Российское издательство "Юнайтед Пресс" опубликовало русский перевод книги американского журналиста, лауреата Пулитцеровской премии Дэвида Финкеля, который восемь месяцев провел в Ираке вместе с американскими войсками, а потом описал свой опыт в жанре документальной прозы. "Лента.ру" публикует отрывок из его книги "Хорошие солдаты", переведенной на русский язык Леонидом Мотылевым.

Фрагмент, публикуемый ниже, посвящен описанию обстрела с американских боевых вертолетов AH-64 Apache группы иракцев в Аль-Амине 12 июля 2007 года. Этот случай, ставший знаменитым из-за появления в 2010 году видеозаписи с места событий, вызвал большие споры среди мирового сообщества. Американские военные, по ошибке приняли за боевиков иракского журналиста агентства Reuter´s и его помощника, а также группу сопровождавших их местных жителей. Несколько человек, включая журналиста Намира Нур-Элдина, были убиты, еще несколько, включая детей, получили ранения. Тем не менее военное командование США заявило, что действия вертолетчиков были обоснованными.

В тексте Финкеля действует американский офицер по фамилии Козларич, командир пехотного батальона 2-16, основной персонаж "Хороших солдат". Сафия дафия по-арарбски означает "солнечно, ясно". СВУ - самодельное взрывное устройство, СФЗ - снарядоформирующий заряд.

 

*    *    *

Поэтому сейчас они провели у ворот эти несколько секунд безропотно, слушая сирену и беспрерывное "Приближение объекта! Приближение объекта!", ожидая, что и куда упадет.

Секунда.

Другая.

Удар вдалеке.

Еще секунда.

Другая.

Еще удар, тоже вдалеке.

Здесь ничего, даже близко ничего, никаких на этот раз чистых попаданий, поэтому стрелки опять поднялись на своих местах, те, кто лег, встали и отряхнулись, и массированная колонна двинулась в Аль-Амин, начиная день, который продемонстрирует четыре разных варианта войны.

Прибыв на место сразу после восхода солнца, третья рота отделилась от колонны и направилась в западную часть Аль-Амина. День был сафия дафия, и, начав прочесывать улицы и обыскивать дома, солдаты не встретили сопротивления. Щебетали птички. Люди порой улыбались. Одна семья была так радушна, что под конец командир третьей роты Тайлер Андерсен, стоя под тенистым деревом, повел с хозяином и его престарелым отцом неспешный разговор о войне. Иракцы спросили, почему американские силы вторжения первоначально насчитывали только 100 тысяч человек. Потолковали о трудностях жизни, когда электричество дают только на несколько часов в день, посетовали на дикую коррупцию, из-за которой иракским властям совершенно невозможно доверять. Беседа, длившаяся полчаса и закончившаяся рукопожатиями, была самой долгой и вежливой из всех бесед с иракцами, в каких Андерсену довелось и еще доведется участвовать, и она нежданно-негаданно наполнила его оптимизмом по поводу того, что делает его рота. Это был первый вариант войны.

Со вторым можно было познакомиться в центре Аль-Амина, куда Козларич отправился с первой ротой.

Здесь время от времени слышалась стрельба, и солдаты, двигаясь к маленькой местной мечети, держались около стен. Имелись сведения, что в мечети, возможно, находится склад оружия, и они хотели ее обыскать. Но дверь здания была закрыта на цепочку, и, не будь даже этого, американцам все равно нельзя было входить в мечети без специального разрешения. Войти имели право люди из Национальной полиции, но те три дюжины иракских полицейских, что должны были принять участие в операции, еще не появились. Козларич связался по рации с Касимом. Тот сообщил, что они в пути. Ничего не оставалось, как ждать и прикидывать, где могут прятаться снайперы. Некоторые солдаты укрылись во дворе, где сохло выстиранное белье. Другие, петляя, приседая, перемещались по улице - она была зловеще пуста, если не считать женщины в черном с маленькой девочкой, которая, увидев солдат с оружием, заплакала.

Вот наконец полицейские.

- Тут внутри оружие, - сказал Козларич командовавшему ими иракскому бригадному генералу.

