы и подарки, в том числе «рашен-дол» — матрешку с ее лицом. «Спасибо за то, что вы мне немного укоротили нос» — улыбалась Стрип. У выхода из отеля Хайят под мокрым снегом ее терпеливо ждала жаркая и многолюдная толпа поклонников.

Фильм «Железная леди», в котором она перевоплотилась Маргарет Тетчер в Британии принят в штыки. Одним не нравится излишняя романтизация жесткого политика, премьер-министр Великобритании счел неуместным изображение страдающей от старческого слабоумия Тэтчер в то время, когда она жива.

Но работа актрисы вызывает тотальное восхищение, уже материализованное Золотым Глобусом, возможно в ее богатой наградной коллекции прибавится еще один Оскар. Актриса призналась, что ей хотелось бы посетить галерею современного искусства в Берлине, но это невозможно: «Представьте, вы стоите перед полотном, а перед вами стоит как минимум пять человек и смотрит на вас».

Правящий бургомистр Берлина Клаус Воверайт большой друг директора «Берлинале» Дитера Косслика гордится тем, что у Берлина слава кинематографического города. Здесь снимали «Пианиста», «Интернэшнл», «Чтеца», «Бесславных ублюдков». Бюро путешествий предлагают туристам проследовать путем Борна-Деймона, посетить кинотеатр, где готовилось покушение на Гитлера под руководством Тарантино, или кинобудку, где в юности киномехаником работал режиссер Том Тыквер. В германской столице помимо 100 кинотеатров, гигантский Киномузей, привлекающий более 100 тысяч посетителей в год, знаменитая немецкая синематека. Кстати здесь реставрировали «Октябрь» Эйзенштйна, показ которого стал одни из главных событий нынешнего смотра. Так стоит ли удивляться гигантским очередям за билетами на кинофестиваль, полным залам, аншлагам на немецком кино? Напомню, в нашей «культурной» столице Киномузей вышвырнули на улицу, чтобы разместить рестораны. Поэтому и на показ эйзенштейновского шедевра «лома» не предвидится.

«Бедный, но сексапильный» — называет Берлин его бургомистр. У«Берлинале» тоже реноме не только самого политизированного, но и самого сексуально озабоченного фестиваля. С приходом Дитера Косслика (которому контракт продлили еще на три года) фильмов, посвященных проблемам секс-меньшинств становится все больше и больше. Жюри специальной премии «Тэдди» буквально сбивается с ног, чтобы успеть просмотреть ленты, блуждающие в разных программах.

Возможно, будущим лауреатом Тэдди станет Ларс фон Триер, который специально прибыл в Берлин, чтобы представить новый проект. «Нимфоманка» с Шарлоттой Генсбур и Стелланом Скарсгардом посвящен эротической жизни пятидесятилетней Жоэ, впрочем в «горячих» по-триеровски сценах предполагается снимать порно-актеров.

К середине смотра на первый план в конкурсе вышла военная тема. Американский проект Алексея Роднянского, снятый Билли Боб Торнтоном, вызвал противоречивые оценки. «Машина Мансфилд» — история встречи расколотой семьи. Алабама 1969. После смерти экс-жены Джима Колдвелла (Дюваль демонстрирует выший актерский пилотаж) на похороны из Англии приезжает ее новый муж Кингсли (Херт) с детьми. Многофигурная разговорная драма в духе Тенесси Уильямса выстроена в многослойных конфликтах: отцов с детьми, старой Америки и старого Света («Говорят, в Британии распространен рак легких и воспаление желчного пузыря? Это все из-за плохого питания»), плюс неприязнь мужей одной женщины, плюс внутреннее одиночество всех... Впрочем, есть общая боль, которой травмированы три поколения семьи Колдвеллов. Война не изжита бывшими солдатами, она разъедает их изнутри. Ветеран двух войн Джимм не пропускает ни одной аварии, заново переживая момент превращения живого в мертвого. Он демонстрирует своему заклятому врагу Кингсли музейный экспонат: машину актрисы Веры Джейн Мэнсфилд, секс символа 50-х, которой как раз в автокатастрофе оторвало голову.

