Александр Петрович Никонов (р. 1964) – журналист, писатель. В 1986 году окончил Московский институт стали и сплавов (МИСИС). Без пяти минут кандидат наук, бросил практически написанную диссертацию и ушел в журналистику. Работал в газетах "МК", "Труд", журналах "Огонек", "Столица". Лауреат премий Союза журналистов России (2001) и Союза журналистов Москвы (2002), Беляевской премии (2005), дважды лауреат премии журнала "Огонек". За вклад в отечественную культуру награжден государственной наградой – медалью Пушкина (1999). Автор книг "Сливки: портреты выдающихся современников" (2003), "Апгрейд обезьяны" (2005), "Russian X-files" (2005), "Конец феминизма" (2006), "Судьба цивилизатора" (2006), "История отмороженных" (2007), "Свобода от равенства и братства" (2007), "Управление выбором" (2007), "Бей первым!" (2008), "Верхом на бомбе" (2008), "Наполеон. Попытка № 2" (2008), "Опиум для народа" (2009), "Предсказание прошлого" (2009), "Здравствуй, оружие" (2010).

Александр Никонов изобрел оригинальный жанр, что-то среднее между научпопом и памфлетом, который сам называет «промывкой мозгов». Менее известно, что он увлекается экспериментальной художественной литературой. С лауреатом премии «Нонконформизм-2010» за роман «Анна Каренина, самка» Александром Никоновым беседует Михаил Бойко.

– Александр, у вас нет желания написать очередную «промывку мозгов» по поводу нынешнего кризиса?

– Вы просто колдун! Или ясновидящий. Два месяца назад я сдал в издательство рукопись по поводу нынешнего кризиса и будущего человечества. Книга выйдет примерно через полгода, осенью.

– Вкратце: кто виноват?

– Ага, и что делать?.. Я не оригинален в своих выводах – в том смысле, что не изменяю своим всегдашним идеям и пониманию процессов. Виноваты все тот же социализм и лень человеческая, то есть нежелание работать, а желание побольше получить, ничего не делая. Сейчас весь интернет забит всяким вздором, который повторяют даже иные лауреаты Нобелевской премии по экономике, – о том, что, дескать, капитализм себя исчерпал. А это не капитализм себя исчерпал, просто мы подошли к закономерному итогу того процесса, который идет с начала XIX века и который я условно называю «социализмом». Постепенно развиваясь, этот цивилизационный порок привел нас к глобальному экономическому кризису. Подробности вы узнаете, прочитав книгу.

– Кризис застал вас врасплох?

– Нет. Он начался примерно в середине лета 2008 года, если помните. А где-то в марте я на всякий случай вывел свои деньги из ПИФов, потому что сердце мое было неспокойно, я знал: грядет буря. Кстати, недавно беседовал с Михаилом Делягиным, умнейшим человеком, несмотря на все на его социальные закидоны. И вот что он рассказал. До кризиса к нему приходили разные люди консультироваться, и он отметил следующую закономерность: если приходил экономист или менеджер, он задавал кучу узкоспециальных мелких вопросов, типа, каким будет соотношение курсов валют, в какой валюте брать кредит на квартиру и т.д. А когда приходили инженеры с хорошим советским образованием, физики, бывшие химики, конструктора из «ящиков», они задавали один и тот же вопрос: Михаил, когда все это на..бнётся? Отметив эту закономерность, Делягин в свою очередь стал интересоваться: а почему вы уверены, что все должно кончиться плохо? И они ему объясняли в двух словах: потому что пузыри неизбежно должны лопаться, пирамиды рушиться, а доллары – это пирамида, они не обеспечены, а люди всегда стремятся получить много, делая мало. Если в эту тенденцию «получить, ничего не делая» вглядеться в лупу, то можно прийти к интересным выводам, которые я изложил в своей книге.

– В последнее время в кризисе обвиняют монетаризм, принцип laissez-faire, свободный рынок, а вы все равно гнете свою линию?

