
Re: цензії
- 26.06.2025|Михайло ЖайворонЖитомирський текст Петра Білоуса
- 25.06.2025|Віктор ВербичПро що промовляють «Вартові руїни» Оксани Забужко
- 25.06.2025|Ігор ЗіньчукБажання вижити
- 22.06.2025|Володимир ДаниленкоКазка Галини Пагутяк «Юрчик-Змієборець» як алегорія про війну, в якій ми живемо
- 17.06.2025|Ігор ЧорнийОбгорнена сумом смертельним душа моя
- 13.06.2025|Тетяна Качак, літературознавиця, докторка філологічних наук, професорка Прикарпатського національного університету імені Василя СтефаникаЗвичайний читач, який став незвичайним поетом
- 12.06.2025|Ігор Зіньчук«Європейський міст» для України
- 07.06.2025|Ігор ЧорнийСни під час пандемії
- 03.06.2025|Тетяна Торак, м. Івано-ФранківськКаміння не мовчить: контур герменевтики
- 26.05.2025|Ігор ЗіньчукПрагнення волі
Видавничі новинки
- Джон Ґвінн. "Голод Богів"Книги | Буквоїд
- Олеся Лужецька. "У тебе є ти!"Проза | Буквоїд
- Крістофер Паоліні. "Сон у морі зірок"Проза | Буквоїд
- Дженніфер Сейнт. "Електра"Книги | Буквоїд
- Павло Шикін. "Пітон та інші хлопці"Книги | Буквоїд
- Книга Анни Грувер «Вільний у полоні» — жива розмова з Ігорем Козловським, яка триває попри смертьКниги | Буквоїд
- Тесла покохав ЧорногоруКниги | Буквоїд
- Тетяна Висоцька. «Увага, ти в ефірі!»Книги | Буквоїд
- Христина Лукащук. «Насіння кмину»Книги | Буквоїд
- Тетяна Трощинська. «Любов не минає. Щоденник мами, що втратила сина»Проза | Буквоїд
Літературний дайджест
Поэтические вольности
Судьба шестого романа Бахыта Кенжеева «Обрезание пасынков» должна быть счастливее, чем у пяти предыдущих.
О том, что Кенжеев не только поэт, но и прозаик, помнят немногие. Пять его романов были написаны два-три десятилетия назад, чрезмерной популярностью не пользовались, да и сам автор снисходительно именует их «ранней прозой». Судьба «Обрезания пасынков» должна быть более счастливой.
Роман начинается с трогательных детских воспоминаний о хрущёвской эпохе: пилёный сахар, чай со слоном, квас в жёлтых цистернах, стекольщики и старьевщики, точильщики и чистильщики, торшеры и фотоаппараты, пирке и манту. С ними перемежаются авторские рассуждения о природе стихотворчества на примерах чуть ли не всего пантеона русской поэзии — от Ломоносова до Хармса, от Баратынского до Городницкого. Простодушие этого симбиоза мемуаров с эссеистикой на самом деле обманчиво. С началом второй части, перемещающей читателя в недвусмысленный 1937-й, станет ясно, что новая проза Кенжеева устроена весьма прихотливым образом.
Обманчиво и само название. Никакого отношения к известному религиозному обряду оно не имеет: «обрезание пасынков» — термин из словаря садовода. Ровно посреди книги комендант спецдачи НКВД объяснит, что для получения крупных сочных виноградных ягод все лишние гроздья должны быть удалены. В это время на даче трое ручных советских писцов дают оценку посредственному, контрреволюционному и шизофреническому поэту Мандельштаму, тем самым окончательно решая его судьбу в глазах отца народов: не нужен, можно обрезать.
В третьей части все сюжетные линии связываются воедино, и получается что-то вроде семейной саги. Но когда роман обретает стройную структуру, письмо Кенжеева становится, напротив, вызывающе свободным. Безудержный поток фонетических и смысловых аллюзий, более свойственных поэзии, нежели прозе, выглядит почти самодовлеющим. Главная прелесть этого текста — в постоянном умножении и сохранении сущностей, в не признающей ограничений ассоциативной игре. В этом Кенжееву ближе всего Михаил Шишкин, и не случайно именно его одобрительная аннотация вынесена на последнюю страницу обложки. Тем более не случаен подзаголовок «вольный роман», которым писатель оговаривает себе право на некоторые вольности.
Они в «Обрезании пасынков» не только стилистические. Очевидно, что пожилому Ивану Свиридову, пишущему письма сыну из канадской психиатрической лечебницы, придано множество авторских черт. Также невелика загадка, кто стал прототипом старого друга Свиридова, писателя Сципиона (Москва — Вермонт, выход двух романов, похвала Набокова, быстрая слава, затяжное молчание, долгое отшельничество), одного из заглавных героев третьей части. А кровавая сцена в финале вызовет немалый интерес историков литературы: им придётся изрядно помучаться, чтобы отделить правду от вымысла и понять, по каким причинам один замечательный литератор решил разделаться с другим на страницах своего романа.
Юрий Володарский
Коментарі
Останні події
- 26.06.2025|19:06Дмитро Лазуткін став лауреатом літературної премії імені Бориса Нечерди
- 26.06.2025|14:27Роман, що повертає емпатію: у Луцьку вийшла книжка Костянтина Коверзнєва
- 26.06.2025|07:43«Антологія американської поезії 1855–1925»
- 25.06.2025|13:07V Міжнародний літературний фестиваль «Фронтера» оголошує фокус-тему та нових учасників
- 25.06.2025|12:47Блискучі рішення для життя і роботи: українською побачив світ комікс всесвітньовідомого поведінкового економіста Дена Аріелі
- 25.06.2025|12:31«Основи» готують до друку «Стан людини» Ханни Арендт
- 25.06.2025|11:57Сьомий Тиждень швейцарського кіно відбувається у липні
- 25.06.2025|11:51Видавництво READBERRY перевидало «Чорну раду» Куліша
- 20.06.2025|10:25«На кордоні культур»: до Луцька завітає делегація митців і громадських діячів із Польщі
- 18.06.2025|19:26«Хлопчик, який бачив у темряві»: історія про дитинство, яке вчить бачити серцем