Завантажити

кроме как постколониальным синдромом, это, sorry, объяснить нельзя.
Да, малороссы пока что являются очень молодым, нарождающимся народом, еще не имеющим своего сложившегося национального сознания, – так, первые ощущения «инаковости», «самости». Но нации именно так и возникают: из ощущения, разделяемого сперва на подсознательном уровне неким сообществом людей. А потом практически на коленках творят национальный миф, продлевают его далеко в прошлое и – voila! – новый народ готов.
(Почитайте «Воображаемые сообщества» Бенедикта Андерсона – в этой книге он великолепно описывает и мотивирует появление современных наций благодаря усилиям небольших групп энтузиастов-просветителей, вооруженных печатными станками.)
Этот национальный миф, продленный в далекое прошлое, при ближайшем рассмотрении практически всегда выглядит несусветной дичью (причем, вне зависимости от творящей нации): что история французского народа, выведенная еще от Меровингов (а то и от Верцингеторикса!), что тысячелетняя история России, выводимая из совершенно чуждого Москве завоеванного и вырезанного Новгорода, что наш изящный псевдоисторический кульбит с «Украиной-Русью» или, например, претензии на земли библейского Израиля со стороны ашкеназов, не имеющих прямого этнического отношения («права крови и почвы») к Двенадцати коленам. Все это – «одного минного поля ягоды»: псевдоисторические мифы, создавшие нации.
Еще несколько примеров такого создания национальных мифов приводит Бенедикт Андерсон в своих «Воображаемых сообществах» (привожу из-за явного сходства индонезийского и турецкого опыта с украинским – даже в деталях и цифрах): «Покойный президент Сукарно всегда совершенно искренне говорил о 350 годах колониализма, пережитых его «Индонезией», хотя сам концепт «Индонезии» является изобретением двадцатого столетия, а б?льшая часть нынешней Индонезии была завоевана голландцами только между 1850 и 1910 гг.
Одним из самых незаурядных национальных героев современной Индонезии является яванский принц Дипонегоро с начала девятнадцатого века, хотя, согласно его собственным мемуарам, принц намеревался скорее «покорить [не освободить!] Яву», чем выгнать оттуда «голландцев». И действительно, он явно не представлял «голландцев» как некую совокупность. (...)
Подобным образом Кемаль Ататюрк назвал один из своих государственных банков «Eti Banka» (Хеттским банком), а другой – Шумерским банком. (Seton-Watson. Nations and States, p. 259). Эти банки сейчас процветают, и нет причин сомневаться в том, что многие из турок, включая, видимо, и самого Кемаля, со всей серьезностью воспринимали и воспринимают хеттов и шумеров как своих предков. Прежде чем улыбаться, нам стоит вспомнить мифы об Артуре и Боадицее, а также учесть коммерческий успех мифографий Толкина».
(http://www.e-reading.org.ua/book.php?book=1002398)
Понятно, что для признания малороссов нужна определенная решимость. Ведь такое признание автоматически влечет за собой переформатирование государства из унитарного в федеральное.
Также понятно, что время такого переформатирования настанет только тогда, когда будет возможно сделать это оптимальным образом, по собственной воле, а не под давлением Москвы.
Когда мы определим ареал расселения украинцев и малороссов (с помощью переписи населения, которую должна предварять серьезная разъяснительная работа, или хотя бы используя количественные исследования по формальным признакам), тогда обнаружим четкие границы расселения двух этих популяций в регионах, где каждый из этих народов имеет большинство (условно говоря, на Центро-Западе – украинцы, на Юго-Востоке – малороссы). Таким образом, у нас появятся два субъекта будущей федерации.
Каждый из субъектов сможет самостоятельно определять собственную культурную политику (что означает, что памятники Бандере и Сталину и язык кинодубляжа перестанут быть причиной конфликтов). При этом в каждом субъекте федерации права меньшинств (например, на западе – малороссов, а на востоке – украинцев) должны защищаться той самой, уже оскомину набившей от постоянных упоминаний, Хартией региональных языков.
Таким образом, каждый из двух народов сможет жить как хочет, не навязывая своего мнения соседу. Вам кажется, что такая конструкция деукраинизирует Восточную Украину? Это не так: Восточная Украина в регионах с преобладающим малоросским населением и так деукраинизирована.
На самом деле, федерализация спасет украинскость на Центро-Западе – то есть, там, где она еще есть. В противном случае малороссы доведут-таки до конца то, чем так упорно занимались все российские и советские власти последние 350 лет.
(Конечно, если мы не намерены идти путем, апробированным в Крыму – просто «сбрасывать» недостаточно «украинские» регионы.)
Именно так. Федерация – не только уступка Малороссии, но и спасение Украины; именно поэтому она совершенно необходима.
Понятно, что страна должна будет называться по-другому, с учетом «двународных» реалий. «Украина-Русь»? «Федерация Рутения»? А может, «Федерация Украины и Малороссии» (ФУМ)? Не

читати