Re: цензії

28.03.2024|Ігор Чорний
Прощання не буде?
20.03.2024|Наталія Троша, кандидат філологічних наук
Світиться сонячним спектром душа…
У роздумах і відчуттях
20.03.2024|Валентина Галич, доктор філологічних наук, професор
Життєве кредо автора, яке заохочує до читання
20.03.2024|Віктор Вербич
Ніна Горик: «Ми всі тепер на полі битви»
18.03.2024|Ігор Зіньчук
Кумедні несподіванки на щодень
17.03.2024|Ольга Шаф, м.Дніпро
Коло Стефаника
15.03.2024|Ірина Фотуйма
Дух єства і слова Богдана Дячишина
14.03.2024|Ярослав Калакура, доктор історичних наук
Радянська окупація і змосковлення Буковини: мовою документів і очима дослідника
09.03.2024|Тетяна Дігай, Тернопіль
Інтелектуальна подорож шляхами минулого і сучасності

Літературний дайджест

Чак Паланик: кризис доверия

Новая книга Чака Паланика «Фантастичнее вымысла»: зачем читателю нужны ремесленные подробности?

Паланик зациклен на правдоподобии. Такое впечатление, что они постоянно слышат голос читателя-Станиславского: «Не верю!!!» Мы имеем дело с тяжёлым случаем «комплекса доверия», обогащённого весьма своеобразными обертонами.

Новая книга Чака Паланика «Фантастичнее вымысла», вышедшая в традиционной для этого писателя серии «Альтернатива» (М.: АСТ, 2009), отнюдь не очередной роман, как ожидалось бы, хотя несколько новых прозаических текстов ещё ждут перевода и издателя.

Это вторая «нехудожественная» книга Паланика вкупе с «Беглецами и бродягами», недавно переведённым беллетризованным путеводителем по Портленду.

Верь мне, читатель!

«Фантастичнее вымысла» — те самые обрезки, которые не пропадают у хорошего портного, каким, без сомнения, является Паланик, — по мерке его «Бойцовского клуба» уже написаны десятки подражаний. Новая книга — сборник реальных, как заверяет нас Паланик, историй. Конечно, они есть в заначке у каждого писателя, но вот беда: как правило, их некуда приткнуть. Однако собранные вместе, они вполне тянут на книгу, которая спокойно может появиться в зазоре между двумя романами.

Чтобы критики не забывали.

И читатели не отвыкали.

Эта книга довольно скучная, но весьма показательная. Дело в том, что Паланик, как и многие другие писатели, зациклен на правдоподобии. Такое впечатление, что они постоянно слышат голос читателя-Станиславского: «Не верю!!!»

Мы имеем дело с тяжёлым случаем «комплекса доверия», обогащённого весьма своеобразными обертонами.

Я имею в виду кочующие у Паланика из книги в книгу предельно занудные описания каких-либо профессиональных подробностей ремесла, которым занимаются герои его романов. В «Дневнике» это были описания работы лицевых мышц:

«Твоя кожа состоит из трёх основных слоёв. То, что ты трогаешь, — это роговой слой, слой сдувшихся, мёртвых клеток кожи. Которые выталкивают наверх новые клетки, вырастая под ними. То, что ты щупаешь, это сальное ощущение — твоя липидная мантия, покров из смазки и пота, предохраняющий тебя от грибков и микробов. Под ним лежит твоя дерма. Под дермой — слой жира.Под жиром находятся мускулы твоего лица. <…>

Вот эта глубокая складка, идущая от уголков губ к носу, — это твоя носогубная складка. Порой её называют «карманом брезгливости». Пока ты стареешь, маленькая круглая подушечка жира в щеке — официальный анатомический термин «жировое тело», — она соскальзывает всё ниже и ниже, пока не успокаивается, упёршись в твою носогубную складку, делая из твоего лица застывшую маску брезгливости».

В романе «Уцелевший» персонаж делится с нами секретами домоводства. Эти длинные и повторяющиеся пассажи структурированы как поэтическая проза с зачинами и рефренами.

