Баллада о сапожнике

Протарахтел на улице мотор. Через несколько минут поднялись ресницы ставень, на мир светло взглянули два окошка маленькой будки сапожной мастерской.

В ней у стола, подпоясанный кожаным фартуком, сидит мастер. Справа от него, сразу же под рукой, горка обуви. Лежат с отставшими подметками, словно натужено дышат после тяжелой работы, кирзовые сапоги. Расхристанные, совсем без шнурков, безжизненно высунули кожаные язычки мальчишечьи ботинки. Растеряно выглядывают сбитые, потрескавшиеся каблуки-шпильки белых туфель.

Мастер принимается за работу.

Стучит, словно что-то выклепывает, его молоток. И в благодарном поклоне вскоре сгибаются голенища исправленных сапог. Долго еще будут гонять мяч ботинки мальчишки, подкрепленные стальными скибками подков. Изящно прогнулись на своих тоненьких обновленных каблуках женские туфли, готовые пуститься в пляс.

Целый день стучит молоток. Иногда он умолкает. Мастер подолгу смотрит на горку готовой обуви, которая выросла уже слева. Молча думает о чем-то своем.

Поздно вечером, когда огни фонарей прострочат темноту улиц, засыпает будочка. Слышен рокот коляски.

Это уезжает домой безногий сапожник.

 

Плачущая абрикоса

Первомайское половодье цветения. За одну теплую ночь абрикосы в городском парке, словно по команде, приневестились. Особенно выделялось низкорослое пышное дерево. В отличие от своих соседок в белоснежных нарядах, эта абрикоса, приоделась в розовое. И, видно, не только я положил глаз на это создание. Подойдя ближе заметил, как много пчел упоенно копаются в чашечках ее цветов. А соседки в белом, обступившие эту абрикосу, сиротливо дожидались своей очереди.

Через несколько дней опять прошелся по той же аллее парка. Вместо розовых цветов и зелени лепестков на знакомой абрикосе – старческая чернота голых веток. Почти в каждом разветвлении веток и в местах, где недавно пробивались цветы, сейчас скопились янтарные слезы смолы. Толи неожиданный ночной заморозок ожег ранюю радость дерева, толи иная напасть довела до слез доверчивую абрикосу. Кто его знает. У растений своя жизнь. Свои нравы.

На ветках ее ровесниц уже перешептывается зеленая листва, они счастливо, как младенцев, покачивают маленькие головки абрикос. А это дерево обречено слезилось смолой, старчески поскрипывая засохшими ветками.

Хлопоты будней как-то стерли подмеченную трагедию. Но когда через неделю проходил мимо обездоленной абрикосы, приостановился от удивления. На черных ветках, под капельками смолы упрямо пробивались зеленые флажки листьев.

Видно дереву тоже надо хорошо выплакаться, чтобы начать жизнь заново.

Как аукнется…

За долгую жизнь моя бабушка накопила множество прибауток. Поговорка о том, что учить других ума не надо, которую она выдала мне еще в детстве, особенно удивила и запомнилась сразу. Упрятанная в ней народная мудрость приоткрылась только с годами, когда пришлось помогать делать уроки детям своих детей.

Помнится, долго втолковывал внучке как правильно решать алгебраические примеры. Детский ум, привыкший мыслить конкретно, долго не мог осилить почему неожидано меняются числа при выполнении сокращения подобных или выноса их за скобки. После двух-трех объяснений терпение мое лопнуло. Отвесил ребенку подзатыльника, потребовал, чтобы она выучила правила.

Внучка неохотно потянулась за учебником и уныло проворчала:

- Дерешься… А еще профессор…

Эпизод этот память выплеснула недавно. К семидесятилетнему юбилею коллеги подарили мобилку. Элементарные приемы ее использования еще освоил самостоятельно, перечитав несколько раз инструкцию. А вот с введением новых адресатов, отправкой и чтением приходящих эсемесок никак не клеилось. Пришлось обращаться за помощью к внучке. Она с этой электронной штукой давно повсюду расхаживала.