– Потому что все это чушь собачья. Смотрите, что делали США с середины 70-х годов? Они понемногу снижали ставку рефинансирования, искусственно разгоняя тем самым производство. Что это означает? Дешевеют кредиты. Производитель, вне зависимости от того, нужна его продукция рынку или не нужна, пользуясь искусственно заниженной ставкой, берет кредит в надежде его отбить. И отбивает, потому что дальше ФРС еще снижает ставку рефинансирования. Но ниже нуля ее-то не снизишь. Дошло до того, что любой негр, всю жизнь сидящий на велфаре мог взять кредит, и банк безоглядно ему давал в расчете на будущие рост цен на недвижимость. Что это, как не «социализм» в кавычках (то есть социализм в моем расширительном толковании, как стремление получить много, не вкладывая ничего). Пузырь должен был лопнуть, и он лопнул. Беда западного общества, что это не главный пузырь, надутый над планетой. Есть и побольше, о чем я пишу в книге.

XIX век был в этом отношении честнее. С 1815 до 1905 года цены в Англии, например, почти не менялись. Они немного колебались естественным образом: скажем, открыли Клондайк, добыли больше золота, соответственно пошла золотая инфляция, цены выросли, напроизводили товаров много – цены упали. Но затем распространился марксизм, усилились тред-юнионы, народовольцы прошли в народ, а на Западе стали массово возникать профсоюзы, как плесень поражая экономику. Профсоюзы добились того, что снижать зарплату стало нельзя. А ведь зарплата не может не понижаться при золотом стандарте! Напомню, что вплоть до Первой мировой войны все мировые валюты основывались на золоте, а золото нельзя допечатать. Это означает, что при привязке к золоту товары неизбежно должны дешеветь, и такое действительно было, товары дешевели, но вместе с ними естественно дешевела и рабочая сила, потому что рабочая сила – это такой же товар. Однако профсоюзы снижать зарплату запретили. Больше фирм стало разоряться. Началась раскачка. Все это в итоге привело к Великой депрессии, которую Франклин Рузвельт со своим маниакальным, насквозь просоциалистиченным мозгом затянул на десяток лет.

Тогда вообще была в мире большая мода на социализм, даже среди экономистов. Все были свято убеждены, что экономика должна быть регулируемой. XIX век с его невиданными технологическими победами прорывами вскружил людям голову – железные дороги, пароходы, электричество, дальняя связь... Мы люди, мы цари природы, мы можем такие удивительные вещи делать! А экономика – она же глупая! Теперь мы и ею будем управлять для всеобщего блага!.. Но экономика оказалась совсем не глупой, а вот мозги, с помощью которых социалисты размышляли об экономике, были всего лишь частью экономической системы. И эта часть не смогла справиться с целым. Есть восточная легенда: сороконожка с ее крошечным мозгом задумалась о том, как же она управляется со всеми своими ногами. И после этого не смогла ходить. То же самое происходит, когда людишки начинают управлять экономикой. Она перестает работать.

– Конец XX века – это время планетарного фиаско левой идеи. И вот она как будто переживает новый ренессанс…

– Всегда когда ухудшается жизнь, люди начинают искать виноватого. Виноваты либо евреи, либо богатые, либо кто-то еще. Расцветают леваческие, фашистские и прочие «общные», то есть коллективистские идеологии (скажем, феминизм – также «общная идеология», только виноватыми оказываются не евреи и богачи, а мужчины и их строй – патриархат). Подобные идеологии отличает то, что все они ставят какую-то общность – нацию, класс, расу или пол – над индивидуумом. Результаты всегда плачевны, потому что эти идеологии невероятно упрощают картину мира. Но для их последователей чем хуже, тем лучше. Вши размножаются тогда, когда все плохо. Если люди в голоде, грязи, им негде мыться и нету мыла, то это раздолье для вшей, социалистов, фашистов, саранчи и прочих паразитов. Если ситуация будет ухудшаться, что не исключено, то, возможно, мы увидим ренессанс как левачества, так и крайне правых, фашистских идеологий. Мне бы этого не хотелось.

– А версию о том, что текущий кризис является рукотворным, инициированным для того, чтобы рынок осел и можно было практически за бесценок скупить основные мировые активы, вы отбрасываете?

