Завантажити

мере у трети подразделения. И, в конце концов – «Если есть преступление, значит, должен быть преступник», – осужденным оказался рядовой Алибеков. Ведь именно его шило торчало из горла трупа. В ответ на истерические возражения Алибекова насчет того, что шило у него украли, а Хусейнов был его лучшим другом, дознаватель лишь презрительно усмехался: какие только байки не выдумает виновный, чтобы спастись от заслуженной кары! Тем более, всегда найдутся люди, которые подтвердят наличие размолвок у самых лучших друзей. А убить Хусейнова ему было легче легкого – они спали на соседних койках. То-то никто ничего не заметил! Словом, в самый короткий срок Алибеков был осужден и отбыл для понесения наказания в Харанхой, военную тюрьму Ордена Ленина Забайкальского военного округа.
На следующий день Миха столкнулся с Волком в туалете. Васька курил, устроившись на подоконнике.
– Спасибо, брат, – сказал Волк.
– За что? – вздрогнув от неожиданности, обернулся Миха.
– Ты все видел, я знаю. Спасибо, что не стуканул...
Миха нервно оглянулся по сторонам. К счастью, в туалете кроме него и Волка никого не было.
– На, кури, – дал ему сигарету Волк.
Миха нерешительно принял «астрину», закурил и уже увереннее уселся рядом с Васькой, на подоконник.
– Понимаешь, брат, я должен был это сделать... Человек – не скотина из хлева. Никто не может безнаказанно причинить ему боль. И если какой-нибудь ублюдок забывает об этом... что ж, надо ему напомнить... Знаешь, это уже третий мой... – вдруг улыбнулся, впервые за месяцы дисбата, Волк и, заметив, как изменилось Михино выражение лица, добавил: – Но меня не спалили. И не спалят. Меня трудно спалить – я не оставляю следов...
– А Алибеков?.. Ты ж его подставил...
– А что, он не такой же, как Хусейнов? В Харанхое у него будет возможность почувствовать себя скотом. Это хорошо. Это прочистит ему мозги.
Они некоторое время молчали. Потом Миха собрался с мыслями.
– Знаешь, меня убило не то, ЧТО ты сделал – я бы сам с удовольствием сделал что-нибудь такое, – а то, КАК ты это сделал... Без эмоций...
Волк повернул к нему свое деревянное лицо, потом заговорил. Так заговорил, как будто ему наконец-то захотелось выговориться.
– Когда ты давишь муху, у тебя тоже нет никаких эмоций. Только – фу-у, мерзость!.. Потому что это не человек. Мы все время убиваем «не людей», каждую секунду. Даже когда триппер лечим. Они, эти ублюдки тоже не люди. Они – триппер, понял? Поэтому их... э-э... истребление – это просто работа, неприятная работа. И, как любую работу, эту нужно делать спокойно и умело. Чтоб наверняка. А эмоции... – Волк несколько секунд подумал. – Да на кой они вообще нужны? Эмоции – это тоже не людское. Они – как туман в мозгах. А мозги, брат, всегда должны быть чисты. Чтобы идти прямо к намеченной цели...
– Как ты понимаешь, я немедленно спрошу: «А в чем она, братан, эта твоя цель?», – сказал уже своим обычным тоном немного осмелевший Михви
Волк какое-то время разглядывал Миху, словно решал, стоит ли говорить, потом, кажется, решил, что не стоит.
– Тебе это не надо, брат. Спокойней будешь спать по ночам... – он снова сделал паузу. – Понимаешь, брат, в жизни часто так бывает, что приходится делать неприятную работу. Грязную. Ту, что тебе не в кайф. Бывает, за тебя ее сделает кто-то другой. Тогда считай, что тебе повезло. Но чаще – не везет. Тогда надо просто глубоко вдохнуть, немного задержать воздух в легких и включить автопилот. Автопилот – парень клевый. Он за тебя все сделает сам. Главное – чтобы был результат. А наилучший результат достигается тогда, когда ты делаешь свое дело без эмоций. И – без палива... Ты вот посмотри: если бы я в тот же вечер, когда эти твари отхерачили меня в туалете, поехал бы крышей, схватился за табуретку и проломил кому-нибудь из них голову... Меня бы отправили на зону, и все осталось бы по-прежнему, – он пожал плечами и аккуратно затушил окурок об подошву кирзача. – А так... Так они пересцали – труба. Потому что Хусейнова убили жестоко, и потому, что они не знают, кто это сделал. А значит, забурей они снова, любой из них завтра утром может проснуться с шилом в горле. И, что самое страшное, – неизвестность. Они даже не предполагают, откуда ждать этого шила... Вот увидишь, брат, они еще месяца два будут ходить, как шелковые...
– Ну, а если все-таки спалят? – задумчиво спросил Миха.
– Ну и спалят. И расстреляют к такой-то маме, – равнодушно сказал Волк. – А что, ты надеешься жить вечно?..
Он поднялся и сделал несколько шагов к выходу. На пороге обернулся.
– Главное, чтобы цель была стоящая, брат. А если она есть – иди кратчайшим путем, понял? Дойдешь – все окупится. С лихвой...
Через три месяца срок Волка закончился, и он уехал в свою часть. Дослуживать. А восточные братья действительно еще очень долго чувствовали себя в подразделении как бедные родственники.
Миха навсегда запомнил этот разговор. Потому что это было новое. Это было особое

читати