- Что вы говорите! - пораженно воскликнул генерал, потом засмеялся и повел своих людей в соседний с мечетью дом. Распахнув дверь без стука, они прошли мимо испуганно смотревшего на них мужчины с маленьким, сосавшим палец ребенком на руках, залезли по лестнице на крышу, укрылись на несколько минут, заслышав стрельбу, потом спрыгнули с этой крыши на крышу мечети, которая была чуть пониже, проникли в мечеть и вскоре появились с реактивным гранатометом, автоматом АК-47, патронами и аккуратно упакованным в сумку частично собранным СВУ.

- Вот это да, - сказал Козларич, когда все это вынесли к нему на улицу, и некоторое время он, хотя сам же приказал солдатам постоянно перемещаться, простоял неподвижно, с отвращением глядя на добычу.

Оружие в мечети. Как командиру ему необходимо было понять, почему имам разрешает - или даже поощряет - такое: ведь в руководстве по борьбе с повстанческими движениями, которое на столе у Каммингза день ото дня все сильнее пылилось, было сказано: "Борьба с повстанческими движениями требует понимания среды". Хорошим солдатам надлежит понимать обстановку. Как и хорошим христианам, в числе которых Козларич тоже стремился быть. "Ибо тот, кто взыскивает с убийц, заботится о беспомощных, - прочел он прошлым вечером в сборнике "Год с Библией". - Он помнит о воплях тех, кто страдает".

Страдают эти люди? Да. Беспомощны они? Да. И что же, вот они, выходит, их вопли? Можно ли найти объяснение происходящему в словах Псалмов?

Или лучше обратиться к заявлению, которое несколькими днями раньше выпустил один иракский религиозный лидер? Там, в частности, говорилось: "Да, Буш, мы - те, кто похищает твоих солдат, убивает их, сжигает их. Мы будем продолжать в том же духе, помоги нам Аллах, ибо тебе внятен только язык крови и разбросанных останков. Нашим воинам по сердцу кровь твоих солдат. Они соревнуются за право отрубать им головы. Жечь их машины - для них веселая забава".

Сумасшедший дом, а не страна. И, может быть, это-то и объясняло груду оружия, на которую смотрел сейчас Козларич? И никакого другого понимания эта груда не заслуживала?

Оружие в мечети, в том числе взрывное устройство, чтобы жечь машины и убивать солдат.

Невероятно.

Шади габи. Куллю хара. Аллах иа шилляк.

- Шукран, - сказал Козларич бригадному генералу, оставив при себе все прочие мысли. Потом пошел в свой "хамви", чтобы решить, куда двигаться дальше, но только он уселся, как его встряхнул громкий звук стрельбы.

- Пулеметный огонь, - сказал он, соображая, кто бы это мог быть.

Но это был не пулеметный огонь. Мощнее. Громоподобнее. Грянуло наверху, с восточной стороны, где кружили вертолеты AH-64 "Апач", и звук был такой силы, что, казалось, сотряслось все небо.

А потом грянуло еще раз.

- Ага! Досталось засранцам на орехи, - сказал Козларич.

Еще и еще раз.

- Ни хрена себе, - сказал Козларич.

Это был третий вариант войны на то утро.

 

*    *    *

За минуту пятьдесят пять секунд до первой огневой атаки два члена экипажа одного из круживших "Апачей" заметили на улице у восточного края Аль-Амина группу мужчин.

- Видишь, вон там люди стоят? - спросил один.

- Вижу, - ответил его напарник. - На той открытой площадке?

- Так точно, - подтвердил первый.

Все, что говорили между собой члены экипажа обоих "Апачей", записывалось, как и их переговоры с 2-16. Во избежание путаницы каждый, кто был в эфире, имел свои позывные. Например, экипаж головного "Апача" назывался Бешеный конь 1-8. Тот офицер из батальона 2-16, с кем этот "Апач" переговаривался чаще всего, был Отель 2-6.

Велась, кроме того, видеозапись всего, за чем они наблюдали, и в настоящий момент - за минуту сорок секунд до того, как они в первый раз открыли огонь, - они наблюдали за идущей по середине улицы группой мужчин, в которой несколько человек, похоже, были вооружены.