– Это продукт детского, манихейского мышления. Нет таких мозгов и нет таких рычагов в мире, держась за которые, эти мегаумищи могли бы манипулировать планетарной экономикой. Хотя эта версия весьма популярна. Причем от экономистов, занимающихся техническим анализом, я тоже слышал подобные вещи: кто-то этот кризис очень хитро придумал. Но уверяю вас, если вы возьмете кривую колебания какой-нибудь акции, то на любой ее взлет или падение, кто-нибудь скажет: черт возьми, как хорошо придумано, кто-то здесь наверняка нажился. И ведь действительно кто-то нажился, а кто-то потерял, ибо это абсолютно стихийный процесс, про который говорить, что он кем-то управляется, совершенно наивно.

– Но кто-то же сознательно опускал ставку рефинансирования?

– Да. И опустили до нуля практически. Система всегда держится до последнего, именно поэтому потом взрывается. Если бы лет за 20-30 до 1917 царское правительство стало внимать людям, которые были возле трона и которые говорили, что нужно делать, дабы избежать революции, катастрофы 1917 года не произошло бы. Но, к сожалению, сделать это было невозможно, потому что одно дело – говорить что-то царю и совершенно другое – реформировать систему, на которую опирается царский трон. Это означает демонтаж трона. В результате царская власть, как и любая физическая система, стремилась сохранить себя до последнего, пока с треском не лопнула. И вот как раз этот треск и лопание доказывают в каждом отдельном случае нерукотворность катастрофы!

– Вы как-то говорили, что близки по взглядам к американским республиканцам. Наверное, следите за американской политикой?

– Не очень. Меня очень огорчил приход к власти Обамы, но и то, что делал республиканец Буш до него, меня тоже не сильно радовало. Вместо того, чтобы жестко реформировать американские системы медицинского и социального страхования, которые являются основными винтами американского общества, он наоборот их ослабил, пообещав еще больше бесплатных лекарств пенсионерам, еще больше соцобеспечения малообеспеченным, он наобещал даже больше, чем согласился профинансировать конгресс! А ведь это все финансируется за счет будущих поколений, за счет пустой накачки необеспеченными деньгами. Республиканцы непоследовательно проводят свою политику и, скорее всего, другую политику в нынешней ситуации проводить не могут. Потому что охлос требует подачек. Демократия! И если этому охлосу не бросить кость, не дать хлеба и зрелищ, он взбесится прямо сейчас. Буш решил, что пусть он взбесится завтра и порвет не его, а Обаму.

– А либертарианцами интересуетесь?

– Да, очень уважаю нашего Андрея Илларионова и иногда даже почитываю его ЖЖ.

– Недавно появилась Либертарианская партии России …

– Да, но к сожалению ее не очень видно. И долго не будет видно в условиях той социальной оголтелости, которую мы наблюдаем у себя в стране или, например, в Греции. Греки прожрали все, что им давали, а долги отдавать не желают, требуют еще. Немцы говорят греческому правительству: мы вам одолжим еще денег, но возвращать все равно придется, поэтому вы там кран-то прикройте своей социальной политики. Греческое правительство соглашается, куда ему деваться? А греческий народ, привыкший к халяве, выходит на улицы. И шумит, как сейчас наши шахтеры, требуют денег, песен и хорошей жизни. А хорошей жизни не будет. Пора понять, что мир вступает в совершенно другие времена.

– А вы были когда-нибудь в Америке?

– На Аляске. Когда Роман Абрамович был хозяином «Огонька», я в нем заведовал отделом и ездил туда вместе с ним в составе журналистского коллектива, Роман там какие-то культурные связи налаживал между Чукоткой и Аляской.

– А вам не кажется, что пожив какое-то время в Америке, вы в ней разочаруетесь, как человек оказавшийся рядом с тем, что он идеализирует?

– Я никогда не говорил, что мой идеал Америка. Америка, к сожалению, в последнее время оказалась чересчур зараженной «социализмом», который они там у себя называют «либерализмом», а в последнее время «прогрессивным мышлением». Они у нас, либералов в исконном смысле этого слова, отобрали слово «либерал», измордовали, исполоскали до невозможности. А теперь, когда мы требуем обратно этот термин, они бросают нам его как замызганную тряпку. А себя называют уже по-другому. «Я не либерал, – говорит типичный американский профессор, – я просто прогрессивно мыслящий человек». И начинает толкать те же самые телеги про социальное обеспечение, мультикультурализм, политкорректность, израильскую военщину. У них целый набор этих штампов, которыми они сыплют.

