Завантажити

так будет). И ты будешь утишен. И утешен. И никакого другого утешения тебе уж не будет нужно. Но не теперь: нынче же утешься: Бог – живой, и Он силен освободить тебя из любых оков, приносящих беспокойство, страдание и в конце концов смерть. Он говорит: «Воззови ко Мне, и Я отвечу». (Ты только воззови.)

Елена
«И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов...» (Марка 1:34). Как многих и какими болезнями! Он, Иисус, Сын Божий, делает и делает это и сейчас. И если бы не делал, думаю, не было никому из нас здесь, на этой земле, уж больше чего делать. Не было бы ни жизни, ничего, ни даже самой мысли о чем-то – ни в ком из людей, и даже ни в ком из чего-либо другого. Была бы лишь смерть – но даже и смерти не было бы, - к чему жизнь или смерть в той пустыне, называемой некогда планетой, к чему сами планеты и солнца и прочее. Ведь все это создано Им лишь для употребления единственным воистину дорогим Ему изобретением – человеком.
У нее на лице несколько родимок. Хироманты, знатоки расположения звезд, интересующиеся предвестиями и астрологией, конечно, неизменно определили бы расположение ее родимок как нечто зловещее – угрожающее ее жизни, предопределенное начертанием неких высших сил, то, что связало ее судьбу для страдаиний и мрака. Говорили ли бы о некой ранней смерти (ведь что больше ценится, даже предсказателем, больше, чем жизнь на земле – она так сладка и очаровательна, она так привычна, что кроме нее, жизни здесь, трудно представить что-либо еще!). И правда, почти по слову халдейских предсказателей, все в жизни Елены именно так бы и было. Если бы Он, Иисус Христос, не пришел ей на помощь в самую трудную из минут и не исцелил ее, не изгнал многих бесов, тогда окруживших ее и всех, находящихся в той комнате.
Парень казался ей прекрасным, как никто в мире. Он, правда, некогда был женат. Но теперь его сердце было свободно. А его чувства к Елене так светлы, нежны и радостны, плечо же – так надежно и крепко, что в день, когда они шли под венец, казалось, ничто не предвещало даже намека на несчастье. Как всякая молодая женщина в 20 лет, она мечтала об этом счастье и по-праву имела на него право. Может быть, ей даже казалось, что немножко большее право, чем все остальные: она ведь, как и ее мать, всем сердцем верила в Бога. И Господь Иисус так часто приходил к ним обеим на помощь, Его руки были так сильны и надежны, что трудно было предполагать даже намек на что-то, кроме счастья и благословений. Правда, она слышала, что жизнь возлюбивших Христа не всегда будет усеяна розами, что дабы следовать до конца за Спасителем мира Христом нужно отречься всего – то есть быть готовым пожертовать очень многим, даже жизнью – ведь Христос именно так и поступил - отдал жизнь за тех, кого возлюбил – за тебя и меня. Но, скажите, разве не имеет право женщина в свои двадцать мечтать о самом обычном и самом простом семейном счастье? Разве не благословен Господь, разве не излил Он 2000 лет назад на сию землю Свою благодать, чтобы ею в изобилии могли пользоваться те, кто верит в Него, кто любит Его всем естеством своим - и душою, и сердцем, и умом и крепостью мышц!
Муж, правда, не вполне разделял ее веру. То приближаясь к Богу, то вновь от Него отдаляясь, он жил скорее больше так, как подсказывал ему личный опыт, а не вера жены. Но жена шла в любви до конца: она помнила обетование и наказ Божий – она все покрывала любовью, ожидая, когда и муж освятится, пребывая рядом со святою женой. Но вот, однажды, он возвратился домой с очень хорошо оплачиваемой работы, но каким-то совершенно иным – он стал тенью даже себя прежнего. Вдруг он стал пить больше и куда более страстнее обычного. Изо дня в день бутылка была единственным, чему он, сначала с упоением и в приподнятом настроении, а потом уже с некой неизбежностью и горечью, поклонялся. Чем больше он пил, тем чаще молилась Елена. Но не было мира в ее душе: ужасный, непостижимый страх сковывал душу, и вера ее время от времени то слабела, то опять вновь становилась прочнее. Наконец, наступил момент, когда оба поняли: так дальше продолжать невозможно. Муж упал на колени, и раскаялся в том, что сделал. Он хотел опять возвратиться в церковь, но теперь уже что-то невидимое мешало отдаться Богу вполне. Он, человек почти железной воли, в последний раз собрал в кулак всю внутреннюю силу, чтобы противостать неизменному соблазну вновь взять в руки стакан.
Он не пил уже несколько дней, и заплаканные глаза Елены потихоньку начали пробуждаться ото сна – в них сызнова появились легкие проблески счастья. Казалось, беда позади, еще немного – и муж, отдавшись всецело в руки Христа, станет верным Его служителем – ведь сколько он, совершив для сатаны, сможет теперь сделать для Господа Бога, - а затем, услышав наконец ее истошные молитвы, Господь благословит ее тем, чего больше всего жаждет ее сердце – участью материнства. И уже не другие женщины, не ее подруги, но она сама почувствует нежный и благословенный стук другого сердца внутри нее, и затем уже не кто-то, но именно

читати