Сейчас авторы уверяют, что финал проекта близок - в Петербурге  концерт «Гражданина поэта» пройдет 11 февраля, а в Москве его закроют 5 марта. О том, когда умрет коррупция, надо ли хоронить Ленина, и кое-что еще Дмитрий БЫКОВ рассказал Online812.

- Вопрос для разгона - какой у вас любимый сюжет в «Гражданине поэте»? Я вот больше всего люблю «Путин и мужик»* и «Хiй (украинский рэп)».
- Не могу выделить конкретный сюжет, но по стихам и по исполнению остроумней других решен «Гамлет».

- Есть ли внутренняя цензура, с которой вы подходите в «Гражданине поэте»?
- Стараюсь не хамить.

- Некогда вы состояли в Обществе куртуазных маньеристов, которые были известны своими пародийными стихотворными стилизациями. Там истоки «Гражданина поэт»?
- Общество куртуазных маньеристов занималось совершенно другими вещами, я состоял в нем один год 20 лет тому назад и давно про это забыл. Но, видимо, все, что происходило в конце 80-х - начале 90-х, сильно врезалось в память народную. «Гражданин поэт» традиции не имеет, попытки возвести его к домашним стихотворным капустникам или к пародии не выдерживают никакой критики. Единственное, что хоть как-то похоже, - разного рода «Возвращения Онегина», лучшее из которых принадлежит перу вашего талантливого земляка (ненавижу слово «земляк», в нем слышится какой-то пафосный земляной червяк) А. Флита.

- Это правда, что прощальный концерт проекта «Гражданин поэт» состоится 5 марта в Крокус-сити холле? Не смущают масштабы «гражданской панихиды»?
- Да какие же это особенные масштабы? У каждого ролика - до полумиллиона просмотров, а «Крокус» вмещает, насколько я помню, 6000 человек. Мы и больше собирали.

- Надежда Мандельштам говорила, что единственный шанс на спасение личности в эпоху тоталитаризма - это обретение понятия «мы». В нашей не совсем тоталитарной стране «мы» уже есть?
- Разумеется, это «мы» существует. Без этой пленки я бы вообще чувствовал под собой только бездну, а так - у меня есть постоянное чувство поддержки, проявляющейся, конечно, не только в Сети.

- И кто такие «мы» сегодня?
- Думаю, сегодня «мы» - это интеллигенция, пытающаяся сохранить лучшее, что было в интеллигенции советской, но без ее иллюзий. Это очень значительный слой. Его почти не видно, поскольку для него сегодня нет почти никакого дела, но он мгновенно актуализуется и выходит на поверхность, когда чувствует, что в нем назрела необходимость. Именно этому слою - техническому и гуманитарному, что, впрочем, не принципиально, - предстоит приводить страну в пристойный вид после Путина.

- Выступая с довольно издевательским проектом «Гражданин поэт» вы не боитесь последствий? 
- Мы как раз делаем все, чтобы этого насилия не произошло. Разряжаем ситуацию в обществе. Препятствуем диктатуре - которая непременно бы установилась, если бы общество перестало смеяться.

- Говорят, фундаментальная проблема России заключается в том, что в течение веков мы развили в себе склонность передоверять ответственность за собственную жизнь кому-то, кто будет нами управлять. Вот Светлана Алексиевич говорит: «у нас в подсознании живет коммунизм... Нам... скучно там, где реальность, прагматизм». Что должно случиться, чтобы изменилось сознание целого народа? 
- А вот от какого «мы» здесь говорите вы, я не совсем понимаю. Тоталитарная и авторитарная модели воспроизводятся не потому, что в чьем-то подсознании живет коммунизм (Светлана вообще отличный очеркист, но плохой мыслитель), а потому, что государство и народ отделены друг от друга, как болото и гранит. Народ делегировал государству право решать его судьбу, а за это купил непричастность, моральную чистоту и право спокойно заниматься своим делом. Об этом я написал целый роман «ЖД». Но случилось так, что настало информационное общество - а при нем такая схема неэффективна (да она, собственно, была неэффективна уже и в 1914 году). Народу надоело откупаться от государства, и он пытается вернуть себе делегированные права, а захватническую вертикаль заменить реальной выборностью. Получится ли - Бог весть, но вообще-то пока у этого народа все получалось.