Что интересно, американская молодежь, которая учится у этих профессоров, мне чем-то напоминает наш комсомол, слегка оболваненный, но в то же время не вполне доверяющий. У нас было принято ездить на всякие стройки и заниматься общественной работой для характеристики и карьеры, а у них в последнее время стало очень модно и престижно ездить в разные дурные страны и помогать бедным. Студенты туда ездят и помогают – за хорошую характеристику. Потому что у них это тоже учитывается: о, да он был в Либерии и помогал бедным неграм, отличный парень, мы берем его в нашу фирму.

– Вам льстит, что прокуратура Петербурга постановила изъять вашу книгу «Ангрейд обезьяны» из продажи?

– Мне льстит такая реакция, она означает, что мои книги достукиваются даже до прокурорских мозгов. Я конечно горд и весел, что они ее там запретили за мифическую «пропаганду наркотиков». Но запретили они ее за мой счет, за счет моего кармана. Правда, мы сейчас провели экспертизу, что никакой пропаганды наркотиков в «Апгрейде обезьяны» нет и потому выпустим книгу снова, я ее даже допишу в свете последних событий… Надо сказать, питерская прокуратура сама удивилась, что такой шум поднялся из-за запрета книги, которая, кстати говоря, получила в том же Питере литературную премию. Питерский критик и публицист Сергей Переслегин, фыркая от гнева, назвал эти прокурорские действия фашизмом.

– А негативная реакция на «Опиум для народа» была?

– Была окольной. Какая-то православная организация написал на меня донос в прокуратуру по поводу моей статьи «Добей, чтобы не мучался». Она была опубликована в «СПИД-инфо», где я веду колонку – очень яростную, гневную, в которой хлещу и бичую, линчую и обличаю.

– Мне кажется, ругать христианство гораздо безопаснее, чем другие конфессии. Вот что было бы настоящей смелостью. Представьте, что было бы, если бы вы в подобном ключе проанализировали, например, Коран…

– А представьте, что вы живете в средневековой Европе и говорите что земля вертится, что бы было? Тоже были бы неприятности. Но дело тут не в страхе или испуге, дело вот в чем… С одной стороны, руководство нашей страны начинает в засос целоваться с православием. С другой, буквально на днях Владислав Сурков встретился с Российским союзом предпринимателей и толкнул мощный спич о необходимости инноваций и модернизации страны. Разумеется в XXI веке страна без инноваций выжить не может. Либо она выживает, либо она будет поглощена другими инновационными странами.

Приведу пример. Когда в Новой Гвинее появились белые люди, какие-то племена оказались более склонными к заимствованиям, какие-то более консервативными. Первые стали учиться у белых, наплевав на свои табу и религии. Например, стали выращивать кофе. Вторые не стали этого делать, храня свои традиции или, как теперь модно выражаться, «идентичность», и были постепенно вытеснены племенами новаторов, которые стали выращивать кофе. И люди из племени традиционалистов теперь работают у хозяев-новаторов на плантациях.

Прогрессу абсолютно все равно, что будет с российскими людьми. Прогресс в этом смысле не расист. Инновации на территории нашей страны все равно будут, как будут и россияне, разница только в том, останемся мы хозяевами этой земли, или будем работать на дядю, как племена традиционалистов в Новой Гвинее.

А нас, с одной стороны, из Кремля призывают к модернизации, а, с другой стороны, с такой же силой толкают назад, гоня к Церкви, то есть в средневековье. Этакий Тяни-толкай получается. Дело в том, что церковное сознание – это коллективистское сознание, то есть социалистическое, общное. А инновационное сознание коррелирует с индивидуализмом. Давно пора бы наши руководителям понять, что в постиндустриальном мире нельзя загнать такую массу разнообразных людей, занятых в обществе совершенно разными вещами, под сень одной идеологии: и идеология начнет разваливаться, и социум начнет протестовать. Протесты социума мы видели недавно в Екатеринбурге, где полгорода высыпало на площадь, протестуя против строительства нового храма, потому что это уже достало. Посмотрите на богатые страны – это страны развитого индивидуализма и умирающей религии. У России есть выбор: быть богатой и развитой страной или быть страной духовной и воцерковленной. Третьего не дано.

