Завантажити

Вселенной. Лука. Так возьми что из всей Вселенной в пример для разъяснения, Друг. Я тебе всю подсолнечную и все Коперниковы миры представлю. Возьми из них, что хочешь. А что говорите - показать в натуре, то должно было сказать: изъясни нам притчами и примерами и подобиями то, что человек состоит не во внешней своей плоти и крови, но мысль и сердце его - то истинный человек есть. Взгляни на стену эту. Что на ней видишь? Лука. Вижу написанного человека. Он стоит на змее, раздавив ногою голову змеиную. Друг. Ведь живопись видишь?
Лука. Вижу. Друг. Скажи ж, что такое живописью почитаешь? Краски ли или закрытый в красках рисунок? Лука. Краска не иное что, как порох и пустошь; рисунок, или пропорция и расположение красок - то сила. А если ее нет, в то время краска - грязь и пустошь одна, Друг. Что ж еще при этой живописи видишь?
Лука. Вижу приписанные из Библии слова. Слушайте! Стану их читать: "Мудрого очи его - во главе его. Очи в безумных - на концах земли". Друг. Ну! Если кто краску на словах видит, а письмен прочесть не может, как тебе кажется? Видит ли такой письмена? Лука. Он видит плотяным оком одну последнюю пустошь или краску в словах, а самих фигур не разумеет, одну пяту видит, не главу. Друг. Правильно судил ты. Так почему, если видишь на старой в Ахтырке церкви кирпич и известь, а плана ее не понимаешь, думаешь - усмотрел ли и познал ее? Лука. Никак! Таким образом, одну только крайнюю и последнюю наружность вижу в ней, которую и скот видит, а симметрия ее, или пропорции и размеры, которые всему связь и голова материалу, так как в ней не разумею, для того и ее не вижу, не видя ее головы, Друг. Добрый твой суд. Скинь же теперь на счеты всю сумму. Лука. Как? Друг. А вот как! Что в красках рисунок, то же самое есть фигура в письменах, а в строении план. Но чувствуешь ли, что все эти головы, как рисунок, так фигура, и план, и симметрия, и размер не иное что есть, как мысли? Лука. Кажется, что так. Друг. Так для чего же постигаешь, что и в прочих тварях невидимость первенствует не только в человеке? То же разуметь можно о травах и деревьях и о всех прочих. Дух все вылепливает. Дух и содержит. Но наше око пяту блюдет и на последующей наружности находится, минуя силу, начало в голову. Итак, хотя бы мы одно без души тело были, то и в самое то время еще не довольно самих себя понимаем. Лука. Для чего? Друг. Для того, что, почитая в теле нашем наружный прах, не поднимаемся мыслью во план, содержащий слабую сию плоть, И никогда вкуса не чувствуем в словах Божьих, ползущее по земле наше понятие к познанию истинного нашего тела возвышающих, а именно: "Не бойся, Иаков! Се на руках моих написаны стены твои..." Но поступим повыше. Клеста. Мы выше поступать еще не хотим, а сомнение имеем. И желаем хорошенько узнать то, что называешь истинным телом. Нам дивно, что... Друг. Что такое дивно? Не Бог ли все содержит? Не сам ли глава и все и всем? Не он ли истина в пустоши и главное основание в ничтожном прахе нашем? И как усомнишься в точном, вечном, новом теле? Не думаешь ли сыскать что ни есть такое, в чем Бог не правительствовал за голову и вместо начала? Но может ли что бытие свое, кроме его, иметь? Не он ли бытие всему? Он в дереве истинным деревом, в траве травою, в музыке музыкой, в доме домом, в теле нашем из плоти новым есть телом и точностью или главой его. Он всячиной есть во всем, потому что истина есть Господня; Господь же, дух и Бог - все одно есть. Он един дивное во всем и новое во всем делает сам собой, и истина его во всем вовеки прибывает; прочая же вся крайняя наружность не иное что, только тень его, и пята его, и подножие его, и обветшавшая риза... но "мудрого очи его во главе его, очи же безумных - на концах земли". РАЗГОВОР 3-й О ТОМ ЖЕ; ПОЗНАЙ СЕБЯ Лица: Клеопа, Филон, Друг. Клеопа. Ах! Перестань, пожалуйста. Не сомневайся. Он человек добрый и ничьей не гнушается дружбой. Мне твое доброе сердце известно, а он ничего, кроме этого, не ищет. Филон. Я знаю многих ученых. Они горды. Не хотят и говорить с поселянином. Клеопа. Пожалуй же, поверь, Друг. О чем у вас спор? Клеопа, Ба! А мы нарочно к тебе... Бот мой товарищ. Пожалуй, не прогневайся. Друг. За что? "Человек зрит на лице, а Бог зрит на сердце". А Лука где? Клеопа. Не может понять твоих речей. Он прилепился в Сомнасу при вчерашнем разговоре, а нам твои новинки милы. Друг. О чем была речь? Клеопа. Помнишь ли, Филон? Филон. Помню. Была речь о бездне. Клеопа. А-а! Вот слова: "И тьма над бездною". Филон. Потом спор был о каких-то старых и новых мехах и о вине. Клеопа, Один спросил, что бездною называется небо, на котором плавают планеты, а господин Навал кричал, что точная бездна есть океан великий; иной клялся, что через то значится жена; иной толковал учение и прочее, и прочее. Друг. Если хотим измерить небо, землю и моря, должны, во-первых, измерить самих себя с Павлом собственной нашей мерой. А если нашей, внутри нас, меры не сыщем, то чем измерить можем? А не измерив себя прежде, что пользы знать меру в прочих тварях? Да и можно ли? Может

читати