Завантажити

спокойствия души другого. И этот момент является самым роковым
в решающей битве любви и ненависти. Тот, кто любит, не может остановиться, тот, у кого сердце молчит, вынужден начать свой бег. Он бежит, спасаясь от стихии, всегда вызывающей страх своей разрушительной силой».
Пола была именно той стихией, чья сила разрушения превышала десятибальную шкалу.
Просто она не могла остановиться и отступить! Наоборот, чувствуя, как отдаляется от нее химерное счастье, она еще яростнее начинала добиваться объекта своего желания, превращая отношения в ад. Жажда доминирования толкала ее на немыслимые выходки, заставляя балансировать на грани фола.
«Убирайся прочь. Мне больше невыносимо видеть тебя!»
И тут же:
«Я не дам тебе уйти! Только попробуй!» Подобно словам Катулла «Ненависть и любовь.
Как можно их чувствовать вместе?» LXXXV
Мало кому удавалась выдержать постоянную психическую атаку своей неуравновешенной подружки, и, конечно же, парни сматывались, пятками сверкая, устав от проверок и конфликтов. И все же, правда Полы была в чувствах, которые одновременно угнетали ее и стимулировали к жизни.
«Моя любовь выше всех любовей на земле. Сильнее меня тебя никто никогда не полюбит»,
– писала девочка в одном из писем своему возлюбленному. И она не врала ни на полслова, для нее других чувств не существовало!..Так почему тогда страдания человека, так похожие на ее собственные, не вызывали жалости?!
Ответ был прост. Своими действиями Доменик олицетворял все, о чем вспоминать Поле совершенно не хотелось. И чем больше она обо всем этом думала, тем отвратительнее становился ей странный мужчина с глазами усталого затравленного зверя.

Г л а в а
5
Доменик появился внезапно. Он пришел к ней в офис без предупреждения, сочинив, будто
в документах, которые давно были закрыты, нашлись какие-то ошибки. Каждый, понимая, что
выбранный предлог не больше чем игра, тем не менее сыграл свою роль. Пола предпочла условности прямым разговорам. Ему это было только на руку, другой возможности поговорить Доменик не видел.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Вы ко мне?
– К вам.
– По какому вопросу?
– Я хотел бы поговорить по поводу того проекта, который мы с вами разрабатывали.
– Ах! Да-да. Но разве… Ну да, конечно, понимаю. Прошу прощения, напомните, как вас зовут.
– Доменик. Меня зовут Доменик.
– Итак, господин Доменик, я вас внимательно слушаю…
Стараясь говорить как можно приветливей, Пола все же не могла отделаться от снисходительных ноток в своем тоне. Внезапный приход Доменика ее, конечно, удивил, но застать врасплох человека, который всю свою жизнь тратит на борьбу с эмоциями, – дело сложное, а посему, если даже сердце красотки и екнуло при виде непрошеного гостя, ни один мускул не дрогнул на ее строгом надменном лице, выражение которого она даже и не собиралась изменить, злорадно наблюдая, как бедняга от волнения крепко сжимает
папку в своей руке. Доменик нервничал, но тем не менее старался держаться свободно, и если бы не бледность лица, всегда выдающая смятение души, трудно было бы понять, что в действительности творится внутри этого странного человека, который явно давал понять: «Я принимаю надменное отношение к себе с твоей стороны, так как мне ничего другого не остается».
– Итак, по вашему мнению, в проекте допущены ошибки?
– Да. Я готов их показать вам, – сказал он вкрадчиво, словно удивляясь своим словам, но
в мимолетном пронзительном взгляде Пола уловила его обреченную решимость.
«Врет безбожно! Ну что же, послушаем! А впрочем, зачем?»
Она посмотрела на него в упор. Гладко выбрит, неплохо пострижен. Печальные серые глаза все с тем же странным, не то болезненным, не то возбужденным, блеском.
Мужчине на вид было лет тридцать семь-тридцать восемь. Стройный, выше среднего
роста, с голосом тихим, но спокойным и даже твердым. Выглядел он интереснее того образа, который Пола нарисовала в воображении, поддавшись отрицательным эмоциям. И все
же что-то необычное было в его взгляде, в движениях: одновременно затравленно-хрупкое
и в то же время мужское, решительное. Едва заметная лукавая улыбка, время от времени проскальзывающая на тонких губах, совершенно не увязывалась с той тоской, которая вдруг набегала тенью на его лицо. В какой-то момент Поле даже показалось, что Доменик потешается над ней, получая своеобразное наслаждение от сложившейся нелепой ситуации, даже не пытаясь изменить ее в свою пользу. Наоборот, он преднамеренно подставлял себя под обстрел саркастического тона, отчаянно раскрывался перед ней во всей своей неприглядной красе, из чего Пола заключила, что расположить ее к себе не было его задачей.
«Чего же он тогда хочет?! Зачем пришел?»
Внезапная вспышка азартного интереса удивила забытым привкусом интриги, но тут же померкла и больше не появлялась.
«Иди себе с миром, человек. Мне нечего тебепредложить теперь», – пафосно и все же с тоской по далеким студенческим годам (когда все странное не просто тянуло, а притягивало как гигантский магнит!) подумала Пола.
– Ну что ж, тогда, конечно, следует

читати