Все утро эта часть Аль-Амина вела себя наиболее враждебно. Пока на западе района Тайлер Андерсен прохлаждался под тенистым деревом, а в центральной его части, где был Козларич, постреливали лишь изредка, на востоке Аль-Амина вовсю гремела стрельба и порой раздавались взрывы. Докладывали о выстрелах снайперов, о погонях по крышам, о том, что по солдатам второй роты открывали огонь из реактивных гранатометов, и продолжающееся противостояние привлекло внимание Намира Нур-Элдина, двадцатидвухлетнего фотокорреспондента агентства Рейтер, жителя Багдада, и сорокалетнего Саида Чмага, его шофера и помощника.

Часть журналистов, освещавших войну, делала это в сотрудничестве с американскими военными. Другие работали независимо. Нур-Элдин и Чмаг принадлежали к числу работающих самостоятельно, и поэтому военные не знали, что они находятся в Аль-Амине. Об этом не знали ни люди из 2-16, ни экипажи "Апачей", медленно круживших высоко над Аль-Амином против часовой стрелки. С высоты вертолетчики могли видеть весь восточный Аль-Амин, но сейчас оптика головного "Апача" была жестко наведена на Нур-Элдина, у которого на правом плече висела камера и который находился в прицельном перекрестье тридцатимиллиметровой автоматической пушки "Апача".

- Да, так оно и есть, - сказал один из членов экипажа другому, глядя на висящую камеру. - Это оружие.

- Отель два-шесть, я Бешеный конь один-восемь, - радировал на землю второй вертолетчик. - Вижу людей с оружием.

Они не сводили перекрестие прицела с Нур-Элдина, шедшего по улице рядом с мужчиной, который, похоже, вел его куда-то. На правой стороне улицы были кучи мусора. На левой - строения. Теперь человек, с которым шел Нур-Элдин, взял его за локоть, подвел к одному из строений и жестом пригласил спуститься вниз. Чмаг двигался следом и нес камеру с длинным телеобъективом. За Чмагом шли еще четыре человека, из которых один, похоже, нес АК-47, а у другого, похоже, был РПГ - ручной противотанковый гранатомет. Перекрестье переместилось теперь с Нур-Элдина на одного из этих людей.

- Ага, у этого тоже, - сказал вертолетчик. - Отель два-шесть, я Бешеный конь один-восемь. Вижу пять или шесть человек с АК-47. Прошу добро на поражение.

Он произнес это за минуту четыре секунды до первой огневой атаки.

- Вас понял, - ответил Отель 2-6. - На восток от нас наших людей нет, поэтому действуйте. Прием.

- Хорошо, начинаем, - сказал другой вертолетчик.

Но они не могли в тот момент стрелять, потому что "Апач", двигаясь по кругу, переместился в точку, где людей заслоняли строения.

- Они вне досягаемости сейчас, - сказал член экипажа.

Несколько секунд головной "Апач" медленно летел дальше по кривой. Теперь он находился почти точно за тем строением, к которому подвели Нур-Элдина, и вертолетчики увидели, что кто-то высунулся из-за угла, посмотрел на их машину и поднял что-то длинное и темное. Это был Нур-Элдин, поднявший к глазам камеру с телеобъективом.

- У него РПГ.

- Так, вижу человека с РПГ.

- Открываю огонь.

Но строение все еще мешало.

- Черт.

Чтобы стрелок мог чисто поразить цель, "Апачу" надо было описать полный круг и вернуться туда, откуда улица была видна полностью.

Еще десять секунд вертолет перемещался по круговой траектории.

- Как только будет цель, сразу открывай...

Почти долетев до нужной точки, вертолетчики видели сейчас троих из группы. Чуть-чуть осталось продвинуться.

Вот уже видны пятеро.

- Чистый обзор уже.

Не совсем. Мешает дерево.

- Теперь чисто.

Вот. Все теперь видны. Их было девять человек, включая Нур-Элдина. Он находился в середине группы, остальные толпились вокруг, кроме Чмага, который в нескольких шагах говорил по сотовому.

- Вали их всех.

Секунда до огневой атаки. Нур-Элдин поднял глаза на "Апач".

- Давай... лупи.

Другие вслед за ним тоже подняли глаза.

Стрелок дал двухсекундную очередь.