- У той же Алексиевич есть рассказ, как она приехала в Чернобыль к ликвидаторам года через два после аварии и встретилась с женщиной, которая руками стирала радиоактивную одежду. На ужас Алексиевич ликвидаторы отмахнулись - все мы смертники, и продолжили философствовать. То есть мы не ценим собственную жизнь, с чего нам ценить чужую?
- То, что женщина стирала зараженную одежду, - не показатель бесстрашия или варварства. Я часто бывал в Чернобыле, писал о нем, видел так называемых самоселов, которые жили на зараженной почве. Во-первых, по версии Василия Голованова, жить в Чернобыле давно уже не так опасно, как говорят (подробнее см. его очерки 90-х на эту тему). Во-вторых, откуда нам знать - вдруг у людей, живущих там, включаются особые защитные механизмы? Это все не варварство и не безразличие к жизни, а особая инициация, высокая мотивированность. В России как раз высоко ценится жизнь и существует масса способов ее самозащиты - иррациональных, не очень объяснимых, но я по себе знаю: если жителю России что-то очень нужно, он способен побеждать законы пространства и времени. Что ему физиология?

- Еще говорят, что в России вся собственность выпрошена, или подарена, или у кого-нибудь отобрана. То есть мало собственности, сделанной трудом. И от этого она не уважается. 
- Это верно, но труд ведь вообще не главная ценность. Горький, которого иногда сдуру называют «поэтом труда», ненавидел его, не задерживался ни на одной работе, кроме писательской. Шаламов считал физический труд проклятием человека. Все самое великое приобретается, пардон за автоцитату, «не потом и тоской, а так, из милости, задаром, от избытка».

- А как нам преодолеть коррупцию, вы знаете?
- Коррупция - форма откупа народа от государства и немедленно умрет, как только люди ощутят государство своим. При этой смене парадигмы мы сейчас и присутствуем.

- Как решить вопрос легитимности власти в условиях не сложившихся демократических институтов?
- Ввести понятие нравственной легитимности, о котором, собственно, Пушкин и написал «Годунова». «А мнением, да, мнением народным!» Местная власть, собственно, имеет только эту легитимность - и, утрачивая ее, не может удержаться уже никакой силой. Династия, демократия - все это в нашем случае псевдонимы. Русское отношение к демократии прекрасно выразил обэриут А. Введенский: «При монархии к власти хотя бы случайно может прийти порядочный человек».

В наше время как раз снимается противоречие между властной вертикалью - захватнической, чуждой, устроенной по искусственному и заемному образцу, - и горизонталью народного самоуправления. Когда-то народ России решил, что ему спокойнее жить самому по себе, без политики, предоставив власти все права в обмен на обещание оставить население в покое. Оказалось, что так больше нельзя, - ну и хватит, пора строить сети горизонтального самоуправления, чем мы и занимались до сих пор. Без интернета это получалось плохо, сейчас пошло веселей.

- Как вы думаете, не имеет ли смысл похоронить наконец мощи Ленина и выбрать другой государственный символ - не орла с двумя головами и одним сердцем, которое в анатомии считается тяжелейшим уродством?
- Двуглавый орел вообще не годится в символы России, главным образом потому, что это символ заемный, взятый у Европы. Мощи Ленина, по-моему, хоронить пока необязательно - как-никак сегодня Ленин остается символом единственной успешной революции в российской истории. Последствия этой революции по разным причинам оказались катастрофичны - хотя в некоторых отношениях и спасительны, - но сам по себе опыт народного восстания сейчас актуален, и прощаться с Лениным не время. Со временем, вероятно, это будет сделано, но Мавзолей убирать с Красной площади я бы не стал: тогда уж давайте и пирамиды сроем.

Елена БОБРОВА

*Цитата

Путин и мужик

Путин вышел из комбайна! 
Путин! Тут и сел мужик. 
Вышел, солнцем осиянен, 
Наступил в родную слизь... 
- Что, трясешься, россиянин? 
Это правильно, трясись... 
Увидавши пред собой их, 
Поселянин заблажил: 
- Как же вас сюда... обоих?! 
Чем я это заслужил?! 
Неожиданно доступен - 
Вербовать-то он мастак, - 
- Да не бойсь! - промолвил Путин. 
- Мы с Димоном просто так. 
Просто нынче за обедом, 
Доедая эскалоп, 
Мы подумали с Медведом - 
Замутить еще чего б? 
Все мы делали, чего там, 
Забавляя всю страну: 
Управляли самолетом, 
Погружались в глубину, 
Нежной дружбы не таили, 
Пели рок, 
Коров доили, 
Твиттер, свитер, «Макинтош», 
Лыжи, танцы, все что хошь! 
И при звоне чашек чайных 
Был ответ произнесен: 
Мы ни разу на комбайнах 
Не играли в бадминтон!