Дина Рубина: «Израиль — замечательный компост для произрастания прозы. Но как только писатель концентрируется на чём-то одном, то начинается региональный автор и заканчивается писатель вообще…»

Известная израильская писательница Дина Рубина несколько дней гостила в Москве. Ярмарка на ВВЦ, несколько встреч с читателями в книжных магазинах… «Я раб, прикованный к галере, и родное издательство хочет выжать меня до последнего, пока я здесь», — признаётся шутя она. «Часкор» решил подсмотреть за писательницей и выслушал несколько её баек, не вошедших в романы.

Григорий Чхартишвили рассказывает о том, что всё ещё ищет свой путь, для того чтобы объяснить себя миру, а мир — себе. Беседа с писателем, приуроченная к выходу новой книги, оказалась чуть шире информационного повода. Сквозь все свои маски Григорий Чхартишвили, раз и навсегда выработавший кодекс своего публичного поведения, подтверждает, что у текстов его есть не только второй, но и третий план.
Тёплая осень, почти что лето — перепутать оба времени года ещё довольно легко. В кремовом брючном костюме писательница Дина Рубина стоит у окна на втором этаже Израильского культурного центра в Москве и смотрит во внутренний дворик. До начала мероприятия остаётся ещё больше часа.

— Что это? Это всё мне? — спрашивает Дина Рубина одну из немногих пришедших пораньше дам и кивает ей на двор. — Я думала, это будет маленький такой пикник, человек десять-пятнадцать, а тут…

Внизу на улице на несколько метров растянулись столы. Фрукты, мясо, пита, разнообразные закуски, соки, вино. Официанты раскладывают горкой тарелки для гостей, приборы. Чуть правее — площадка со сценой, с самой настоящей сценой, на пикниках таких не бывает. Для зрителей расставили более сотни пластиковых стульчиков. На сиденьях в первом ряду лежат бумажки с жирной надписью «VIP».

— А что же тут будет происходить? — тихо интересуется Дина Рубина.

— Ну, вообще такой литературный пикник в вашу честь, — отвечает писательнице знакомая дама.

— О боже! И что, столько соберётся народу, сколько всех этих стульев? И я буду перед всеми выступать?

— Да, Дина Ильинична.

— Боже мой!

Писательница берёт в руки пресс-релиз, написанный специально для журналистов, и вчитывается: «Литературный вечер пройдёт в необычном формате — формате пикника. Открытое небо, ранняя московская осень, первые золотые листья на поляне за особняком Израильского центра. Гости смогут познакомиться с новинками израильской литературы, пообщаться с любимой писательницей и насладиться израильской атмосферой. В завершение вечера перед гостями центра выступит группа «Второе приближение».

— Боже, а Йосси меня и не предупредил, — снова говорит она.

***

После семи вечера почти все гости пикника уже пришли. Перекусили, выпили, заняли свои места (кто-то даже остался стоять — людей было даже больше, чем стульев), заполнили анкеты для розыгрыша новой книги писательницы, с которой та на этот раз и приехала в Россию.

Улицкая — весьма современный писатель, которого нужно спрашивать о том, что тебя действительно волнует. Дмитрий Бавильский задал от имени «Часкора» вопросы, ответы на которые ищут сегодня, кажется, все.
С настоящим писателем можно говорить о чём угодно, не только о литературе. Более того, именно не о литературе с настоящим писателем и следует говорить: тексты — это зримое, хотя и не самое главное воплощение жизненного опыта. Многое остаётся за кадром — то, например, что делает пишущего таким мудрым и понимающим.

Вместе с первым секретарём израильского посольства культурологом Йосси Тавором Дина Ильинична поднимается на сцену. На её лице нет и тени былого смущения. Оба они улыбаются. «Просто Йосси» отвешивает «просто Дине» комплименты, целует в щёчку.

— Почему Испания? Откуда Испания? — спрашивает её Йосси Тавор, имея в виду недавно вышедший роман «Белая голубка Кордовы». Он делает ударение на второе «о» в слове «Кордовы», и Рубина шутя поправляет своего кавалера.