Двадцать снарядов.

- Пулеметный огонь, - озадаченно проговорил Козларич в полумиле оттуда, когда, казалось, сотряслось все небо, а в это время здесь, на востоке Аль-Амина, девять человек вдруг начали хватать себя кто за какие места, улица вокруг взорвалась, семеро, мертвые или почти, стали падать, а двое бросились бежать - Чмаг и Нур-Элдин.

Стрелок увидел Нур-Элдина, поймал в перекрестие прицела и выпустил по нему вторую очередь из двадцати снарядов. Пробежав с дюжину шагов, Нур-Элдин рухнул на кучу мусора.

- Добавь, - сказал другой вертолетчик.

Двухсекундная пауза - и третья очередь. Вокруг лежавшего ничком Нур-Элдина началось, казалось, извержение мусора. В воздух полетела земля, поднялась пыль.

- Еще добавь.

Секундная пауза - и четвертая очередь. Сквозь пыльное облако можно было разглядеть, как Нур-Элдин пытается встать, а потом человек словно взорвался.

Все это заняло двенадцать секунд. В общей сложности было выпущено восемьдесят снарядов. Тридцатимиллиметровая пушка теперь молчала. Пилот молчал. Стрелок молчал. Картина внизу, на которую они смотрели, состояла из клубящейся и плывущей вверх пыли, но вот местами пыль начала рассеиваться, и, еле видимый, в их поле зрения возник человек, который пытался укрыться, присев у стены.

Это был Чмаг.

Он встал и бросился бежать. "Вижу, навел", - сказал один из вертолетчиков, и Чмаг исчез в новом взрыве пыли, которая, поднимаясь, смешивалась с тем, что уже было в воздухе, в то время как "Апачи" продолжали кружить и члены их экипажей продолжали переговариваться.

- Так, хорошо, у тебя чистый обзор, - сказал один.

- Да, я просто пытаюсь опять найти цели, - сказал другой.

- Там несколько тел лежат.

- Да, восемь примерно.

- Неплохой урожай.

- Столько дохлых гадов - есть на что посмотреть.

- Хорошая стрельба.

- Спасибо.

Дым рассеялся, и теперь они ясно все видели - и главное скопление расстрелянных, из которых иные были простерты на асфальте, один сидел на корточках, один сложился под немыслимыми углами; и Нур-Элдина на куче мусора; и Чмага, неподвижно лежавшего на левом боку.

- Бушмастер-семь, я Бешеный конь один-восемь, - радировали они во вторую роту, чьи солдаты двигались к месту событий. - Расположение тел: эм-бэ-пять-четыре-пять-восемь-восемь-шесть-один-семь. Они на улице перед открытой площадкой, где синие грузовики - несколько машин на площадке.

- Там один шевелится, но он ранен, - сказал кто-то, оглядывая сверху тела и теперь сосредоточив внимание на Чмаге.

- Я один-восемь, - продолжал вертолетчик переговоры по радио. - Там внизу, похоже, один раненый. Пытается уползти.

- Вас понял. Мы туда направляемся, - ответила вторая рота.

- Вас понял. Мы прекращаем огонь, - отозвались с "Апача" и продолжили наблюдать за Чмагом, все-таки еще живым, который, двигаясь как в замедленном кино, пытался подняться. Попробовал - и рухнул. Сделал еще одну попытку, приподнялся немного, но опять упал. Перекатившись на живот, начал было вставать на колени, но левая нога не слушалась, оставалась вытянутой, а голову он сумел оторвать от асфальта лишь на несколько дюймов.

- Можешь выстрелить? - спросил один из вертолетчиков.

- Есть у него оружие в руках? - спросил другой, помня правила, регулирующие стрельбу на поражение.

- Нет, не вижу пока.

Они продолжали кружить и наблюдать, Чмаг тем временем снова опустился на асфальт.

- Ну давай же, парень, - понукал его вертолетчик.

- Все, что тебе надо, - это взять в руки оружие, - сказал напарник.

На некоторое время им, как уже бывало, закрыли обзор здания, и, когда они опять увидели Чмага, над раненым склонясь стоял кто-то, подбежавший к нему по улице, к ним бегом приближался второй человек, и подъезжал пассажирский фургон Kia.