- Смотри, дедушка, - ловко нажала капельки клавиш на маленькой панели и на экране появилась нужная запись.

Но через несколько дней, когда попытался послать сообщение сам, как не бился – не получалось. Опять позвал внучку.

- Дедуля, - услышал от нее, - какой ты у меня тупой… Это же так просто, смотри…

И через минуту нужная эсемеска улетела…

Cчастье полета

Детство отпечаталось в памяти еще и удивительными полетами. Я под спокойный мамин голос, пропитавшись заслушанными сказками и успокаивающим теплом родного тела, засыпал рядом с ней. А просыпался по утрам уже в своей постели.

Поэтому не раз теребил бабушку вопросом, могут ли летать люди. Догадываясь, чем он вызван, она уверенно заявляла:

- Конечно… Вот ты ложился в маминой комнате, помнишь?...- Я кивал соглашаясь, - а теперь оказался у себя…

Голос ее улыбчиво смягчался, и она добавляла:

- Хорошие люди по ночам летают … У них, как у ангелов, вырастают крылья вот здесь, - она трогала меня под лопатками, - и они от счастья поднимаются к небу…

Ангелов я уже знал по рисункам в книжных картинках и на иконах. У них действительно в этих местах имелись маленькие крылья. Поэтому первое время заверения бабушки воспринимал без сомнений.

Но однажды, когда папа меня переносил, неловко расплескав детскую дрему, я приоткрыл глаза и сквозь сон услышал:

- Моисей, ты как медведь…Ребенок проснется…

Знакомый голос мамы меня успокоил, и я продолжал дрыхнуть дальше. Но какие-то сомнения насчет полетов в мальчишеском сознании по мере накопления жизненного опыта начали прорастать. Поэтому вскоре потребовал у бабушки уточнения, могут ли летать взрослые, или только дети.

- Только маленькие, - не подозревая подвоха, ответила она быстро.

- А почему тетя Фрося вчера сказала маме, что она уже подзалетела…

Бабушка помолчала. Больше всего в детской памяти отложилась именно эта неожиданная пауза. А ответ я понял так. Мол, нашей соседке тете Фросе тоже захотелось полетать, но у нее это не получилось…Ведь у взрослых с полетами ладится не всегда…

Наверняка годы бы стерли в памяти детский бред про полеты. Но мне в жизни повезло. Когда в двадцать пять лет встретил свою Таню и впервые задержался у нее до утра, то больше всего обалдел от непередаваемого ощущения полета, пережитого наяву в ее постели.

От полноты удивительных чувств все мое существо поднялось к потолку. Затем наши переплетенные тела понеслись в небеса…

И, слава Богу, пусть уже не так часто, но в подобные полеты мы с Таней отправляемся и на седьмом десятке лет.

Вот почему меня пугает полное отсутствие таинства у нынешней детворы, когда речь идет о любви и интимной жизни.

И я с сожалением отношусь к их ранней осведомленности в этих вопросах.

Бабушкина сказка

Откуда и почему в русском языке проросла рассхожая приказка про бабушкины сказки, признаюсь честно, мне не ведомо и до сей поры. Как и то, отчего приобрела она эдакий снисходительно-иронический налет. Лично мне не раз доводилось убеждаться с годами в богатом смысле разных баек, которые впервые услышал от бабушки в детстве. Как теперь понимаю, многое она присочиняла сама, так сказать, по ходу жизни, но касалились они самых разных ее сторон…

Уродися я молчишкой любознательным, донимал бабушку к трем годам всяческими почему да отчего. И она, дабы отмахнуться от меня, часто сочиняла всякое. Однажды ошарашил ее вопросом почему камни падают, а железные самолеты летают. От растеряности старушка растерялась, потом нашлась:

