Андрей Малаев-Бабель – актер, режиссер, педагог, профессор Консерватории мастерства актера Asolo при Университете штата Флорида. Выпускник Театрального училища имени Б.В.Щукина при Театре имени Евг. Вахтангова в Москве. В 1985 году совместно с Давидом Шнейдеровым основал Московский театр камерных форм, где он работал режиссером до 1993 года. С 1997 по 2005 год – художественный руководитель Театра-студии имени К.С.Станиславского в Вашингтоне. В 2000 году был выдвинут на соискание американской театральной премии имени Хелен Хейз "за выдающуюся режиссерскую работу" в спектакле "Идиот" по роману Достоевского. Спектакли в постановке Андрея Малаева-Бабеля и с его участием неоднократно входили в программы международных фестивалей.

Во Флориде в возрасте 101 года cкончалась Антонина Николаевна Пирожкова – вдова писателя Исаака Бабеля и первая женщина-конструктор московского метро. С внуком Бабеля и Пирожковой Андреем МАЛАЕВЫМ-БАБЕЛЕМ беседует Ольга ДУНАЕВСКАЯ.

– Андрей, из какой семьи была Антонина Николаевна?

– Бабушка родилась в Сибири, в селе Красный Яр Томской области. Ее отец Николай Иванович Пирожков был талантливым человеком, в разное время работал и адвокатом, и школьным учителем рисования. Мать – Зинаида Никитична Куневич – была домохозяйкой.

– Какое бабушка получила образование?

– Еще в школьном аттестате были отмечены ее «выдающиеся способности по физико-математическим дисциплинам и литературе». Лишившись в 13 лет отца, старшая из четверых детей, она работала репетитором по математике с отстающими учениками. В 1926 году поступила в Томский технологический институт на инженерно-строительный факультет, потом как выдающийся молодой инженер была прикомандирована к одной из крупнейших строек советской России – Кузнецкстрою.

– По свидетельству Антонины Николаевны, Бабель гордился ее профессиональной автономностью...

– Да, она и сама любила говорить, что была «нетипичной женой писателя». В 1934 году она поступила на работу в московский институт «Метропроект», где проработала 22 года, занимая должности от инженера до главного конструктора. Антонина Николаевна принимала участие в проектировании инженерных шедевров московского метро: станций «Маяковская», «Киевская», «Павелецкая», «Арбатская», «Площадь Революции» и других. Она была первой – и долго единственной – в Советском Союзе женщиной–инженером метро. С 56-го стала доцентом МИИТа, одним из авторов уникального учебника «Тоннели и метрополитены» – для его последнего издания в 75 лет она сама вычертила сотню иллюстраций.

– Чем Антонина Николаевна занималась, присоединившись к вам в США?

– Мама и бабушка переехали из Москвы в Вашингтон в 1996 году, где я жил тогда с женой Лисой. Через несколько лет у нас родился сын Николай. Последние годы жизни бабушки были посвящены работе над автобиографической книгой – к счастью, она успела ее закончить.

– А в России больше не бывала?

– Нет, но по Соединенным Штатам путешествовала в основном в связи с публикациями о Бабеле.

– Видела Антонина Николаевна макет памятника Бабелю?

– Видела на фотографиях, присланных нам Всемирным клубом одесситов – организатором конкурсa и сборa средств на памятник. По просьбе клуба мы написали письмо, суммирующее нашу точку зрения, – оно не раз публиковалось в прессе и звучало по радио.

– Какой эпизод о Бабеле бабушка вспоминала чаще всего?

– Бабеля Антонина Николаевна вспоминала ежедневно, постоянно пытаясь вспомнить что-то новое, чего еще не писала. В 2005 году в одном из последних интервью она призналась английскому журналисту Тому Ваалу, что перед тем, как заснуть, до сих пор представляет себе, как Бабеля ведут на расстрел.

– В воспоминаниях у нее и Бабеля уже растет дочь, но они обращаются к друг другу на вы...

– Было в отношениях бабушки и деда уважение друг к другу. Бабель с благоговением относился к инженерной деятельности жены. Часто, когда у них гостили друзья-писатели, с гордостью показывал ее чертежи. Одной просьбы Бабеля, чтобы жена не читала его неоконченные рукописи, было достаточно, чтобы она и не пыталась в них заглянуть. О чем потом очень жалела. Что же до обращения на вы, то для А.Н. это было органично – так обращались друг к другу ее родители. Сейчас многое в отношениях людей ушедшего времени кажется удивительным.

– Какой у нее был характер дома?