- Бушмастер, я Бешеная лошадь, - спешно радировали они. - К месту событий движутся люди. Похоже, хотят забрать тела и оружие.

Фургон остановился около Чмага. Водитель вышел, обежал машину и открыл дверь пассажирского салона.

- Я Бешеная лошадь один-восемь. Прошу добро на поражение.

Готовые открыть огонь, они ждали ответа от второй роты, а тем временем двое подбежавших старались поднять Чмага, лежавшего на тротуаре ничком. Один взял его за ноги. Другой пытался перевернуть его на спину. Кто они были - боевики? Или просто прохожие, пришедшие на помощь?

- Ну чего мы ждем! Надо стрелять.

Второй уже подхватил Чмага под руки.

- Бушмастер, я Бешеная лошадь один-восемь, - опять радировал "Апач".

Но с земли по-прежнему не отвечали, водитель между тем вернулся на свое место, а двое подняли Чмага и потащили вокруг передней части фургона к открытой двери.

- Они забирают его.

- Бушмастер, я Бешеная лошадь один-восемь.

Чмага уже поднесли к двери.

- Я Бушмастер-семь. Говорите.

Чмага приподняли, чтобы внести в салон.

- Вас понял, у нас тела грузят в черный фургон "Бонго". Прошу добро на поражение.

Чмага заталкивали в машину.

- Я Бушмастер-семь. Вас понял. Действуйте.

Он был теперь в фургоне, двое закрывали скользящую дверь, и фургон начал было двигаться вперед.

- Я один-восемь, чистый обзор.

- Давай!

Первая очередь.

- Чисто.

Вторая.

- Чисто.

Третья.

- Чисто.

Десять секунд. Шестьдесят снарядов. Те двое, что были около фургона, побежали, пригибаясь, к стене и, покатившись, скрылись за ней среди рвущихся снарядов. Фургон проехал вперед несколько шагов, потом резко дернулся назад, ударился о стену около двоих мужчин, и его заволокло дымом.

- Я думаю, фургон выведен из строя, - сказал один из вертолетчиков, но для верности была выпущена четвертая очередь, за ней пятая и шестая - еще десять секунд, еще шестьдесят снарядов, - и на этом стрельба закончилась.

Теперь надо было ждать солдат из второй роты, и вскоре они появились, в "хамви" и пешком, заполоняя собой растрелянный городской пейзаж. Поле боя было теперь их целиком и полностью: вот главная куча тел, вот груда мусора с Нур-Элдином, вот выщербленные от снарядов строения, вот фургон - в котором среди трупов обнаружились живые.

- Бушмастер-шесть, я Браво-семь, - сказал по радио военный из второй роты. - У меня одиннадцать убитых иракцев и один раненый ребенок. Прием.

Экипажи "Апачей" слушали.

- Черт, - сказал один из вертолетчиков.

- Ребенка надо эвакуировать, - продолжал Браво-семь. - У девочки рана в животе. Наш санитар ничего не может сделать. Надо эвакуировать. Прием.

- Сами виноваты - зачем берут детей на войну, - сказал вертолетчик.

- Верно, - подтвердил другой, и еще несколько минут они кружили и наблюдали.

Они увидели, как появились новые "хамви", и одна из машин прошла прямо по куче мусора и по останкам Нур-Элдина.

- Этот сейчас прямо на труп наехал.

- Да?

- Ага.

- Ну, по-любому это труп, так что...

Они увидели, как из фургона вылез солдат с раненой девочкой на руках и побежал с ней к армейской машине, которая должна была отвезти ее в больницу.

Через несколько минут они увидели, как другой солдат вынес из фургона еще одного раненого ребенка, на этот раз мальчика, которого нашли под трупом мужчины - видимо, отца, - то ли заслонившего собою сына, то ли повалившегося на него мертвым, потому что так случайно получилось.

А потом они полетели в другую часть Аль-Амина; тем временем появлялись все новые и новые солдаты второй роты, в том числе Джей Марч - тот самый, кто в первый день пребывания батальона в Ираке забрался на сторожевую вышку, оглядел окрестные кучи мусора и с тихой нервозностью в голосе сказал: "Фиг найдешь СВУ во всем этом дерьме".