– Есть что-то, о чем бы вы хотели написать, но пока не решаетесь?

– Есть. Давно хочу написать о влиянии сознания на материю, как это ни странно. В физики этот парадокс называется «парадоксом наблюдателя». В XX веке наука вдруг пришла к парадоксальному выводу, что без наблюдателя не складывается квантовая картина мира. Наблюдатель обязательно в ней должен присутствовать. Мне хотелось бы исследовать этот вопрос и, может быть, прийти к каким-нибудь интересным выводам.

– А какая-нибудь историческая тема присутствует в планах?

– Возможно, я напишу о такой трагической, забытой, непонятой, несправедливо обиженной историей фигуре как Борис Годунов. Потому что если бы природа и история дала ему шанс, мы бы сейчас жили в другой стране. Это был лучший заменитель Петра I. Петр I – это жестокий идиот, ушибленный на всю голову. И любят его возможно именно за это. Но я, как человек приличный, ему бы руки не подал. А вот Годунову бы подал.

– На меня сильное впечатление провела книга «Верхом на бомбе». Там изложены вещи, которые, кажется, достаточно один раз понять, и потом по-другому смотреть на эти вещи уже невозможно. Однако вегенеровская парадигма о дрейфе материков стоит незыблемо. Восторжествует ли, по-вашему, теория Ларина?

– Вопрос не в том – восторжествует или нет, вопрос в том – когда. Вот вы в телефонном разговоре со мной сказали, что через 50 лет. Я человек торопливый, я всегда тороплюсь, может быть, зря, но мне кажется, что лет через 20-ть. Возможно, я чересчур большой оптимист, потому что ученое сообщество слишком инертно, все эти академики, доктора наук всю жизнь стояли на том, что заложил Вегенер в начале XX века, а теория Ларина, которая описана в «Верхом на бомбе», метлой выметает все эти воззрения. Должно смениться как минимум одно поколение ученых, чтобы восторжествовала иная парадигма.

Вы думаете с Эйнштейном никто не спорил? Мастодонты классической физики, сидевшие по всем университетам, сразу не согласились с тем, о чем он говорил. Старенький дедушка в валенках, бывший ректор МГУ Анатолий Логунов до конца жизни спорил в Эйнштейном. Я с ним встречался лет десять тому назад, когда он еще был жив, и бородатый старичок меня уверял, что Эйнштейн ошибался. Так устроены люди, им не хочется выбрасывать в урну всю свою жизнь. Как человек гуманный я говорю: пусть старые ученые умрут естественной смертью, а на их белеющих костях прорастет новая поросль.

– Из людей науки кто-то выражает вам признательность за популяризацию теорий недооцененных ученых?

– В научной среде я довольно популярен. Но как правило, хвалят мои книги не те специалисты, которые занимаются данной темой, а соседние. Например, книгу «Верхом на бомбе» хвалят физики, они говорят: это элементарно, так и должно быть, так оно и есть, по другому и быть не может. А геолог этого не скажет, потому что он защищался на другой теории. У него не такой широкий охват, как у физика. Физика дает такую точку обзора, с которой многие вещи смотрятся совершенно по-другому.

– Если бы было легализовано оружие, вы бы сразу побежали в оружейный магазин?

– Ну, может быть немного подождал бы снижения цен. Скажем, в Молдавии пистолет «Байкал», который они закупали у нас в Ижевске за 70 долларов, вначале продавался в их местных оружейных сельпо (я их называю «гансельпо») за 1000 долларов. А потом цена снизилась до 200 долларов. Подержанный можно купить за «сотку». Сейчас в Кишиневе по 1000 долларов продаются только эксклюзивные западные модели.

Я проехал по всем странам бывшего СССР, где легализовали оружие (Молдавия и страны Прибалтики). Там есть нюансы законодательные: где-то запрещено травматическое оружие, где-то электрошоки, где-то крупные калибры, где-то с 18 лет можно, где-то с 20-ти, разные экзамены сдают, разные правила хранения… Но в общем и целом одна и та же картина – по улицам ходят люди, имеющие при себе огнестрельное оружие, и никто никого не убивает.

