«Ни в чём нельзя быть уверенным. В действительности всё не так, как на самом деле» — вот credo Дика. Ещё до возникновения феномена вирту­ального пространства фантаст создал его аналог, отчего во времена компьютерных технологий выдумки сорокалетней давности выглядят актуальными.

Ставший посмертно знаменитым после триумфа фильма «Blade Runner» Ридли Скотта (экранизации романа «Снятся ли андроидам электроовцы?») Филип Кендред Дик скончался ещё в марте 1982 года.

Собственно говоря, вероятность того, что писатель мог бы благополучно дотянуть до 16 декабря 2008 года, была исчезающе мала.

Дик из целлулоида

Человек некрепкого здоровья, к тому же отягощённого дурной наследственностью, фантаст усугублял свои хвори лихими смесями разнообразных лекарственных препаратов, далеко не всегда безобидных. Плюс, естественно, LSD.

Однако, не будь этого убийственного коктейля, читатель, возможно, недосчитался бы многих популярных книг, а зритель — ещё более популярных фильмов.

Дик не успел вкусить кинематографической славы: он умер в год премьеры шедевра «Бегущий по лезвию», а уж затем Голливуд стал пользоваться произведениями фантаста, значительно отклоняясь от фабулы.

«Вспомнить всё» (Total Recall) Пола Верхувена (1990) с Арнольдом Шварценеггером — это уже не столько по Дику, сколько по мотивам, навеянным Диком (автор мёртв, сценарист свободен).

После фильма «Blade Runner» бесспорных шедевров «по мотивам» не случилось, однако кинематограф обогатился полудюжиной как минимум профессионально сделанных работ.

Тут и «Крикуны» (Screamers) Кристиана Дюгея (1996; как и у Скотта, кто из героев робот, а кто человек — отличить невозможно вплоть до финала). И «Особое мнение» (Minority Report) гранд-мастера Стивена Спилберга (2002), где персонаж Тома Круза пытался предотвратить собственное будущее. И «Час расплаты» (Paycheck) Джона Ву (2003), где Бен Аффлек расследовал тайны прошлого своего героя...

Из прочих экранизаций выделим ещё одну — «Помутнение» (A Scanner Darkly) Ричарда Линклейтера (2006). Если в других картинах сценаристы сильно отходили от первоисточника, то здесь авторы следуют за Диком.

Агент (Киану Ривз), внедрённый в наркоманскую среду, чтобы найти поставщиков синтетической дури, вынужден следить за самим собой, что приводит к конфликту полушарий его головного мозга и душевной болезни, усугубляемой наркотиком.

Режиссёр применил метод ротоскопа — то есть обычное игровое кино было затем обработано с помощью компьютерной программы, превратившей живых героев в анимационных.

Такая методика позволила безболезненно внедрить элементы наркотических галлюцинаций главного героя (скажем, когда люди превращаются в жуков, оставаясь при этом людьми).

В некоторых эпизодах картина довольно близка к «Страху и ненависти в Лас-Вегасе» Терри Гиллиама, также построенной на визуализации изменённого под воздействием наркотиков сознания. Кстати, в своё время Гиллиам сам замышлял экранизацию «Помутнения», но затем, как известно, передумал...

Дик из бумаги

До недавних пор Дика на русском языке издавали вроде бы и много, но как-то хаотично и с оглядкой-опаской. Из всего наследия писателя выхватывались отдельные тексты, по преимуществу известные, однако никто не рисковал публиковать всё подряд.

В «Лениздате» (1992) вышел сборник Дика (упомянутые «Электроовцы», «Человек в Высоком замке» и «Стигматы Палмера Элдрича»).

И поныне «Человек в Высоком замке» — недостижимый идеал для многих сочинителей в жанре альтернативной истории: мир, где Третий рейх одержал победу (и борется с теми, кто в эту победу не верит), выглядит у Дика донельзя мрачной галлюцинацией, из-под власти которой невыносимо трудно выбраться...

Питерская Terra Fantastica (1992) выпустила «Убика» в переводе Андрея Лазарчука. В «Титуле» (1993) к «Убику» добавили «Свихнувшееся время», «Наркотик времени» (он же «Жди теперь прошлого года») и рассказы.