Этот очень личное кино, написанное то крупным мазком, то акварелью. Торнтон называет фильм главным в карьере. Образ Джима списан с его отца: «Он был человеком сурового нрава, никогда не демонстрировал свою любовь…»

В какой-то момент происходит не то, чтобы объединение двух сколов одной семьи, но словно меняется оптика. Вчерашние недруги научаются сочувствовать друг другу, внутри семьи возникает робкая попытка понять-услышать, испытать наконец гребаное родство душ. Одна из лучших сцен, в которой железобетонному консервативному Джиму внук подсыпает в чай ЛСД.

Старик буянит в лесу, стреляет куда ни попадя, лезет в озеро с бумажником, и поет алилуйю параду деревьев над головой. Может, впервые со времен войны старик очутился в «мире»?

Классик Чжан Имую вне конкурса представил фреску «Цветы войны» — о  резне в Нанкине, устроенной японскими военными в  1937 году. Патриотический китайский гимн во славу героев и реквием в память павшим. Но возникшее в начале ощущение патриотического заказа, авторской предвзятости уходит (в отличие от ангажированного кино Джоли). Это абсолютно мейнстримовская картина, захватывающая зрителя с первых кадров, излучающая мощь трагедии и непоказного гуманизма. Перед лицом смерти героями становятся вороватый американец Кристиан Бэйл, переодевшийся в монаха, и красотки из квартала красных фонарей. Ценой собственной жизни они спасают 12-летних воспитанниц монастыря. Имоу избегает натурализма, смерть в его фильме почти красива, как разорванные китайские фонарики, летящие с осколками куски цветных шелковых платков. Такая смерть еще нелепей и ужасней.

Крупнейший киноэпос «Долина белого оленя» представил обладатель Золотого Медведя  («Свадьба Туи») Ван Цюанань, представитель нового китайского кино. Кино длиной 188 минут, в котором вольготно разместилась история Китая с момента крушения маньчжурской династии до Второй Мировой войны (экранизация романа Чэнь Чжунши). Метафорой Поднебесной становится община «Равнина Белого Оленя». Представьте себе, что «Тени исчезают в полдень» или «Вечный зов» снял бы мощный художник, уложив летопись страны в эмоционально и образно насыщенное полотно. Да, это традиционное кино (можно вспомнить и «Прощай моя наложница», и «Последний император»), но исполненное столь страстно и мастерски, что смотрится на одном дыхании. В «магическом зеркале» французской фотокамеры на треногах отражаются жители общины, в том числе и герои фильма — кровные братья, которым предстоит пережить несколько революций, создание Китайской республики (император зовется президентом — Л.М.), издевательства милитаристских группировок, военные перевороты, создание компартиии Китая, голодомор. А стремительная река будет уносить прошлое, превращая каждый день в огнедышащую драму. В тревожной темноте мчатся огни — крестьяне с факелами жгут собственны посевы, скоро вся равнина полыхает пламенем. Горят факелами и судьбы героев, обуреваемых страстями: любовью и ревностью, враждой и ненавистью.

Появился в конкурсе и фильм-лаборатория кино, собственно такие работы и должны быть показаны в конкурсе арт-фестиваля. Но где ж их взять? В Португалии. По сути «Табу» Мигеля Гомеса (по первой професси он — кинокритик) — три фильма в одном. Начинается с показа воссозданного на экране немого фильма Мурнау «Табу» о романтической любви туземцев. Табу означает смерть, к тому же по законам острова ни один из мужчин не должен обращать внимание на девушку, предназначенную в жены правителю острова. С этой историей перекликается другой сюжет полувековой давности. В африканской Саванне в замужнюю белую хозяйку фазенды влюблен музыкант. Их роман прерывает убийство. Третья история, происходит в современном Лиссабоне.

Пожилая дама Аврора страдает деменцией. Ей видятся обезьяны, а юноши превращаются в меланхолических крокодилов, периодически она сбегает в казино, и спускает последние деньги.

В какой-то момент, все фильмы объединяется в одно изысканное, порой переусложненное повествование о несбывшихся обещаниях судьбы, о потерянном рае. И это горьковатое послевкусие будет преследовать зрителя, трансформируясь в памяти то в меланхолический крик крокодила, которого хозяйка ласково называет Данди, то в незабываемый танец туземцев, которые не успели снять с украшенных бусами ног... сланцы.

Лариса Малюкова