С тех пор Марчу уже довелось убедиться, какой он хороший предсказатель, - особенно 25 июня, когда СФЗ убил его друга Андре Крейга. Поминальная служба по Крейгу состоялась 7 июля, а сегодня, пять дней спустя, глядя на разбросанные изуродованные тела, на развороченные внутренности, на весь этот диковинный, фантастический ужас, он чувствовал себя - он признается в этом позднее - "счастливым. Странно сказать. Да, я правда был очень счастлив. Помню это ощущение счастья. Когда я узнал, что они открыли огонь на поражение, когда услышал, что там тринадцать трупов, я так счастлив был, ведь Крейг совсем недавно погиб, и это было, ну, вроде как мы им отомстили".

Когда "Апачи" улетели, он с еще одним солдатом прошел через калитку в той стене, куда врезался фургон и за которой пытался спрятаться Чмаг.

Там, во дворе дома, они обнаружили еще двоих искалеченных иракцев, одного на другом, - с улицы их не было видно. Вглядевшись в этих людей - возможно, тех самых, что принесли Чмага в фургон, - в людей, которые, как считал Марч, все утро пытались убить кого-нибудь из американских солдат, он понял, что лежащий внизу мертв. Но верхний был жив, и, когда Марч встретился с ним глазами, мужчина приподнял руки и потер указательные пальцы один о другой, что, как Марчу было известно, означало у иракцев "друг".

Глядя на него, Марч тоже потер друг о друга указательные пальцы.

Потом опустил левую руку, а на правой вытянул средний палец.

Потом сказал второму солдату:

- Крейг, наверно, сидит там наверху сейчас, пьет пиво и приговаривает: "Ха! Это-то мне и надо было".

Таков был третий вариант войны на тот день.

 

*    *    *

Что же касается четвертого варианта, его черед настал вечером, после возвращения на ПОБ, когда Козларич и его люди закончили зачистку Аль-Амина.

Они уже знали про Чмага и Нур-Элдина.

Они забрали с собой камеры Нур-Элдина и исследовали то, что на них было записано, чтобы понять, журналист он был или боевик.

Они получили от вертолетчиков видео- и аудиозаписи и прокрутили их несколько раз.

Они рассмотрели сделанные солдатами фотографии, на которых рядом с убитыми иракцами лежали автоматы АК-47 и реактивный гранатомет.

Они воссоздали, насколько могли, картину того, что предшествовало гибели людей в восточном Аль-Амине: в американских солдат стреляли, они не знали, что среди иракцев есть журналисты, эти журналисты были в группе вооруженных людей, экипаж "Апача", открыв огонь по вооруженным людям, по журналистам и по фургону, где были дети, не нарушил правил боевых действий. Все американцы, заключили они, действовали правомерно.

А журналисты?

Это должны были определить другие.

Но кто были те двое, что пытались помочь Чмагу, - боевики или просто люди, захотевшие оказать помощь раненому?

Этого им, по всей вероятности, никогда не узнать.

Что они знали: хорошие солдаты не перестали быть хорошими солдатами, и пришло время поужинать.

- Кроу. Пейн. Крейг. Гайдос. Каджимат, - сказал Козларич по пути в столовую. - Что наши парни думают - прямо сейчас? Они думают: "Эти ребята не зазря погибли. Сегодня мы это доказали".

В столовой работал телевизор, шла пресс-конференция Буша, которая началась в Вашингтоне несколькими минутами раньше.

- Самая важная наша задача - помогать иракцам в защите своего населения, - говорил Буш, - поэтому мы предприняли наступление в Багдаде и вокруг него, чтобы обезвредить экстремистов, чтобы дать иракским силам больше времени на формирование, чтобы нормальная жизнь и гражданское общество могли пустить более глубокие корни в сообществах и населенных пунктах по всей стране.

Мы помогаем иракским силам безопасности наращивать свою численность, свои возможности и свою эффективность с тем, чтобы иракцы смогли взять оборону страны в собственные руки, - продолжал он. - Мы помогаем иракцам отвоевывать у экстремистов места обитания...

Это был четвертый вариант войны.

Козларич ел и смотрел.

- Мне нравится этот президент, - сказал он.