— К ордовы — говорят испанцы, — отвечает она и продолжает. — Откуда Испания? Через какую-то испанскую компоненту в моей крови. Я давно интересуюсь Испанией. Ещё с тех пор, как папа рассказывал про фамильное древо, которое затерялось во время войны. Но там было понятно, что мои предки из Испании. И когда мы с мужем впервые приехали в Испанию, я начала искать свои корни, и там, в Толедо, я нашла свою фамилию, которую я и подарила одному из таких виртуальных героев романа — мастеру, изготовлявшему кубки в XV веке. Испания интригует, волнует, поэтому и я героя поместила в это пространство. Хотя он и мошенник, и умница, и шляется по всему миру, но вообще мужик что надо. Я сама даже в него влюбилась по ходу работы над романом.

— Я человек глубоко невежественный. Я человек без образования, я окончила консерваторию, — продолжает Рубина, и все в зале-улице смеются.

«А я вот ни писать романы, ни на пианино играть не умею», — в заднем ряду слышен чей-то женский шёпот. Потом ещё и вздох зрительницы.

— Поэтому я всегда ищу людей, которые что-то понимают. Это мой единственный талант — я умею раскупоривать людей, — продолжает Рубина и начинает рассказывать историю о дохлом удаве, сетуя при этом, что узнала о ней слишком поздно, чтобы описать её у себя в книге.

Байка первая: «Бывают совершенно жуткие случаи. Когда я работала над романом «Почерк Леонардо», я разговаривала с актёром Евгением Терлецким. Он имел дело с цирком и рассказал мне много-много разных историй, которые я потом использовала. И вот когда этот роман вышел, Женя пришёл ко мне и так лениво говорит: «Между прочим, я забыл тебе рассказать одну историю». Я: как, что? Да ты знаешь, говорит он, был такой в цирке у одного актёра номер, где выступал очень старый, очень ленивый, очень пятнистый и благодушный удав. Актёр выносил его каждый вечер на арену и как бы устраивал с ним бой. Вообще удаву давно пора было на пенсию, он давным-давно хотел спокойно умереть. И вот умер, но в самый неподходящий момент. Во время гастролей в городе Перми. А где в Перми найдёшь удава? Это же не джунгли Амазонки. Начало гастролей, а удава нет. Вернее, он есть, но он дохлый. И актёр стал держать своего удава в холодильнике. Целый месяц он выходил на сцену и боролся с дохлым удавом, крича ему: «Я тебя удавлю!» Какой ужас! И почему только об этой истории я должна рассказывать сейчас, а не со страниц романа? Впрочем, возможно, этот мёртвый удав когда-нибудь оживёт у меня на какой-нибудь странице».

***

— Как рождаются идеи?

— Ой. Иногда видишь замечательную рожу... — начинает Рубина.

Байка вторая: «Эта история случилась буквально вчера. В Москве. Поскольку я раб, прикованный к галере, и родное издательство хочет выжать меня до последнего, пока я здесь, я каждые 15 минут даю какое-нибудь интервью. Недавно меня фотографировали для одного журнала, были разные софиты, меня ради этого дела даже загримировали. Да так, что у меня была такая очень скульптурная посмертная маска. Меня разукрасили так, что я была похожа на барельеф. Я даже спросила: «Девушки, а не разукрасили ли вы меня так раньше времени? Мне ещё вроде туда не пора». Когда я сказала, что потом еду на канал «Культура», гримёры ответили: «Это замечательно, для телевидения это тоже подойдёт». Отщёлкавшись, я села в машину, и мы поехали на телевидение. Я уже забыла, как я выгляжу. Очень хотелось кофе. Выделенный мне водитель Женя предложил остановиться у одного ресторанчика, где подают замечательные бизнес-ланчи. Я влетаю в ресторанчик, на плече у меня рюкзачок. Там меня встречает девушка, я ей: «Добрый день, а покушать вы здесь даёте?» Она смотрит на меня совершенно остановившимся взглядом и говорит: «Чего надо?» И я вспоминаю про свой грим и понимаю, что она приняла меня за городскую сумасшедшую. И говорю ей: «Извините, девушка. Я человек из ящика, еду с одной съёмки на другую, дайте что-нибудь пожрать». Девушка вздохнула и сказала: «Ну слава богу!»

***

— А теперь садись здесь, я тебе вина налью, — обращается к рассказчице Йосси Тавор.

В это время на сцену выходит какая-то девушка и объявляет всем присутствующим:

— Видите шарики? Там раздают анкетки. Потом мы будем разыгрывать последнюю книгу Дины Рубинной.

— Не последнюю, а недавно вышедшую, — поправляет её культуролог Тавор и идёт за стаканчиком вина. — Тебе красного или белого? — спрашивает он на ходу, всё ещё держа микрофон.