- Богу для красоты земли нашей разные творенья нужны были… Камни, чтобы падали, а самолеты, чтобы летали…

Я завозражал. Сообщил бабушке, что если камни придумал Бог, то отчего самолеты делают люди…

- Изенька, раз ты стал теперь у меня такой умный, пусть твой папа Мойсей тебе и отвечает …

Бабушка ревновала меня к отцу и не очень одобряла наши долгие беседы с ним перед сном…

Когда с этой же проблемой я обратился к отцу, тот нудно начал рассказывать мне про закон Бернули. Я ничерта не понял тогда, но звучная фамилия застряла в детской памяти и легко всплыла на лекции по теории корабля, сдабривая детским интересом сложную науку, пропитанную длинными формулами.Может быть поэтому у меня и появилась по ней пятерка…

А каким удивительным боком приспосабливала бабушка к взрослеющему детскому любопытству свои сказочные придумки мне запомнилось еще и по такому случаю. На одной площадке с нами жила Зина - моя однокашница по детсадовской группе, которая частенько заходила к нам в гости. Была она белокурой, носила очки, от которых ее голубые глаза казались сказочно громадными. Как-то она захотела пописать и я повел ее в наш туалет. Там и сделал открытие, ошарашившее меня. У Зины не было обычной писульки. Вместо нее оказалась сомкнутая щелка, как у больших ракушек, которые мы собирали на берегу Южного Буга, куда вывозили наш детский сад летом.

Когда я поделился своим открытием с бабушкой, она в ответ долго молчала. Как-то странно посмотрела на меня, погладила по головке. Нагнулась к уху и тихонько прошептала, что писулька у Зины была, но отвалилась. Она страшно сомкнула брови, спросив известно ли мне почему. Я пошатал головой. Тогда, продолжая шептать, бабушка рассказала историю про Адама, который очень крепко обидел Еву. С тех пор все девочки стали такими. И раз я узнал их тайну, то должен ее крепко хранить никому не рассказывая. Да еще обязан теперь крепко-крепко жалеть всех девчонок. Ведь им всегда очень больно…

Мне уже было уже известно кое-что про Адама и Еву и в бабушкин секрет поверилось сходу.

А позднее не раз поражался ее мудрости. Как смогла она, выросшая в маленьком безграмотном местечке, не только додуматься почти до того, что открыл человечеству гениальный Фрейд, но и повернуть его мысль на свой лад? И кто подсказал ей как важно посеять в мальчишечьей душе на всю жизнь щадящее отношение к женщине?

Через год мы с Тамарой Ивановной должны отметить золотой юбилей нашей свадьбы.

Кто знает, может быть, в этом тоже есть определенная заслуга и бабушкиной сказки…

 

 

Отпавшие листья

Перемены, происходящие в мире, все живое переживает на свой лад. Замечаю, как удушливую жару нынешнего лета трудно переношу не только сам, но и деревья. В обычные годы большие трех палые листья платанов медленно парашутируют к земле только осенью. А сейчас желтыми скорченными ладошками они беспомощно валяются по выжженным газонам, густо усыпают серую лысину асфальтных тротуаров. Помнится в прошлогодний октябрь только к исходу месяца, умеретворенно кружа, еще зеленоватые листья, обрамленные старческой желтизной, массово расставались с родными ветками. И такой естественный осений листопад отжившей свое листвы, обычно готовил души горожан к приближающейся смене года, предупреждал о подступающих морозах…

А тут в средине июня, еще не наигравшись толком с ласковым теплом летнего ветра, не накупавшись в бездонной синеве неба, желтые лисья хрустят под моими ногами как кости…

Какие-то не опавшие, а отпавшие листья… Да еще мимо прошла стайка совсем молодых девченок. У всех - дымящиеся сигареты между пальцами, цветастые балончики пива в руках.

