Информационная революция должна ликвидировать дефицит информации (а на нем многое держится. Например, власть). Вот как происходит новый этап ликвидации
Влажным жарким июнем 2011 года, когда дожди и солнце после холодной весны заставили наконец русскую природу выстрелить обильной и пышной зеленью, женщина по имени Марина Каменева вбила очередной гвоздь в крышку традиционного российского книгооборота, объявив о том, что книжный магазин "Москва" начинает print on demand. 

Собственно, те, кто знает, кто такая г-жа Каменева и что означает print on demand (а означает "печать по требованию"), могут с чистой совестью хмыкнуть и перелистнуть страницу. 

Однако мне хочется посвятить директору магазина "Москва" Марине Ниловне Каменевой пару абзацев. История Каменевой — это история о том, как женщина, не претендующая на роль ни интеллектуалки, ни даже, кажется, книгочейки, настолько влюбилась в книги, писателей, издателей и читателей, что создала лучший в стране книжный бизнес (то есть такой, где главное — идеал, идея, а прибыль, доход, деньги — лишь инструменты). Это Каменева первой в России сделала доступ к книгам открытым. Это Каменева первой стала торговать до часу ночи. Это Каменева первой начала продавать аудио- и электронные книги, это она стала устраивать даже не встречи, а вечеринки с писателями, это она превратила советский магазин в светский клуб, где гламурных персонажей сегодня не меньше, чем на летней террасе московского гастрокафе Ragout. По большому счету, Каменева популяризирует чтение точно так же, как Ольга Свиблова популяризирует фотографию, а основатель Ragout Алексей Зимин — гастрономию. 

Ну и вот, Каменева логично пришла к идее print on demand, родственником которой (которого?) является video on demand, видео по требованию. В родителях у обоих — информационная революция, суть которой не только в мгновенном информационном обмене, но и в том, что информация и ее носитель живут отдельными жизнями. "Книга" — это уже не обязательно фолиант (5 тысяч томов в моей библиотеке занимают 4 стеллажа, но в мой ноутбук вбито 100 тысяч книг, а каталог печати по требованию в магазине "Москва" содержит 470 000 наименований). "Фильм" — больше не кассета, не диск и не время в телепрограмме (кино теперь можно заказывать в любое время, а также останавливать, повторять и проматывать вперед). 

И вот я в кабинете Каменевой: сама хозяйка в отъезде, но меня по ее просьбе любезно принимает ее заместитель Екатерина Мосина. И мы говорим о том, что с книготорговлей сегодня в стране происходит то же, что и с торговлей другими товарами: крупные сети хотят иметь дело с крупными поставщиками, на фоне чего шансы малявок падают. Печальны шансы фермера, у которого пара дюжин коров, пусть и отборных пород. Печальны шансы издателя, если он не найдет среди рукописей бестселлер. Печальны шансы читателя, если он ищет книгу, изданную лет пять назад тиражом в пару тысяч экземпляров: новый тираж допечатывать никто не станет. Особо печальны шансы читателя в регионах и откровенно безнадежны — не имеющего выхода в интернет, где всегда можно сыскать пирата, а точнее, Робин Гуда, отсканировавшего нужный текст. 

— Печать по требованию,— говорит Мосина,— это возможность получить книгу, которой нет в продаже, и при этом не нарушить авторских прав. 

— Там должны будут обнаружиться странные ниши, вроде неизданных партитур,— говорю я. 

Искусствовед Мосина на секунду задумывается, потом кивает, соглашаясь, но уточняет: 

— Печать по требованию вообще рассчитана на книги для специалистов. И еще на книги на иностранных языках. Вот в США только что вышла автобиография Марка Твена: он завещал не публиковать ее в течение 100 лет после смерти, теперь срок истек. Понятно, что уникальная вещь! Но книга на английском, дорогая, и непонятно, сколько человек в России ее купят. То есть мы невероятно рискуем, закупая книгу, и понятно, что закладываем риск в цену. А если печать идет по требованию — никаких рисков... 