На сцену тем временем выходит джаз-трио «Второе приближение» (правда, в составе двух человек) и затевает танго. «Танго — это очень старая испанская музыка, которая так перемещалась по континентам», — поясняет солистка Татьяна Комова и посвящает своё выступление Испании. Рубина продолжает сидеть на сцене, пьёт вино, а после музыкального номера замечает:

— Я всегда завидовала людям, которые могут выйти на сцену и сбацать.

— Почему же отказалась от музыки?

— Я очень люблю музыку. Я наконец-то перестала выключать симфонический оркестр. Потому что я человек, измученный нарзаном. Потому что 17 лет моей жизни было посвящено как раз чему-то вот этому, хотя и в то время я уже что-то строчила, печаталась в журнале «Юность».

— Кстати, Израиль в твоих сочинениях присутствует и не присутствует… — Йосси Тавор начинает новую тему.

— Израиль — это замечательный такой компост для произрастания прозы. Но как только писатель концентрируется на чём-то одном, то начинается региональный автор и заканчивается писатель вообще. В какой-то момент писатель как бы исчерпывает характеры. Хотя, — тут же поправляется она, — израильские характеры совершенно неисчерпаемые…

Байка третья: «Мы недавно были в Карловых Варах. Культурный чешский городок, где можно было отдохнуть от наших людей. Как-то в семь утра мы выходим с мужем прогуляться. Никого нет, раннее утро. Но вдалеке нас уже ждёт какая-то женщина с вдохновлённым таким лицом. Она держит в руках фотоаппарат и кричит нам издалека: «Я ждала вас, как мама! Сам Бог мне вас послал!» А потом вдруг: «Сфотографируйте же меня на фоне этой стены!» Муж берёт фотоаппарат, женщина продолжает: «Сам Бог вас мне послал, еле вас дождалась! А откуда вы?» Говорим, что из Иерусалима. А я из Наарии, отвечает она. Мы идём дальше. И в этот момент видим за углом отжимающегося на скамейке старичка, он в шортах. Думаем: уж он-то точно не из Наарии. И в этот момент, только мы об этом подумали, вдруг доносится голос той женщины: «Изя, ты уже там нагрелся?» Вот это израильский национальный характер. Я очень люблю израильскую публику. Это же просто фонтан реплик».

* * *

— Каково быть знаменитостью?

— Ну какая же я знаменитость, я сижу в своём кабинетике, пишу романы. Ещё выгуливаю свою собаку.

Байка четвёртая: «Однажды на улице в Израиле ко мне подбежала женщина и закричала: «Вы помните меня, вы помните?» Я начала усиленно думать, кто же это такая, ведь я, даже когда мужа своего случайно встречаю на улице, думаю: «Этого молодого человека я где-то уже видела». А женщина мне отвечает: «Мы вместе как-то гуляли с собачками. Я вам сказала, что мой сын тоже пишет, тоже сочиняет. И вы стали мне рассказывать, какой это тяжёлый труд. И я это всё ему потом рассказала, у меня стало лучше с ним после этого взаимопонимание. Спасибо вам. Не зря вы живёте на свете». Вот и вся моя известность».

В конце своего выступления Дина Рубина решает сделать объявление о некоем мероприятии, посвящённом Иерусалимской русской библиотеке. Достаёт программку и начинает искать адрес. Йосси Тавор пытается помочь, надевает очки.

— Где же это?

— Чего-то никак не пойму.

— …ский переулок, — что-то неразборчиво подсказывают им из зала.

— Какой-какой переулок?

— Старосадский!

— В шесть часов вечера, показывают нам зрители на пальцах, — продолжают «просто Йосси» и «просто Дина». — Стой, нет, это шестой дом нам показывают, а не время. В билете ничего этого нет. Это удивительная книжечка. В ней ничего нету — ни адреса, ни времени. В общем, такой настоящий израильский пригласительный билет.

Публика смеётся. На прощание Дина Рубина извиняется за то, что заставила всех прийти на этот пикник.

— А я ведь правда думала, что это будет такой обычный пикник, — говорит она.

Все снова смеются. Ведь никто из них не видел, что за пару часов до этих баек известная писательница Дина Рубина стояла у окон второго этажа этого культурного центра и в буквальном смысле пересчитывала расставленные к её приходу стулья.

Армина Багдасарян

Фото: www.pravda.ru