«Масаи, — рассказывает нам один туристический сайт, — этнически принадлежат к группе нилотов — высокорослых выходцев из долины Нила. Сами масаи появились в Кении предположительно в XVI—XVII веках, практически одновременно с португальцами, высадившимися на восточном берегу континента». «Можно только удивляться, — продолжает анонимный автор, — как и почему, находясь в непосредственном контакте с цивилизацией, масаи умудряются сохранять свой ужасающий, на взгляд европейцев, образ жизни — и упрямо ощущают себя вполне счастливыми».

Коринна Хофманн — наполовину француженка, наполовину немка, родом из Швейцарии. В 1988 году она, двадцатисемилетняя, отправилась со своим бойфрендом в Кению, встретила в городе Момбасе воина масаи по имени Лкетинга — и потеряла голову от любви. Уже через несколько недель она вернулась в Кению, чтобы быть вместе с Лкетингой. Здесь нетерпеливый читатель может решить, что дальше читать незачем: африканец сначала вел себя безупречно, а затем, как только Коринна вышла за него замуж, резко изменился, обратил ее в домашнее рабство, навесил на нее всех своих родственников и промотал все ее деньги. Такие истории иногда попадают в газеты.

Но тут все было не так, и стоит сделать усилие, читая далеко не блестящий с точки зрения стилистики текст, чтобы познакомиться с нетривиальной историей Коринны Хофманн. В Кении она прожила около четырех лет, начиная с 1988-го, эти годы в книге и задокументированы. Хофманн постепенно погружалась в культуру нецивилизованных масаи, которые называли ее mzungu — просто «белая» на суахили. Жизнь с воином Лкетингой оказалась очень непростой: культуры слишком разнились во всем — от социальных представлений до сексуальных отношений. Стоит частично, не опасаясь испортить читателю удовольствие, пересказать содержание книги: Коринну ожидали грязь, непонимание, «трудности перевода», чудовищные бюрократические процедуры (как не поживиться за счет белой сумасбродки, приехавшей в Кению выходить замуж за дикаря — городские, цивилизованные кенийцы относятся к масаи с презрением), болезни, роды в кенийской больнице, поездки на неисправном автомобиле по джунглям в сезон дождей, попытки вести бизнес. Пересказ не является спойлером: здесь важнее не то, что происходило, а то, как это происходило. Во-первых, конечно, из этнографического любопытства. Во-вторых, потому, что «Белая масаи», как говорится, человеческий документ, и весьма примечательный. Повторюсь: Хофманн не обладает выдающимся литературным мастерством. Описания многочисленных поездок туда-сюда, автомобильных поломок, традиционных трапез мало отличаются друг от друга и в конце концов слегка прискучивают. Однако заметим: удивляет не только мужество и выносливость мемуаристки, но и ее память: кажется, будто она помнит каждый день, проведенный в Африке. В хронологическом порядке воспроизводятся подробности быта, случаи, разговоры. Трудно представить, чтобы Хофманн не опиралась на какой-то подготовительный материал, например дневник, — но о дневнике ничего не сообщается.

Интересно порассуждать и вот о чем. История Коринны Хофманн подтверждает неразрешимость или трудноразрешимость тех проблем, которые характеризуются понятиями вроде «разница культур», «конфликт ментальностей». И тем не менее в книге множество примеров взаимопонимания, взаимоуважения и взаимопомощи. Там, где заедают кенийские бюрократы, помогает честный клерк-индус. Родственники Лкетинги принимают Коринну с радостью, любят ее и всегда готовы выручить — как и она их. Поначалу с ее стороны это эйфория от того, что она живет в той стране, в которую стремилась, и может помогать здешним людям, но вскоре, кажется, она осознает, что не может поступать иначе по закону родства — не только буквального, но и духовного. И главный парадокс истории Хофманн таков: вроде бы в ее ситуации столкнулось все, что только может (черное и белое, африканское и европейское, родоплеменное и постиндустриальное, мужское и женское), а довело ее до бегства явление общечеловеческое — ревность. Конечно, гипертрофированную ревность Лкетинги можно объяснить какими-то культурными особенностями или, с еще большей правдоподобностью, тем, что он боялся, что на белую жену польстятся его соплеменники. Но, с другой стороны, ревность — штука вполне интернациональная: мало ли мы знаем историй о ревнивых мужьях.

