Александр Снегирев. Тщеславие. – М.: АСТ, Астрель, 2010. – 256 с.

Молодых людей заманивают трескучими фразами, звонкими титулами, круглыми суммами, скороспелыми книгами. Издали мир большой литературы так прекрасен! От желающих вкусить райского угощенья нет отбоя.

Но у славы капризный норов. Она – искусная соблазнительница: поманит, околдует и отторгнет. И вот уже несчастный готов на все, чтобы вернуть благосклонность недавно совершенно безразличной ему кокотки.

А дальше? Дальше, собственно, поломанная жизнь, деформированная психика, социальная фрустрация, хроническая депрессия, нравственная деградация…

Роман Александра Снегирева «Тщеславие» должны прочесть все. Начинающие литераторы. И те, кто ради собственных амбиций занимается вовлечением молодежи в литературу.

По мнению Снегирева, даже мимолетное соприкосновение с этой сферой губительно. Начинается все с тщеславия. Затем включается на полную мощность мотор литературного успеха – зависть. Следом распаляются самолюбие, алчность, расчетливость. И, наконец, появляются профессиональные навыки – непотопляемость в нечестной конкуренции, сноровистость в подковерной борьбе, пронырливость, цинизм и угодливость, способность впаривать халтуру за хорошие (или грязные) деньги.

К тридцати годам Александр Снегирев (р. 1980) прошел сито нескольких молодежных литературных конкурсов. Лауреат премий «Дебют» (2005), «Венец» (2007), «Эврика» (2008) знает, о чем пишет. Думается, многие из тех, кто эти годы поддерживал его, сегодня кусают локти. Но известность Снегирева превысила критическую массу. Он уже не нуждается в протекции старших товарищей. Теперь все зависит от него самого.

Снегирев сделал красивый жест. А ведь мог выбрать другой путь: встать в «очередь», не рыпаться, примкнуть к одному из литературных «кланов», усвоить мнения коллег, повкалывать лет десять на «корпорацию»…

Не захотел.

И правильно сделал.

* * *

Перейдем к роману.

Остроумный рассказчик и сочинитель для души Дима Козырев решает вернуть бросившую его девушку и не придумывает ничего лучшего, как победить в литературном конкурсе «Золотая Буква». Отсылает состряпанные с помощью друзей рассказы, проходит отбор.

Финалисты собираются на неделю в историческом писательском доме отдыха «Полянка». «Полянка», в которой, по заверению Снегирева, до сих пор бродит призрак Арсения Тарковского, срисована, конечно, с дома отдыха в Переделкине. Но только не подумайте, что это сатира на проводимые Союзом писателей Москвы ежегодные совещания молодых писателей. Речь идет обо всех подобных мероприятиях.

Не обошлось в романе и без аудиенции у высокопоставленного чиновника. Опять же собирательный образ. А может быть, и нет. Судите сами, вот приметы: сажевые глаза, зачесанные волосы, тонкий рот, рост выше среднего, корректные движения, предупредительная пластика, ноги немного выгнуты…

Для победы в конкурсе Дима по совету друзей скрывается за псевдонимом Михаил Пушкер. Это нереалистическая деталь (при поселении в дом отдыха всегда предъявляется паспорт), но сюжетно оправданная – у героя должен быть свой «скелет в шкафу». Его конкуренты – девушка, скрывшая свой истинный возраст, чтобы участвовать в конкурсе. Писатель, якобы вернувшийся из Чечни, но в действительности никогда там не служивший. Еще одна девушка, имитирующая беременность с целью разжалобить жюри. Есть среди участников и псевдореволюционер (куда же без нашего лженацбола). Дима быстро собирает на всех них компромат. Кажется, что победа у него в кармане...

Как ни отвратительны начинающие литераторы, готовые идти по головам ради победы, они прямо-таки ангелы по сравнению с их наставниками. Это уже почти не люди, а какие-то горгульи с фасада собора Парижской Богоматери. Вот типичные портреты: «От критика пахло, как от крупного ребенка-переростка, перемазанного кашей и овощным пюре. Представилось его мягкое, белое, безволосое тело, бока свисают над резинкой трусов, как воск оплывшей свечи, а кожа всегда немного влажновата».

Или вот: «Последним, сидевшим прямо напротив Димки, оказался обладатель физиономии, напоминавшей целый колбасный прилавок. Лоб – полбатона вареной «телячьей», нос – свиная сарделька, губы – сосиски «молочные», щеки – попки от «докторской». Варено-копченая лысина просвечивала, из-под старательно начесанной и закрепленной лаком седой у корней, крашенной хной пряди. Очень похоже на бутылку кьянти, оплетенную соломой».

Таких описаний в романе десятки. Это, конечно, перебор. Все-таки внешность имеет весьма отдаленное отношение к одаренности и нравственным качествам человека. Складывается впечатление, что среди героев романа старшего поколения есть только один приличный человек – Сергей Гелеранский, да и тот, честно сказать, порядочная сволочь.

Отношение героя и автора к среде обитания этих почти утративших человеческий облик существ сквозит в следующем фрагменте: «Слизняки и жужелицы живут под тяжелыми камнями, в темноте, тишине и покое. Жиреют, набираются важности, решают какие-то свои слизняковские и жужелицынские вопросы и, что самое смешное, полагают, что так будет вечно. Они становятся самодовольны, горды, сочиняют собственные летописи, сотворяют собственных богов. Их бока лоснятся и разбухают. Их панцири отливают, как борта венецианских гондол, как крышки консерваторских роялей. Однажды какой-нибудь дачник, подгоняемый супругой, которой хочется на этом месте беседку, переворачивает камень, и все ценности слизняков, вся их философия, памятные юбилеи и награды летят в тартарары. Набегают куры и расклевывают несчастных, что и следа не остается».

