Завантажити

неожиданно появившееся где-нибудь на улице города, словно магнитом притягивает к себе безвольно плавающие в пространстве взгляды, так и обнаженная душа атакующего солдата притягивает к себе всю ненависть, злобу и отвращение визави, сидящего в окопе напротив.
Дух первичен, материя вторична. Это значит, что вслед за ненавистью, злобой и отвращением в голого безумца, бегущего в атаку, немедленно стремятся впиться все пули, мины, ракеты и снаряды, которые только существуют в природе. И спасает некоторых из атакующих только их многочисленность, и еще то, что материальные орудия убийства, к счастью, пока так несовершенны...

– Нет-нет, мужики, вы тут мне можете петь, что хотите, но я своих людей на смерть не пошлю! – с нажимом заявил командир ополченцев. – А вы, казачки, тоже хороши: пришли сюда, когда все ваши убыли на мост воевать, и теперь воду мутите!.. Очень подраться охота? Так надо было приезжать вовремя, ясно?..
Вокруг него столпилось человек пять казаков.
– Да брось ты, дядя! – нервничали казаки. – Опоздали и опоздали, с кем не бывает! Так мы потому и рвемся туда, чтобы к своим, чтобы помочь, понимаешь? А ты пуршишь тут бестолку... Ты б давно уже собрал своих людей, их вон у тебя сколько, да перебросил на тот берег, чтобы закрепить позицию, чтобы румыны не выбили. А то ведь, если выбьют, то все зря, понимаешь? Все по-новой начинать надо будет. А значит, сколько людей на шару погибло и еще погибнет!..
– Да с чего вы взяли, что они там закрепились?!– набычился командир ополченцев. – Их всего-то была неполная сотня. А огонь знаете какой был? Румыны всех перещелкали у заграждений, да и дело с концом, потому и стрельба стихла... – он покачал головой. – Нет, мужики, вы мне пойте, что хотите, а я своих людей на верную смерть не пошлю...
Лобода, пожилой крупный казак в полевой форме, во время спора молчал, хмыкая в пышные ржаные усы, только раз за разом прикладывался к биноклю. Потом, когда казаки, кажется, потеряли надежду уговорить Іомандира ополченцев, Лобода протянул тому бинокль.
– На, посмотри.
– Куда? – недовольно взглянул на него тот.
– На город, куда ж еще?
Командир ополченцев недовольно пожал плечами, мол, хера там еще смотреть, но бинокль взял.
– Е-елочки точеные, – протянул он через несколько секунд, не отрываясь от окуляров. – А ведь точно, вон на той стороне казачье в фуражках шляется...
– Ага! – зашумели казаки. – А мы что говорили? А ты – перещелкали, перещелкали!.. Так что, поведешь людей на тот берег?
– А чего с вами сделаешь? Поведу. Раз есть куда.
– Казаки пойдут сзади, сказал с расстановкой Лобода. И пояснил: – А то знаю я твоих вояк.
– Чего это сзади? – встрепенулся командир.
– Увидишь, чего...

...Ополченцы пошли на правый берег по железнодорожному мосту, проложенному бок о бок с автомобильным. Большинство из них было необстреляно, и они держались так, что с первых же метров стало понятно, что при переходе возникнут большие трудности.
Видно, заметив движущихся по мосту солдат, румыны с дальних позиций открыли огонь. Огонь этот, слабый и малоприцельный, не мог нанести ополченцам сколько-нибудь значительного ущерба, но они об этом не знали.
Они – на собственной шкуре и все сразу – прочувствовали животный страх человека, бегущего навстречу смерти по открытой местности. Они, что-то крича, ломились вперед нестройной толпой, спотыкались, сталкивались, то и дело падали, и идущим сзади казакам приходилось их поднимать, приводить в чувство и вести дальше.
– Они бежали по мосту, запинаясь о шпалы, и каски сползали им на глаза, закрывая весь белый свет, и тогда они начинали стрелять. Они палили веером перед собой, совершенно не заботясь о том, куда уходят пули, и жали на курок еще долго после того, как рожок пустел.
– Теперь понял, дядя, почему мы сзади пошли? – с нехорошей усмешкой спросил у командира ополченцев Лобода, когда они уже приближались к правому берегу.
– Понял-понял, – угрюмо кивнул тот – Только теперь я еще знаешь что понял? Что мне все же ни в коем случае нельзя было вести своих людей через мост.
– Почему это?
– Потому что пока еще они не солдаты. Они – пушечное мясо. Стадо, обыкновенное стадо, которое вы, казаки, перегоняете через реку. Я же их на убой повел, понимаешь?.. – он мрачно сплюнул. – Так-то, господа казаки...

...Не потеряв ни единого человека, ополченцы перешли на правый берег и заняли оборону рядом с остатками казачьей сводной сотни и потрепанным подразделением бендерских милиционеров.
Потом, ближе к вечеру, с левого берега начали подтягиваться остальные резервы. К ночи ожидали начала выступления на горисполком.

Хрр-хрр, хрр-хрр... Они шли по пустому городу, и битое стекло хрустело под их сапогами. Было почти совсем темно, только кое-где бледно светились осколки электрического света. Улицы словно вымерли – ни людей, ни кошек, ни собак; это был Город Мертвых, некрополь, где бок о бок с

читати