Киевский «А.С.К.» (1993) ввёл в оборот романы «Предпоследняя истина» и «Духовное ружьё». Калининградское издательство «Российский запад» (1993) представило «Гибельный тупик». «Центрполиграф» (1996) положил в копилку «Глаз в небе», «Куклу по имени жизнь» и «Мастера всея Галактики». И так далее.

Некоторое время казалось, что Дика возьмёт под своё крыло АСТ (в начале века выпустившая в разных сериях романы «Пролейтесь, слёзы», «Свободное радио Альбемута», «Обман Инкорпорейтед», «Валис» и др.).

Однако последние шесть лет за Дика основательно взялась петербургская «Амфора» (выпустившая в том числе ранее не изданную на русском «Трансмиграцию Тимоти Арчера»).

К юбилею фантаста «Амфора» подогнала и свежепереведённую книгу француза Эммануэля Каррэра «Филип Дик: Я жив, это вы умерли» (1993) — формально биографию американского писателя, фактически роман-реконструкцию, нанизанный на биографический шампур.

Дик как диагноз

Каррэр-биограф не обманул ничьих ожиданий, выстроив свою книгу так, чтобы подтвердить крайне популярную в среде любителей фантастики версию о Дике как о свихнувшемся гении (или гениальном шизофренике). Биограф описал жизненный путь героя как странствие от одного комплекса к следующему, от одной мании к другой.

Комплекс вины? Вот он: во младенчестве скончалась сестра-близнец Фила Джейн, а Фил выжил (позднее писатель пару раз покушался на самоубийство, но всякий раз медики оказывались быстрее ангелов).

Комплекс лузера? Налицо: среди нормальных писателей, сочиняющих умные мейнстримные романы, он как изгой со своей фантастикой (несколько раз Дик добросовестно замахивался на мейнстрим, но каждая такая попытка оканчивалась неудачей).

«Это были книги с неясной и неровной структурой, полные угрожающе пустых диалогов, раскрывающие в чистом виде меланхолию, присущую их автору…»

Мессианский комплекс? Есть и такой: поздний Дик был, судя по всему, одержим мыслью о том, что Кто-то Там Наверху подаёт ему сигналы, используя писателя как транслятора.

До сих пор не опубликованы сотни страниц неупорядоченного потока сознания Дика, будто бы навеянного извне. Один раз, кстати, голос свыше оказался весьма кстати, подсказав трудноопределяемый диагноз болезни сына писателя: мальчику сделали операцию и он поправился.

Мания преследования? И это в наличии: под влиянием психотропных средств и по внутренней потребности видеть опасность в разнообразных проявлениях окружающего мира Дик с возрастом всё серьёзнее относился к теории злоумышленного проникновения в его жизнь разнообразных тёмных сил.

Он был уверен, что окружающие — не те, за кого себя выдают, что его домашний телефон прослушивается, что за ним ходят соглядатаи ФБР. Неожиданное приглашение Станислава Лема приехать в Польшу Дик принял за ловушку КГБ, а получив безобидное письмо от читателя из Эстонии, писатель настрочил несусветную телегу в компетентные органы.

Впрочем, последняя из названных маний, по Каррэру, способствовала развитию главной темы в творчестве писателя — того, что, собственно, превратило Дика в культового писателя и обеспечило ему прорыв в будущее: имею в виду мотив мира как глобальной обманки, мира-подмены, победы психоделической грёзы над сугубой реальностью.

«Ни в чём нельзя быть уверенным. В действительности всё не так, как на самом деле» — вот credo Дика. С кем протекли его боренья? Вопрос открыт.

Ещё до возникновения феномена виртуального пространства фантаст создал его аналог (далеко не всегда психохимического свойства), отчего во времена торжества компьютерных технологий замысловатые выдумки сорокалетней давности выглядят на диво актуальными.

Книга Каррэра, конечно, не конгениальна лучшим романам его героя, но написана под явным его влиянием, что отрадно. Общее впечатление слегка портят авторские проколы (биограф путает Андрея и Арсения Тарковских; вместо свидригайловской «баньки с пауками» возникает цивилизованная «ванна с пауками»), а ещё больше — небрежность переводчика.

Так, например, в тексте упоминаются некие Джон Колье и Мирсея Элиад, в которых с некоторым трудом можно опознать Джона Кольера и Мирчу Элиаде... хотя, быть может, в вывихнутом мире Дика и впрямь существовали такие персонажи?

Роман Арбитман