Роман принес автору Гонкуровскую премию и заодно обвинение в плагиате. Мол, списал из Википедии пять строчек про муху, совместив документ с вымыслом. Хотя, более всего «Карта и территория» кажется не романом, а коллажем из винных карт и туристических проспектов, а главный герой — не художником и даже не интеллектуалом. И не потому, что у него не было ни одной выставки, о нем никто не писал и практически не знал. Хотя нет, «в прошлом десятилетии он удостоился пятьсот восемьдесят третьего места», как сообщает автор о своем герое. Каким образом удостоился? Главное, не читать газет, по телевизору смотреть только «Утиные истории», а в тусовке «вращаться с выражением любезного безразличия на лице, держась в стиле groove, что когда-то способствовало успеху Энди Уорхолла». Да, и еще стоит сменить профессию фотографа, снимающего гайки с болтами, на занятие живописью, поскольку это лучше продается.

А еще универсальные знания из романа Уэльбека вполне могут пригодиться начинающему туристу. Во-первых, автор развенчивает миф об образцовом обслуживании за рубежом: недельный дозвон до фирм «Сантех для всех» и «Сантех без помех» заканчивается приглашением за 50 евро соседа-хорвата, а такси «С ветерком» и «На всех парах» среди белого дня отказываются вести в неблагополучный район Парижа. Во-вторых, можно вспомнить историю кино, ведь присутствующий в романе Фредерик Бегбедер словно срисован из фильма «99 франков»: «Он резко выпрямился на диване, и Джед внезапно испугался, что он вскочит сейчас обеими ногами на столик и примется колотить себя кулаками в грудь на манер Тарзана; он моргнул, чтобы отогнать это наваждение». Кстати, персонаж по имени Мишель Уэльбек в романе тоже имеется, и это не галлюцинация героя-художника.

В интервью автор «Карты и территории» признается, что стал меньше пить, больше думать о своем преклонном возрасте и не включил в роман ни одной сексуальной сцены. И действительно, здесь хоть и пьют немало, а про старость хоть отбавляй и о сексе почти ничего. Герой-писатель вспоминает, как «они отсасывают без резинки, вот что приятно», герой-фотограф — как «онанировал в туалете ведомственной квартиры отца». Да, еще в начале, словно в дамском романе, «Ольга обернулась и поняла, что дело плохо, мгновенно узнав панический, невидящий взгляд мужчины, изнемогающего от желания, быстро подошла к нему, обволокла его своим полным неги телом и поцеловала прямо в губы». Короче, не только из Википедии списывал автор «живую» жизнь своих персонажей.

А так, конечно, весьма депрессивное чтиво. Любимая улетела в Россию за утроенной зарплатой, и героя ждут уничтоженные плоды многолетнего труда и найденная формула не любви, но того, что ее заменяет. То есть, работа, да. В основном, конечно, над собой. Что еще? В середине дня, проведя ее на самолет, он не застрелился, как персонаж у Бунина, ища ее повсюду, где раньше бывали вдвоем, а сел перед телевизором, чтобы посмотреть пролог «Тур де Франс». («Утиные истории» не показывали). И если бы не проклятый «Привет влюбленным» Джо Дасссена, которого так любят русские, то можно было бы решить, что перед нами типичная прагматика Бегбедера, пьющего на акции «Винзавода» водку. А так перед нами все-таки романтический Уэльбек, он пил и пьет вино, которое влюбленным не мешает. А помогает, помогает! (Примерно так вещало когда-то «Радио 50»). Но только — не влюбленным в работу, о чем свидетельствуют названия картин нашего героя: «Билл Гейтс и Стив Джобс беседуют о будущем информатики», «Дэмиен Херст и Джефф Кунс делят арт-рынок», «Архитектор Жан-Пьер Мартен оставляет пост главы компании».

Кстати, Бегбедер со своей водкой оказался не такой уж и скотиной. «Знаете... — продолжал он, — Ольга. Она вас любила. (Джед съежился.) Я хочу сказать... — не унимался Бегбедер, — она правда вас любила. Он умолк и снова взглянул на него, недоверчиво покачав головой. — А вы отпустили ее в Россию... И даже весточки никакой не послали... Любовь... Любовь — это большая редкость. Вы не знали? Вас никогда не предупреждали?». А вот сам Уэльбек в романе Уэльбека — никакой. Бегбедер хоть кокаин употребляет, а этот... «Вообще, мое любимое время — конец декабря: темнеет в четыре часа, — сообщает он. — Тогда я со спокойной совестью могу надеть пижаму, принять снотворное и залечь с бутылкой вина и книжкой. Я так живу уже многие годы. Солнце встает в девять утра; пока я умоюсь, выпью несколько чашек кофе, глядишь — уже и полдень на носу, остается продержаться четыре часа светового дня, с этой задачей я обычно справляюсь неплохо». Да и текст в каталог герою-художнику он пишет за десять тысяч евро, а не за девяносто девять франков, как у Бегбедера. И даже получая в качестве бонуса свой собственный портрет стоимостью семьсот пятьдесят тысяч евро, все равно брюзжит о чем-то большем. «— За всю мою практику потребителя, — сказал он, — мне попалось всего три идеальных товара: ботинки Paraboot Marche, ноутбук Canon Libris со встроенным принтером и куртка с капюшоном Camel Legend».

В советские времена выходила серия книг — «Фелини о Фелини», «Антониони об Антониони», «Висконти о Висконти» Так вот, этот роман вполне можно назвать «Уэльбек об Уэльбеке». Сам он неожиданно проговаривается репликой одного из героев: «Сплошной автофикшн и воображаемые автопортреты; слабая техника живописи не позволяла ему достичь нужного уровня гиперреализма и гладкописи, непременных спутников heroic fantasy». Хотя, какие уж тут герои. Так, сплошные фантазии, а в конце вообще что-то вроде детектива с убийствами и маньяками. Наверное, для того, чтобы лишний раз отметить разницу между божьим даром и яичницей, то есть, конечно же, — между картой и территорией, как и было предсказано.

Мишель Уэльбек. Карта и территория. — М.: Corpus, 2011

Игорь Бондарь-Терещенко