И глаза – уже разучившиеся удивляться…

Все очень просто

В конце месяца март балует погодой. И, прогуливаясь по парку, каждый день замечаю, как нетерпеливая весна торопиться заявить о себе во всю. Вот зеленые лезвия неприхотливых петушков первыми отозвались на ласковое тепло нескольких солнечных дней. Упрямо пробив черные комья еще холодной земли, они с детским любопытством потянулись к синеве неба. На следующий день, словно приветствуя смельчаков, на клумбах горделиво зардели тюльпаны. Всего через неделю робко приоткрылись набухшие почки на абрикосовых деревьях. В своей глубине они еще стыдливо прячут белизну будущих цветов. Но белые кончики их лепестков уже выступают, как кружева подвенечных платьев.

Неожиданно у колоны парковой ограды замечаю одну ветку вишни. В отличие от своих еще по-зимнему серых сестер с того же самого дерева, она уже совсем обнивестилась. На всех ее почках – праздничные белые венчики. А в одном даже самозабвенно возится, появившийся Бог знает, откуда шмель. Ветка счастливо прижалась к каменной опоре, радуясь солнцу, синеве неба и скорой возможности одарить мир своими плодами.

Почему, подумалось, так повезло только этой одной ветке. Отчего она пробудилась от зимней спячки раньше других. И уже сполна может наслаждаться наступившей весной. В чем кроется тайна такого неравноправия в природе.

Удивленно протянул руку к ветке и случайно коснулся колоны, о которую она опиралась. Тыльной стороной ладони уловил теплое дыхание нагретых кирпичей. Камни по ночам прикрывали ветку от ветра и делились с деревом, накопленным за день солнечным теплом. Оказалось все очень просто.

Чуточку больше заботливого внимания и серая ветка радостно отозвалась цветением.

Избирательная компания

На свободном пятачке городского переулка за три недели до выборов во всю кипит политическая жизнь. Как в туристическом лагере каждое утро вдоль тротуаров вырастают многоцветные палатки разных партий. На всех политиков нашло неожиданное прозрение. Даже самые захудалые партии и блоки вдруг отлично поняли, что надо делать, дабы народу жилось лучше. Их сладкие обещания, растиражированные в красивых листовках и плакатах, нанятые ребята бойко раздают прохожим.

Неторопливо, одну палатку за другой, обходит и прижившийся на бойком базарном местечке овчаристый пес. От несытной жизни бока у него запали, словно внутри выкачали весь воздух. Но, как и положено бомжу, несмотря на систематические недоедания, к жизни пес относится философски, старается осмыслить суть происходящего вокруг него. Деловито заглядывает в проем каждой палатки. Умными глазами всматривается в лица тех, кто раздает цветную бумагу. Жадно втягивает малознакомый запах полиграфической продукции, и пытается уяснить, зачем люди в таком количестве разносят по домам не съедобные вещи.

Еще недавно все происходящее на этом перекрестке собаке было хорошо понятно. По утрам в любую погоду к углу дома выходила пожилая женщина, от которой, даже издали, пахло пережженным маслом. Она торговала на углу пирожками. Первый, еще теплый, всегда бросала поджидавшему псу, приговаривая:

- Бери, на почин… Все-таки мужик…

Потом он перебирался к небольшой будочке, стоявшей на колесах у самого дома. Здесь продавщица была намного моложе. Из ее окошка всегда соблазнительно веяло колбасами и теми вкусностями, которые помнились псу еще по прежней жизни, когда у него был постоянный угол и кормил его только один свой хозяин…

У будочки он садился напротив открытого окошка. Преданным взглядом и всей позой давал понять хозяйке, торгующей за прилавком, и ее покупателям, что он от них ожидает. И те частенько откликались на немую просьбу собаки…

А начавшиеся предвыборные баталии сбили пса с толку. Однажды кто-то в патриотическом припадке додумался нацепить ему на шею оранжевую ленточку. Он гордо проносил обновку до самого вечера. И удивился, почему в этот день остался без привычного пирожка. Зато возле будки ему перепадало чаще обычного.

