Кроме всех прочих литературных дел и обязанностей, я являюсь координатором премии Ивана Петровича Белкина, за лучшую повесть года на русском языке. Скромный был, если помните, литератор, но оставил после себя пять пушкинских «Повестей Белкина», до сих пор не совсем разгаданных, вошедших в канон русской прозы и даже положивших ей начало.

Существует эта премия вот уже почти десять лет, споры вокруг финалистов и лауреатов не заказаны, но до истерик пока не доходило. До недавнего времени, когда в интернете была устроена форменная истерика и лауреат года Openspace.ru/news/details/16102/">Ульяна Гамаюн от премии отказалась, послав письмо той, кто истерику устроил — и мне как координатору.

В каком-то смысле я себя сейчас чувствую как председатель Нобелевского комитета, которому пришла телеграмма от Пастернака с отказом от премии. Совпадают и чины участников происшедшего — тогда Пастернака затравил союз-писательский секретариат, а сейчас молодого писателя публично оскорбляет союз-писательский секретарь.

Но все по порядку.

Во время пресс-конференции, объявившей шорт-лист премии Белкина, Светлана Василенко, сияющая, как самоварное золото, подарила мне свою книгу «Проза в столбик» с фальшивой, как теперь выясняется, надписью: «Дорогой Наташе Ивановой — самому умному человеку и критику, азартной и дерзкой, как мальчишка, ярко-талантливой, — с пожеланием добра и счастья, — С. Василенко 28 января 2010 г.».

А сразу же после объявления лауреата, после торжественной церемонии в Овальном зале и масленичного фуршета с ритуальным поеданием блинов все та же Светлана Василенко, уже не фальшиво сияющая (как было на пресс-конференции и перед церемонией), а разъяренная решением жюри, впала в неистовство. И лауреат для нее не лауреат, а уж о жюри, о Наталье Ивановой, о критиках вообще говорить нечего, пробы на них ставить негде. Не буду защищать ни себя, ни выбор высокого жюри под председательством Александра Архангельского. Жюри приняло такое решение, какое приняло, и надо его, это решение, уважать. Это во-первых. А во-вторых, давно следует понять, той же Василенко, что если ты, как литератор, более того — литературный и общественный деятель, чем-то недоволен и хочешь решить по-своему (скажем, порадовать совсем другого писателя, например Ирину Горюнову, с ее примитивной по форме беспомощной повестью, — именно ее выдвинула на премию Белкина сама Василенко, впавшая в истерику от решения жюри), то устрой свою премию и присуждай ее кому хочешь. Да хоть Горюновой. Нет — Василенко делает вид, что она озабочена высшей справедливостью: самовар действительно прикидывается золотом.

Не прислушались. Так в работе Союза российских писателей надо проявить себя так, чтобы прислушивались, а не только присматривались. Союз писателей достал денег на премию? Придумал ее? Ничего подобного. Союз российских писателей работает с молодыми, как Липки или «Openspace.ru/literature/projects/76/details/10732/">Дебют»? И тут, увы, нечем похвастать.
На протяжении последних десятилетий я входила и вхожу в жюри разных литературных премий. Среди членов жюри и их председателей были разные люди (жюри премии Белкина тоже меняется каждый год, и каждый год я наблюдаю за его работой). Председателем жюри 2005 года был Андрей Битов. Решением жюри о лауреате, Владиславе Отрошенко, он был раздосадован, если не сказать больше, но переломить его не смог, и открыл на следующий год свою , Новую Пушкинскую премию, и дал ее — в «малом» варианте — своему , не прошедшему в лидеры «Белкина» кандидату. А еще вспоминается разгневанный Василий Аксенов, отказавшийся объявлять букеровского лауреата Openspace.ru/literature/events/details/9454/">Дениса Гуцко — здесь тоже мнение председателя не смогло победить. И вот что могу со всей откровенностью заявить: ни разу я не сталкивалась с тем, что можно было бы квалифицировать как заговор или сговор жюри. Ни разу не было лоббирования — со стороны того или иного издания, со стороны того или иного претендента. Конспирология здесь просто умозрительна. (Я прочитала все там же, в интернет-мусоре, вокруг Василенко: Архангельский-де прежде всего держал в уме, что лауреат из Днепропетровска, и хотел тем самым угодить явно идущему на президентство Януковичу. Зачем? А чтобы в дальнейшем Янукович не препятствовал — а наоборот — его участию в перспективе украино-российских общественно-литературных встреч.)

Это же надо — иметь такое богатое воображение! При таком воображении надо сочинять фантастические романы, а не реплики в ЖЖ.

Все слухи о заговорах и сговорах жюри — пустые. Решение всегда принималось и принимается при серьезном и иногда и бурном столкновении мнений и позиций членов жюри (если это не премия «за заслуги», решение там определяет консенсус). Но существует устойчивый миф — или поганый слушок, — что всегда, мол, договариваются… ясно, междусобойчик… и прочее.

Последний раз перед «Белкиным» этот слушок прошелестел после объявления лауреата премии «Openspace.ru/news/details/15849/">НОС» — «Openspace.ru/literature/projects/13073/details/15612/">Каменных кленов» Openspace.ru/literature/events/details/15938/">Лены Элтанг. А ведь устроители премии сделали все возможное для того, чтобы премия была прозрачной, чтобы решение принималось на глазах собравшихся. И все же, все же, все же!.. Хотя знающим Андрея Левинсона, Openspace.ru/literature/projects/13073/">Марка Липовецкого, Openspace.ru/literature/events/details/2084/">Елену Фанайлову лично более чем сложно вообразить, что они, рискуя репутацией, превратились вдруг в таких замечательных актеров, что разыграли на сцене специально заказанный фальшивый спектакль.

Повторяю, решением жюри можно быть недовольным. Можно не принимать его вовсе. Можно игнорировать его. Но доводить литератора, да еще и молодого, а потом лицемерно «хвалить» — с этим секретарю Союза российских писателей С. Василенко жить и работать дальше.

Аналогичные чувства испытывает и не стесняется называть их своими именами Елена Черняева («Трагическая ошибка букеровских судей»): «ненависть», «ненависть и злость», «ненавистное племя литературных симулянтов мира, в котором правят бал имитаторы». Уничижительное отношение к таланту здесь — результат нескрываемой зависти. А ведь литературная этика существует не только для критиков, но для всякого литератора, уважающего свою профессию.

Да, «критик имеет право быть злым», имеет право «сердиться», имеет право на «глубокое разочарование». Он может быть «ядовит и сердит» и даже должен быть таковым, но он не имеет права быть неадекватным по отношению к своему предмету, закатывая в асфальт другого за счет якобы своей любви к кому-то. У Черняевой — к Ирине Полянской, у Василенко — к Эргали Геру. Которых я высоко ценю. Только не так, не так, как Черняева и Василенко, — иначе.

Не за чужой счет.

Наталья Иванова