Завантажити

как признавали все, воевало это подразделение отлично...

Алик Шварц был немцем. Самым настоящим арийцем – худощавым, голубоглазым, с короткими льняными волосами. И через несколько дней он должен был уезжать в Германию, на постоянное место жительства.
Но вместо этого он несколько неожиданно для себя оказался в рядах одного из подразделений бендерских ополченцев. Вам известны такие ситуации в жизни, когда вдруг подсознательно ощущаешь резкий запах душевного слома, когда оказывается, что у тебя не одно будущее, а два, и они противопоставляются одно другому как две линии окопов, жестко и бескомпромиссно. И тогда бывает, что твоя душа безрассудно перестает прислушиваться к осторожному, логичному шепоту разума, и губы безо всякого твоего участия произносят фразу окончательного выбора.
Алик Шварц сделал этот выбор в одночасье: война пришла на твой порог, поэтому надо встретить ее там.
...Их подразделение держало оборону рядом с кварталом общежитий, напротив недостроенного здания молдавской школы. Перегородив улицу брошенным автобусом, они вели огонь из подворотен, укрытий, окон домов.
За ними не было никого. До самого сердца обороны, горисполкома, простирались только пустые улицы, усыпанные битым оконным стеклом. Если бы румыны прорвались здесь, кто знает, они вполне могли бы взять горисполком, расчленив приднестровскую армию пополам и лишив ее головы...
Румынские волонтеры заняли дальний конец улицы и, выдвинув вперед два БТРа, предприняли попытку выбить ополченцев с их позиций. Но неудачно. После полуторачасового боя, потеряв одну из машин и с десяток солдат, румыны отошли.
Затишье они использовали затем, чтобы подтянуть еще три БТРа и пушку. Ополченцы не могли достойно отвечать на усилившийся огонь противника, потому что не имели ничего, кроме двух десятков автоматов, нескольких «мух», двух гранатометов РПГ и ручных гранат. И они прятались от обстрела, перетаскивали в безопасное место раненых, по возможности удерживали противника на этом рубеже и молились. Молились, чтобы помощь пришла поскорее.
А эта помощь была им очень нужна. Ведь, кто знает, если бы приднестровская армия была разрезана, то не повлекло ли это бы за собой ее поражение и бегство? Обратно, на левый берег?
А потом, когда на румынских позициях появилась «шилка», положение ополченцев стало безнадежным. «Шилки» – это четырехствольные артиллерийские зенитные установки, скорострельные настолько, что румыну ухитрялись сбивать из них запущенные сепаратистами ракеты «алазань». Это огневое средство необычайно эффективно и в городских условиях, потому что по насыщенности огня позволяет заменить две-три артиллерийские батареи, и к тому же очень мобильно.
И вот, когда заговорила «шилка», ополченцы поняли, что это конец. Через очень короткое время их огневое сопротивление было подавлено, путь к горисполкому расчищен.
В этот момент, когда другие ополченцы пребывали в состоянии отчаяния, страха или растерянности, Алик почувствовал, что настал его час. Надо было заставить «шилку» замолчать. Надо было сделать это любой ценой. И тогда он взял «муху» и, сжавшись в комок за углом здания, приготовился выскочить на открытое пространство.
Все должно было быть как дуэль. Один на один, беззащитный человек с однозарядным, одноразовым гранатометом и скорострельная четырехствольная установка, могущая без перезарядки выпустить две тысячи снарядов.
Все должно было быть как дуэль. Кто первый выстрелил, тот имеет больше шансов на победу. Кто первый выстрелил и попал, тот победил.
Иногда усилия армий и государств, надежды народов, напряжение целых промышленных отраслей и финансовых структур концентрируются в воле, реакции и глазомере одного-единственного человека. От нескольких его движений, укладывающихся в две-три секунды времени, зависит судьба тысяч жизней, тысяч дней, тысяч квадратных километров земли.
Ведь, кто знает, если бы сепаратисты были разбиты и обратились в бегство, за гибелью армии могла последовать и гибель государства, маленькой свободолюбивой республики на левом берегу Днестра. Иногда хватает и одной песчинки, чтобы перевесить чашу вселенских весов.
...Выступив из-за угла, Алик повернул трубу гранатомета в сторону вражеской «шилки» и нажал на спуск. В следующую секунду зенитные снаряды, выпущенные с расстояния в пятьдесят метров, разорвали его тело в клочья.
В отличие от того, что бывает в героических романах, Алик не попал в цель. Выстрел из его «мухи» ушел рикошетом от брони и нашел свое последнее пристанище в стене соседнего дома. И румыны прорвались дальше, и дошли почти до горисполкома, и только несколько казачьих пушек остановили их продвижение.
Что, значит, самопожертвование ополченца Шварца оказалось ненужным? Значит, и не был он героем, раз не попал, раз промахнулся, раз не сумел использовать сконцентрированных в нем на мгновение сил и энергий целой страны? Наверное, все же был. Потому что истинный героизм заключается не в том, чтобы

читати