На следующее утро, когда на него нацепили бело-голубую повязку, пирожок к его ногам падал несколько раз… А вот кусочка колбасы он не дождался ни разу…

И совсем суматошным для пса оказался день, когда на него впервые нарядили белую ленточку с кровавым сердечком.

Но уже через неделю собака отлично разбиралась возле кого ей можно будет хорошо подкормиться в зависимости от того, какая на ее шее лента.

Вот уж поистине, с кем поведешься, того и наберешься…

Главное отличие

Как социальный психолог, уже который десяток лет внимательно наблюдаю за чередой мэров, которые сменяются в нашем городе. Каждый из них перед выборами, как один, заверяет о своем стремлении и желании работать на благо общины. И даже что-то предпринимает для этого. Но все они – живые люди, со своими семьями и детьми, которые тоже нуждаются в тех же благах.

И главное, что отличает чередующихся правителей, так это мера распределения добываемых благ.

Между родней и избирателями .

 

 

Чудо любви

У каждого человека свой символ любви. Для одних – это голубь с голубкой, непрерывно воркующие о своем чувстве. У других – бездонность любовной приверженности олицетворяет привязанность лебедей, бросающихся с небес на камни, если гибнет кто-то один из семейной пары.

А недавно, проходя майским утром по улице родного города, поразился еще одному неожиданному проявлению силы и чуда любви…

Они стояли почти у самой кромки тротуара. Высокий мощный каштан и тесно прильнувшая к нему акация, словно в порыве страсти. У корневища их стволы еще разделялись, а чуть выше слились так, что уже нельзя было разобрать, какая часть принадлежит одному дереву, а какая – другому. Удивительная пара, возникшая вопреки законам природы…

С изумлением поднял взгляд к веткам. Там, вверху, тоже все перемешалось. Широко палые листья кштана заботливо прикрывали мелкую листву акации, которая только собиралась цвести. А на ветках ее защитника уже горделиво расправились белые канделябры. Я знал: они красивы, но без всякого запаха.

Природа скуповата на дары. Она очень редко рассыпает пригоршней свои ценности. Если человек по настоящему талантлив, то обычно, в одном каком-нибудь деле. Не случайно красивые цветы, чаще всего не пахнут…

А что же, интересно, соединило эту совсем разную пару, удивился я. Слепая случайность? Или это еще одно доказательство общности всего сущего на Земле? Нагнул ближайшую ветку каштана с чашечками белых цветов, чтобы можно было удобнее рассмотреть их венчики. И поразился.

Цветущий каштан издавал знакомый сладковатый запах акации…

Фотографии

Александру Кремко

Моя бабушка могла часами просиживать и внимательно всматриваться в желтый глянец помутневших от времни фотографий. Она их раскладывала по стопкам, сортируя по признакам, которые оставались понятными только ей. Как и большинству мальчишек мне были недоступны смысл и назначение такого занятия. Непонимание же в лучшем случае порождает удивление и, горазд чаще всего, – раздражение. Не раз удивлялся тому как умная бабушка- вечная хлопотушка, руки которой томились даже от минуты безделья, могла так бесцельно гробить часы, молча рассматривая большие и совсем маленькие листки черно-белой бумаги …

Это только теперь до меня дошло: как бы нам не расписывали прелести рая, люди все равно будут тосковать по бесмертию. А фотоальбомы – архивы застывшего времени. Каждая фотография - наложенный на листок сгусток времени, которое удалось подсмотреть объективу, чтобы мумифицировать навека для будущих поколений. И дарованное людям чудо сегодняшней цифровой фототехники делает нас немного богами…

Вот и мне сегодня внучка вдруг бросила:

- Дедушка, ты чего с фотографиями столько мурыжишься… Тебе, что больше нечем заняться?...