Сам магазин "Москва" книг не печатает: оборудование занимает много места. Но он заключил договор с компанией, которая так и называется "Книга по требованию", имеющей, в свою очередь, договоры с издателями. Через пять дней после заказа отпечатанная, в обложке из плотного картона, книга, ничем не отличающаяся от "настоящей", поступает к заказчику. Индивидуальный тираж обходится примерно на четверть дороже массового, но, повторяю, в том-то и штука, что в продаже этих книг нет. 

Мы смотрим на список первых заказов (33 книги за первый день). Сборники рассказов Достоевского (романы классика переиздаются без проблем, а рассказы ищи-свищи). Трехтомник "Коллекционирование холодного оружия Третьего рейха". Семь книг описаний путешествий Хвостова, Давыдова, Головнина, Обручева; два тома писем Толстого жене; четыре книги Мережковского; Чжуан-цзы и Соловьев со "Смыслом любви" и "Русской идеей", пара книг по истории... Еще не статистика конечно, но уже подтверждение нашей идеи. И я прощаюсь с Екатериной Мосиной в лучших чувствах, и мы говорим напоследок, что в недалеком будущем отделения print on demand станут принадлежностью торговых центров, вроде химчисток или ремонта обуви, которые, если обратили внимание, располагаются всегда у входа: сдал почистить пиджак, заказал в печать "Меметическую машину" Сьюзен Блэкмор — и, возвращаясь с шопинга, забрал. 

Это мы так друг друга красиво обманываем, а уж если совсем честно, то врем. Потому что так, к сожалению, не будет. И вот почему. 

Один из колоссальных пробелов нынешнего российского знания — это прошедший мимо нас пласт современных западных исследований в области общественных и естественных дисциплин. Граница его отмечена 1962-м, когда американский ученый Томас Кун написал книгу "Структура научных революций", введшую в оборот понятие парадигмы, то есть упрощающей, но объясняющей концепции. С тех пор все книги, касайся они генетики или политики, футурологии или психологии, экономики или струнного устройства Вселенной, описывают не явления, а парадигмы. 

Сначала мы эти книги не прочли, потому что был железный занавес. Потом, когда СССР рухнул и книги перевели и издали, не прочли, потому что увлеклись погоней за деньгами. А сейчас, когда кое-кто очнулся, выяснилось, что изданное переиздавать дорого и муторно, потому что нужно заново покупать права. А при мизерных тиражах покупать права, в том числе и на печать по требованию, не имеет смысла, да и западный правообладатель может их не продать, боясь, что электронную копию похитят и выложат в интернете Робин Гуды, а Робин Гуды действительно похищают, потому что иначе не ознакомиться ни с меметической парадигмой (рассматривающей отбор знаний подобно генетическому отбору), ни с полицивилизационной парадигмой Хантингтона... 

Я проверил: в каталоге print on demand "Структуры научных революций" нет. Там 409 000 книг на английском, 40 000 книг на немецком и лишь 21 500 книг на русском. 

Мне остается довести до сведения всех интересующихся (включая и борцов с пиратством), что авторские, патентные и прочие права — это главный инструмент, посредством которого новая власть постиндустриального мира сохраняет свою легитимность, принимая эстафету у бывших хозяев жизни, владельцев капитала. По крайней мере, такова новая общественная парадигма с точки зрения шведских ученых Александра Барда и Яна Зодерквиста, изложивших ее в книге "Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма". 

Книга переведена на русский, хотя, увы, в напечатанном виде раздобыть ее невозможно ни по какому требованию. 

"Печать по требованию" — это сегодня в России милая финтифлюшка, которая может и правда помочь коллекционерам оружия. Хорошо, что она появилась. Но на большее — то есть на получение информации о том, как устроен сегодняшний мир и какое место в нем занимаем мы — эта штука не годится. 

Хотя человек с компьютером, подключенным к интернету, выход из этого положения найдет.

Дмитрий Губин