«Спросите меня, как удалить пятна крови с меховой шубы.

Нет, правда спросите.

Давайте

Надо посыпать мех кукурузной мукой и расчесать против шерсти. И самое главное — не сболтнуть чего лишнего.

Чтобы очистить от крови клавиши пианино, протрите их тальком или сухим молоком».

«Медные ручки и фурнитуру лучше всего очищать половинкой лимона, предварительно окунув его в соль».

А способ приготовления омаров растянут аж на четырнадцать страниц — где-то по абзацу на полосу.

Вопрос — а зачем всё это? Зачем такая тяга к правдоподобию, когда сюжеты его романов абсолютно нереальны, предельно гротескны и утрированно фантастичны? Зачем трэшу так детально прописывать мелочи, когда сюжетное действие набросано резкими широкими мазками?

Может быть, для того, чтобы оттенять вот этими самыми чистящими средствами и порошками кульбиты вымысла? Может быть, это тот самый «трамплин», который так любили русские прозаики-символисты?

Метаморфозы производственного романа

Ремесленные описания проникли в беллетристику давным-давно. Способы приготовления пищи или ковки металлов поджидают нас в самых архаичных текстах.

Но лишь в Новейшее время (долго ли так будут называть прошлый век?) описание производственных процессов стало претендовать на романные формы.

Задолго до социалистического реализма, с которым обычно принято ассоциировать производственные романы, француз Пьер Амп создал серию текстов «Страда человеческая». Эти книги переводили у нас в 20-е годы, они попадались мне ещё в советских букинистических магазинах.

Содержание входящих в этот цикл романов «Свежая рыба», «Шампанское», «Рельсы», «Лён» было адекватно их названиям. Все стадии работы описывались настолько подробно и детально, что это завораживало, как поэзия.

Производство вина, например, представляло собой некий эгрегор, энергоинформационную самодовлеющую сущность. Сфера человеческого в описаниях Ампа была лишена привычной эмоциональности, люди являлись придатком процесса, его функциями.

Соцреализм выстраивал иную перспективу («Гидроцентраль» Мариэтты Шагинян или «Битва в пути» Галины Николаевой), делая упор на взаимодействии человека и технологического процесса, который оттенял те или иные качества персонажей и диктовал им нравственные нормы.

Новый поворот темы — в романах-бестселлерах Артура Хейли («Аэропорт», «Отель», «Колёса») и его многочисленных подражателей (у нас — Илья Штермлер с такими романами, как «Таксопарк» и «Универмаг»).

Читателю становится интересен не сам процесс производства, а функционирование сложного механизма структуры с её закрытой информацией и подводными камнями, неведомыми постороннему. Он с удовольствием потребляет имитацию «слива» инсайдерской информации и чувствует себя посвящённым в корпоративные и стратификационные секреты.

В последнее время обострился интерес к чисто производственной сфере, будь то финансы, пиар или реклама. По стопам Драйзера и Золя идут десятки прозаиков, более или менее осведомлённых в выбранном предмете описания.

Ключик в том, что не обязательно досконально знать предмет — достаточно, чтобы созданная картина совпадала с читательскими ожиданиями скандальной изнанки.

Другое ответвление данной темы — технотриллер, в котором детали технического описания соседствуют с погонями, масштабными заговорами и глобальными военными операциями.

Проза Паланика стоит в стороне от этих широких магистралей. Паланик, заслуживший репутацию контркультурного автора, активно использует элементы массовой литературы, пишет размашисто и широко, удерживая читательское внимание постоянным сломом сюжетных линий, которые всегда невероятны, — какое уж тут правдоподобие?

Приправы с писательской кухни

Паланик не упускает случая рассказать о своём жизненном опыте — о том, как он был механиком по дизелям, работал волонтёром в приюте для бездомных и в хосписе — перевозил неизлечимо больных на встречи групп поддержки.