 

Прикосновение

Заканчивался слезливый ноябрь с отлетающей листвой, туманными вечерами и подбирающимися заморозками. Толи от этой переломной поры года, а может быть от того, что в заполненной маршрутке какой-то студент по дороге на работу неожиданно уступил ему свое место, настроение у Александра Кузьмича - под стать погоде. Когда кажется: все, солнце скрылось навсегда, а впереди только холода и вьюги. Ну вот, мало того, что в трамваях билет контролеры у него уже не спрашивают, так теперь и молодежь услугами начала одаривать, констатировал он с грустной иронией.

Водитель, утрамбовав салон, лихо маневрировал маршруткой по улицам, залитым в пиковый час потоками машин. Чтобы не так заносило, и не скользить по сиденью, Александр Кузьмич придерживался одной рукой за трубчатую спинку переднего кресла. При очередном повороте к его пальцам слегка прикоснулась женская рука. Видно стоявшая рядом пассажирка тоже искала опору. От неожиданности он чуть ослабил охват трубчатого поручня, и кончики женских пальцев вошли под его ладонь. Он даже почувствовал шероховатость типс, наклеенных на ногтях. И еще – ту волнующую теплоту, которую излучает только женское тело. Александр Кузьмич ожидал, что как всегда в таких случаях, незнакомка отодвинет свою руку, но ничего подобного. Она еще дальше продвинула ее по поручню. Теперь под широкой мужской кистью утонули все хрупкие пальцы. Чтобы их не вспугнуть Александр Кузьмич боялся пошевелиться. Он только скосил взгляд в сторону, пытаясь увидеть хозяйку руки. За спинами пассажиров рассмотрел лишь уверенный профиль женщины. Да красиво очерченную мочку уха с золотистой серьгой, похожей на маленькое стремя. Через несколько минут она попросила сделать остановку. Медленно вытянула пригретые пальцы и молча начала пробираться к выходу.

А волнующий отсвет случайного прикосновения почему-то всплывал в памяти Александра Кузьмича еще несколько дней. Что это было, пытался он разобраться в случившимся, и никак не мог.

Но улыбчивые мысли, несмотря на слякотную погоду, будили в душе тайную надежду на то, что, наверное, не все еще в этой жизни осталось позади…

 

Резка стекла

Доводилось вам наблюдать, как режут листы толстого стекла? Проведут один раз алмазом в отмеченном месте даже на самом прочном стекле, потом легонько простучат по незаметной линии несколько раз и монолитный твердый лист распадается на две половинки.

В наших отношениях подобное тоже случается очень часто. Пройдет где-нибудь между самыми близкими людьми почти незаметная в начале царапина, жизнь слегка ударит по ней пару раз, и самые лучшие отношения рушатся…

А ведь сколько опасных метин оставляет алмаз повседневности в наших душах.

 

Одиночество

Понятия «один» и «одиночество», несмотря на родственность корня слов, пропитаны совершенно разным содержанием. Можно быть одиноким и в толпе. А тесную связь со всем миром человек способен отчетливо ощущать даже в одиночной камере. Наверное потому, что «один» характеризует физическую сторону нашего бытия, а «одиночество» - духовное.

Старость страшна не увяданием желаний, не приближающимся дыханием смерти.

А тем, что она постепенно сталкивает человека в одиночество.

 

На остановке

Сегодня подсмотрел, как подкрадывается старость. Мальчишкой мог, ухватившись за поручень, на полном ходу трамвая вспорхнуть ему на подножку. Тогда вагоны еще не имели дверей. И, чтобы выйти, мне не обязательно нужно было ехать до остановки. На повороте к нашему переулку трамвай снижал чуточку скорость. И, слегка оттолкнувшись от поручня, можно было бездумно спрыгивать на мчащиеся под ногами булыжники.

Тот же маршрут. Знакомая с детства остановка. Но теперь выхожу из вагона как в замедленной киносъемке. Двумя руками придерживаюсь за поручень. Нога неуверенно щупает землю.