Интересно, что композиционно «Тщеславие» напоминает роман «Птичий грипп» Сергея Шаргунова. И там, и там полуотрицательный герой собирает компромат: в одном случае на молодых писателей, а в другом – на молодых политиков. Добившись своего, герой вдруг прозревает…

* * *

Не слишком ли мрачную картину нарисовал Снегирев? Так ли все обстоит на самом деле? Обратимся к прессе.

В свежем номере «Литературной учебы» опубликованы заметки двух участниц IX Форума молодых писателей в пансионате «Липки». На одном из поэтических семинаров, пишут Виктория Анфимова и Марина Матвеева, «нещадно ругалось ассоциативное мышление – «твои ассоциации понятны только тебе» (что, на наш взгляд, прямо противоположно личностному подходу в современной поэзии). Метареалисты восьмидесятых: Константин Кедров, Иван Жданов, Алексей Парщиков и их последователи, ратовавшие за усложнение поэзии, «затворение» смысла и многоплановость, подтекстность и пресловутые немотивированность и ассоциативность, – были названы «вредными авторами»: «Не читайте их!» («ЛУ», № 1, 2010).

Потрясающе! Я бы еще понял: «Не подражайте им!» Нет, именно так: «Не читайте их!» Ну ладно, здравствующие Кедров и Жданов кого-то раздражают, но, оказывается, кому-то и покойный Парщиков жить не дает! Тут и в призрак Арсения Тарковского поверишь…

Не хочу никого обидеть. Представьте, что перед вами молодые поэты и поэтессы с горящими глазами, причем в подавляющем числе из провинции. Ну как тут устоять и не свести застарелые литературные счеты? Но уважаемым мэтрам следует помнить, что они живут в информационную эру. Сегодня молодым литераторам ничего не стоит опубликовать свои заметки о том, как было на самом деле, на каком-нибудь популярном сайте, форуме, в своем блоге или на независимой печатной площадке вроде «Литературной учебы». И я даже опасаюсь, что нас в будущем ждет лавина подобных материалов.

Ведущие семинаров молодежных литературных конкурсов, как правило, работают в толстых журналах. Как там обстоит дело, рассказывает, например, Олег Филиппенко в статье «Жизнь проиграна, или Все только начинается» («ЛУ», № 5, 2009). Принес он однажды с приятелем стихи в один из достойных толстых журналов. Вот что за этим последовало. Редактор отдела поэзии «все пытался выяснить, из какого мы круга, кто мы такие. Это было неприятно. Раньше я представлял себе так: редактор читает стихи, они ему либо нравятся, либо нет, в результате чего он принимает решение: печатать или нет. Но не все так просто! Сначала тебя расспросят, кто ты и откуда, чтобы выяснить твои литературные связи, а потом начнется этап принятия решения».

* * *

Теперь о недостатках романа. Первый – немотивированность многих поступков героя. Он шантажом склоняет одну из участниц переспать с ним, но не доводит дела до конца (чем еще больше ее оскорбляет). Приготавливает папочку с компроматом на конкурентов, но не отправляет ее (хотя компромат, разумеется, доходит до жюри). Ворует конверт с премиальным вознаграждением, но после бессмысленной уличной драки зачем-то возвращает его. Получает деньги от своего покровителя Гелеранского и без всякого смысла раздает их бывшим соперникам. На протяжении романа Дима всякий раз готов сделать настоящую подлость, но вдруг передумывает или совершает какую-то щадящую, извинительную, реабилитирующую его полуподлость. Наверное, не стоило так уж «обелять» своего героя.

Второй недостаток – растянутый финал. К середине романа практически все уже ясно, напряжение спадает, последняя треть вообще, похоже, написана ради объема.

Правда, именно на заключительных страницах «Тщеславия» произносятся ключевые слова. Гелеранский отговаривает Диму от дальнейших занятий литературой: «Я хочу уберечь тебя от самого страшного. Вот ты пишешь-пишешь, а жизнь проходит. В пятьдесят поймешь, что пишешь хреново и гениальнее уже не станешь. А менять что-то поздно, молодость прошла, жизнь угроблена.

– А может, я нормально писать буду?

– Ха! Все так думают, но, во-первых, это один процент из ста, а во-вторых, как бы ты ни писал, все равно будешь сомневаться. Все сомневаются, даже круглые идиоты. Пусть тебя каждый день носят на руках почитатели, но однажды, когда ты будешь один, к тебе все равно приползет сомнение: «Не забудут ли меня сразу после похорон или даже дальше?» Нас ведь всех интересует вечность, а вечность – девка подлая. Ну, допустим, хорошо ты пишешь, но однажды тебе по-любому стукнет полтинник. Итог жизни? Ты один на один с несколькими книжками. Детей нет, или все они выросли и не хотят тебя видеть, так как ты все свое время посвящал писанине, а не им. Друзей нет, одни завистники и подхалимы. И вообще, кто такие писатели? Таксидермисты! Мы создаем какую-то дурацкую копию этого мира. Довольно нездоровое занятие. Опомнись, братан, пока не завяз по уши!»

Добро пожаловать в царство слизняков и жужелиц!

И не забывайте, что есть еще королевство тушканчиков…

Михаил Бойко