Интерес к историям, свойственный любому автору, уживается в нём с тщательным коллекционированием сугубо производственных деталей, свойственных той или иной профессии.

Собственно, и Горький, и Куприн, до того как они стали профессиональными литераторами, имели большой опыт неквалифицированной по преимуществу работы. Если это и нашло отражение в их произведениях, то опосредованно.

Чехов, с его врачебным образованием, не докучал читателю профессиональными подробностями. Да и Булгаков в «Записках юного врача» оставался в пределах нормы, не обрушивая текст в детализацию врачебной конкретики.

А Паланик — отнюдь не реалист. Мрачный мир его произведений с их театральными эффектами не претендует на то, чтобы даже казаться реальным, его условность вполне принимается читателями.

Но это — в романах. Новая книга Паланика вполне реалистична, её сюжеты «фантастичнее вымысла», а за правду отвечает как раз «производственная» детализация.

Сборник разбит на три части: «Вместе с людьми», «Портреты» и «Личное». Последняя часть — рассказы о хосписе и занятные эпизоды из писательской биографии.

Особого внимания заслуживает новелла «Кажется, вспомнил…», в которой Паланик пишет про свою систему сортировки и хранения информации («Я собираю факты и цифры, раскладываю их по полочкам архива на случай какого-нибудь будущего литературного проекта»).

Первые две части — собственно «факты и цифры», которым не нашлось места в романах. Мы узнаем массу подробностей о статистике травм борцов и специфике диких гонок на комбайнах в американской глубинке (само собой, с их подробными техническими характеристиками).

Рассказ о строителе замков (из которого мы неизбежно узнаем о нанесении звукоизолирующего слоя из пульверизатора, цонолитовой изоляции и способах применения электрической лебёдки и проблемах утепления стен); жёсткая зарисовка о проблемах здоровья бодибилдеров и распорядке жизни на подводной лодке.

Вторая часть — беллетризованные интервью известных и не очень известных людей, но без сомнения оригинальных (от Мэрилина Мэнсона до самоучки — строителя космических ракет).

Главная задача Паланика, его пафос — «быть хорошим рассказчиком». Недаром он объясняется в любви к писателю Айре Левину, чьи книги, на взгляд Паланика, оставаясь вполне в русле массовой литературы, поднимали, однако, важные социальные проблемы, на которые приходилось реагировать обществу.

Рассказанная история должна завораживать читателя, держать его в плену. А для этого все средства хороши. Одним из которых и является для Паланика нагромождение секретов производства, растворённых в вихреобразном сюжете.

Сборник «Фантастичнее вымысла» знакомит нас со своего рода «сухим остатком» — чтобы знали, «из какого сора»…

Олег Рогов



коментувати
зберегти в закладках
роздрукувати
використати у блогах та форумах
повідомити друга

Коментарі  

comments powered by Disqus

Останні події

20.03.2024|14:23
У київському просторі PEN Ukraine відбудеться публічна розмова Мирослава Мариновича з Мирославою Барчук
20.03.2024|14:02
В Україні видадуть продовження серії «Червоний Арлекін» італійського письменника Роберто Річчі
20.03.2024|14:00
У «Видавництві 21» готують до друку перше в Україні гумористичне фентезі про ІТ
15.03.2024|16:37
У Києві презентували епічне фентезі «Кий і морозна орда»
14.03.2024|11:27
Книга Сергія Руденка "Бій за Київ" у фінському перекладі увійшла до короткого списку премії Drahomán Prize 2023 року
09.03.2024|14:20
Оголошено імена лауреатів Шевченківської премії-2024
06.03.2024|18:34
Оголошено претендентів на здобуття Міжнародної премії імені Івана Франка у 2024 році
05.03.2024|11:11
У Львові презентують книжку Олени Чернінької, присвячену зниклому безвісти синові
05.03.2024|11:09
«Сапієнси»: потаємна історія наукової фантастики. Лекція Володимира Аренєва
01.03.2024|13:50
«Маріупольську драму» покажуть в Ужгороді та Києві


Партнери