– С годами характер ее менялся. Она была человеком редкой внутренней силы. Раньше ее можно было назвать и властной. Правда, передо мной, внуком, устоять она не могла, ну а когда в 2000 году дождалась рождения правнука, при одном виде его буквально «таяла». Одна черта в бабушке меня поражала – она совсем не умела гневаться. Душа ее была чиста, от многих фотографий ее исходит мощное излучение: тут и сила воли, и чувство юмора, и лукавство, и доброжелательность, и жизнелюбие, и эта самая внутренняя чистота. Конечно, у нее были недостатки: она могла показаться излишне прямой в общении с собеседником – в тех случаях, когда он был ей неприятен. Бабель во время совместной жизни поставил ее на недосягаемый пьедестал – и она с него не спускалась.

– Почему все же от нее долго скрывали расстрел Бабеля в 40-м году?

– Думаю, дело тут вот в чем. На то, чтобы тайно убить Бабеля, у советский власти смелости хватило, а на то, чтобы признаться в этом перед миром, – нет. Была, значит, какая-та, пусть ущербная, но совесть, стыд. Сохранялся этот стыд и во времена моей юности, когда к А.Н. приходили молодые люди из КГБ извиняться за сожженные рукописи Бабеля. Она им не верила и, возможно, была права. Существуют сведения, что сжечь рукописи Бабеля НКВД не пришлось – рукописи забрали. Кто забрал, куда? Вот этого-то мы до сих пор не знаем.

– Как она сама объясняла то, что не была арестована?

– Причин на это, по ее разумению, было несколько. Во-первых, у каждого нового главы НКВД была своя «точка зрения» на жен репрессированных. Пришедший незадолго до ареста Бабеля на смену Ежову Берия жен почему-то не трогал. Кроме того, Антонина Николаевна была действительно уникальным специалистом: сидя «в шарашке» – секретном КБ, – метро не построишь. Кстати, летчики и метростроевцы были «любимчиками» Сталина. Антонину Николаевну оставили на довольно высокой должности в «Метропроекте» и продолжали продвигать по службе. Хотя, если бы не Бабель и ее беспартийность – в партию А.Н. отказалась вступать наотрез, – советская власть подняла бы ее куда выше. Еще одно обстоятельство. Во время войны ей повезло: день 22 июня 1941 года застал ее с матерью и дочкой по дороге на Кавказ – Антонина Николаевна была командирована туда для строительства железнодорожных тоннелей. А.Н. вернулась в Москву в феврале 1944 года, квартиру они нашли разграбленной, а на работе А.Н. сообщили, что в «Метропроект» приходили из «органов» о ней «справляться». Окажись она тогда в Москве, неизвестно, как сложилась бы ее судьба...

– Изданные в свое время в США ее мемуары о Бабеле «Годы, прошедшие рядом» вышли в России?

– И да, и нет. Отдельной книгой так и не вышли – в отличие от Америки, Германии, Италии и Израиля... Но вот последний, четвертый том собрания сочинений Бабеля, который вышел в издательстве «Время» в 2006 году, почти целиком посвящен этой книге.

– А ее – уже автобиографическая – книга где-нибудь готовится к печати?

– Эту книгу готовлю к печати я. В каком издательстве и когда она выйдет – пока неизвестно. Рукопись Антонины Николаевны уникальна тем, что она охватывает почти целиком ХХ столетие. Ее знакомство и дружба с такими людьми, как Соломон Михоэлс, Сергей Эйзенштейн, Илья Эренбург, Самуил Маршак, Константин Паустовский, Борис Слуцкий, Екатерина Пешкова, первая жена Горького, основательница советского политического Красного Креста, Юрий Олеша, и многими другими делает книгу уникальной. Там описаны встречи и с такими личностями, как Михаил Калинин и Авель Енукидзе. Писала бабушка так же естественно, как рассказывала, а разговорным русским языком она владела в совершенстве. Недаром сам Бабель говорил Николаю Эрдману о ее устных рассказах: «Вот если бы написать так, как она рассказывает...»

– Где вы сами сейчас работаете?

– Я преподаю актерское мастерство и ставлю спектакли в Школе искусств Aloso при Университете штата Флорида. Весной в издательстве Routlegde выходит в моем переводе и под моей редакцией книга Вахтанговского наследия. Еще две книги на подходе. Растет сын – ему десять лет. Моя жена американка, но живем мы по русскому образцу: было четыре поколения в семье, теперь – три. Смерть бабушки, конечно, переживаем остро, ее очень нам всем не хватает.

Ольга Дунаевская