Книга Хофманн переиначивает миф о благородном дикаре. В роли пришельца в чужой мир оказывается представитель европейской «развитой цивилизации», и там, где романтически настроенный индивид обнаружил бы первозданную прелесть, жительница современной Швейцарии находит множество изъянов и пороков: антисанитария не оправдывается близостью к природе, а о таких обычаях, как женское обрезание, невозможно писать бесстрастно просто как об одной из местных практик. Вспомним, кстати, недавно вышедшую в России книгу Варис Дирие и Кэтлин Миллер «Цветок пустыни», где фотомодель сомалийского происхождения, глава Фонда против женского обрезания, рассказывает о том, как была искалечена в детстве. Вспомним и то, что издательство «Рипол Классик» издает серию «Документ», где вышли книги Хади «Искалеченная» (тоже о женском обрезании), Суад «Сожженная заживо» (рассказ девушки, которая была приговорена к сожжению за связь с женатым мужчиной и чудом спаслась) и Нуджуд Али «Мне 10 лет, и я разведена». Отметим как тенденцию издание текстов, критикующих современное варварство. Отметим и то, что в основном это свидетельства людей, принадлежащих или ранее принадлежавших к тем обществам, в осуждение которых выходят такие книги. («Белая масаи» здесь исключение, и нужно сказать, что Коринна Хофманн кенийцев не осуждает, а скорее дает понять, насколько они другие — и насколько ей это не подходит.) Наконец, отметим и то, что для европейца такие книги могут быть шокирующим откровением, а могут быть и источником курьезов, щекотанием нервов, поводом, что ли, поблагодарить судьбу за то, что посчастливилось родиться не в Сомали и не в Йемене. Но, с другой стороны, можно сделать вывод: фактом издания этих текстов и фактом спроса на них условная европейская культура не заявляет, что она лучше, но дает понять, что именно в других культурах для нее неприемлемо. И в таком случае книга Коринны Хофманн становится одним из маркеров, обозначающих граничную точку на мультикультурной карте. Одновременно она позволяет заключить, что «карта» — слишком простая и плоскостная метафора. Справедливей говорить о модели со сложным пересечением и искривлением составляющих ее слоев.

Наблюдение за этими слоями показывает вариативность ситуаций даже в пределах одного не очень большого географического пространства. Об этом хорошо бы помнить: иначе можно сказать: «А, Кения» — и упустить разницу между положением жителей Найроби и жителей деревни Барсалой. «Наблюдать за человеком, который в сорок лет впервые оказался в городе, было очень интересно. Он молчал и выглядел еще более беспомощным, чем Лкетинга. Без нас он даже не мог перейти через дорогу. Если бы я не брала его под руку, он бы, несомненно, стоял на одном месте до самого вечера, потому что машины очень его пугали. Глядя на небоскребы, он не понимал, как люди могут жить друг над другом». Можно, с другой стороны, рассуждать о первозданности нравов масаи, которые «умудряются сохранять свой ужасающий образ жизни», и не заметить, что эти нравы все же претерпели серьезные изменения со времен знакомства с европейцами: едва ли африканцы так охотно и без всяких сложных обрядов инициации приняли бы белую женщину в свое общество, если бы дело происходило «в XVI—XVII веках» (оставляем в стороне то, что, в свою очередь, вряд ли тогдашней европейке пришло бы в голову переселиться в Африку).

Напоследок нужно сказать о продолжении истории Коринны Хофманн. «Белая масаи» стала бестселлером в нескольких странах. В 2005 году режиссер Хермине Хунтгебурт сняла по ней художественный фильм. А за год до этого, в 2004-м, Хофманн вновь отправилась в Кению и встретилась со своими родственниками, после чего выпустила еще две книги: «Назад из Африки» и «Свидание в Барсалое». Все эти годы она поддерживала семью Лкетинги деньгами, а семья не забывала ее и продолжала считать своей.


Коринна Хофманн. Белая масаи. М.: Рипол Классик, 2011
Перевод с немецкого Юлии Капустюк  ​

Лев Оборин