У нас начальство чувствует себя на вершине успеха, власти, у них у всех синие мигалки и наградные пистолеты, то есть все то, что нельзя простому народу, на который они поглядывают свысока, как на быдло. В Молдавии такое невозможно принципиально, и мне объяснили почему. Ты богатый и твой пистолет за 1000 долларов делает, конечно, хорошие дырки, но мой пистолет за 250 долларов сделает, в случае чего, дырку не хуже. Поэтому там все вежливые, культурные, и улыбаются друг другу.

Легализация оружия снижает преступность, правда на это влияют и другие социальные факторы. Но если взглянуть на графики уровня преступности и количества оружия у населения, то зависимость обратно пропорциональная: тем больше легального оружия, тем меньше преступлений. Оно и понятно: легальное оружие противостоит нелегальному.

– Вам наверное, нравятся персонажи из голливудских фильмах, безумные бородачи из американской глубинки, которые на звонок в дверь выходят с винчестером наперевес?

– Мне нравятся такие люди, потому что это люди самостоятельные и ценящие не только свою жизнь и жизнь своих близких, но и то имущество, которое они нажили. Я считаю, что применять оружие можно не только тогда, когда твоей жизни, жизни твоих близких или здоровью угрожает опасность, но и когда опасность угрожает твоему имуществу, потому что имущество в моей частнособственнической, индивидуалистической парадигме является неотъемлемым продолжением личности. Я вложил кусок своей жизни в это имущество, отнимая у меня что-то, ты отнимаешь у меня кусок моей жизни, получи пулю в лоб за это.

– Кто, кроме вас, сегодня занимается научпопом?

– Есть Кирилл Еськов, палеонтолог и вообще человек головастый. Написал отличную книгу о естественной истории с точки зрения эволюциониста «История Земли и жизни на ней: От хаоса до человека». Есть Нурбей Гулиа, неплохие книги пишет, но они для другого возраста, больше для студентов и школьников. Есть Лев Шильник, тоже неплохой автор. Но честно говоря, поблизости со мной я равных фигур не вижу. Может быть, потому что нас, просветителей вообще мало. Однако, у меня есть твердое ощущение, что рынку это надо, и я вовремя этим занялся. Рынок наелся марининой-донцовой и всей этой псевдолитературой. Особенно сейчас. Люди в период кризиса становятся больше философами, чем пожирателями свинины. Они задумываются о мире, о смысле жизни и для этого им нужны умные книги, которыми я стараюсь их обеспечивать.

– А как вы относитесь к критике Америки Виктором Фридманом?

– Я несколько раз цитировал его очень точные зарисовки, сделанные изнутри. Я хорошо знаком с Фридманом, мы дружим. Но у него особенный склад личности, он от природы очень сильно всем не доверяет. Если ему что-то сказать, он сначала в это не поверит, потом будет проверять, проверять и проверять. И даже не из чувства протеста, а просто потому что он так устроен. Накопает массу противоположных фактов и уже в эти факты поверит.

Он, например, считает что американцы не были на Луне, но они там были. Это было видно хотя бы потому, как летела эта ракета, по перемещению радиосигналов.

Что касается падения небоскребов Всемирного торгового центра, то действительно там дело какое-то странное, нечистое. Возможно, в самолетах сидели террористы. Но я почти уверен, что третье рухнувшее здание, о котором почти никто ничего не говорит и которое практически не пострадало от пожара, было снесено направленным взрывом. Даже владелец здания однажды признался в этом, хотя позднее и опроверг собственные слова. Крохотный пожар не мог вызвать подобное обрушение. Найдите в интернете видео с обрушением этого здания! Я, будучи журналистом «Огонька», когда-то писал о специалистах, которые занимаются контролируемым сносом домов с помощью взрывчатки, и они показывали мне многочисленную хронику по сносам. Могу уверить вас, что падение третьего здания в Нью-Йорке – это классический управляемый снос! С подломом центра, чтобы здание не развалилось по краям, и медленным осыпанием внутрь…

– Вы рады, что стали лауреатом премии «Нонконформизм-2010»?

– Нетто слово! Я надеюсь, что премия будет жить долго, и очень доволен, что вошел в историю литературы как ее самый первый лауреат.

Михаил Бойко
Фото: novayagazeta.ru