Словно пытается разглядеть, что ее ждет под толстым слоем асфальта…

 

Благая весть

Серое февральское утро. Небо припало к земле и безнадежно, всплошную закрыло ее пепельным одеялом туч. Из него тоскливо сеется мелкий дождь, перемешанный с ватой снежинок. Крыши домов, тротуары и асфальт улиц покрыты пленкой воды, которая торопливо слизывает пепельные остатки залежалого снега.

А спешащие куда-то прохожие выглядят очень странно. С раскрытыми над их головами разноцветными куполами зонтов люди превратились в движущиеся большие грибы...

От этой не рассосавшейся темноты ночи, от такой неопределенности погоды и всего происходящего на улицах в душе тоже какое-то межсезонье чувств и настроения.

И вдруг замечаю молодую женщину. Телефонный звонок застал ее посреди тротуара. Она остановилась, склонила голову набок, прижав к уху мобильник. Ее лицо и глаза – озарены счастьем. Словно из прикрытого ладонью телефонного прямоугольника донесется что-то невероятное, сказочное…

Взгляд у нее затуманен радостью, на кисти руки болтается так и оставшийся нераскрытым зонтик.

Боже, оказывается, несколько слов могут исправить человеку и погоду, и преобразить все происходящее вокруг него…

Всполох

Я вбегал в узкую, как вагон, комнату химического кабинета первым, чтобы успеть занять то, наше место. Слушал, как длинно заливается звонок на урок. Он умолкал всегда неожиданно, словно захлебывался тишиной. Почти вместе с учительницей появлялась и Она. Бросала на стол свои тетради и учебники так, что слегка подпрыгивали расставленные пробирки и колбы, и, не глядя в мою сторону, опускалась рядом.

Тягуче тянулась перекличка, опросы домашнего задания. Я ждал, когда начнется объяснение нового материала. Тогда плотней придвигался к столу, как будто устраивался, чтобы было удобнее записывать, и при этом движении наши колени встречались…

Сейчас же это прикосновение отбрасывало урок, все окружающее. На черном экране классной доски немо шевелились губы учительницы. А я отчетливо слышал тугие и быстрые толчки своего сердца…

Сейчас не вспомнить точного имени девчонки, ни то, почему закончилась эта тайная игра. Но совсем отчетливо видятся: цветастый край юбки, белая чашечка девичьей коленки, маленькой и округлой, как теннисный мяч.

Потом, позже жизнь не поскупилась. Было все. И головокружение первых мальчишеских поцелуев. И тихие ночи, наполненные благодарной лаской и шепотом любимой. Ночи, когда становилось страшно от счастья.

Но все же не затерялись с годами, и всплывают в памяти причудливо сияющим всполохом эти школьные уроки химии, эти испуганные прикосновения.

Источник мудрости

Ум и премудрость библейского царя Соломона до сих пор поражают человечество. О сказочном богатстве этого повелителя и золотом веке его правления ходят легенды, а сочиненные им мудрые притчи цитируются на всех языках мира.

При этом гораздо реже упоминается о том, что у Соломона было семьсот жен из разных стран и триста наложниц всех наций и верований.

Но, может быть, именно этот факт и раскрывает источник его мудрости и вдохновения.

На Новодевичьем кладбище

Сентябрь. У могилы Никиты Сергеевича на Новодевичьем настороженная тишина. Несколько человек в молчаливой угрюмости рассматривают памятник. А день раздумывает облить ли Землю серым осенним дождем или поласкать еще солнышком…

В средине такого же раздвоенного черно-белого обелиска, сотворенного великим Эрнестом Неизвестным, бронзовая лысина Хрущева.

Котраст черного и белого мрамора надгробного памятника навечно запечатлел неразделимое единство бушующих в человеке разных стихий: добра и зла.

Глядя на это противостояние, невольно вспоминается еще и другое таинственное переплетение двух противоборствующих начал человечества - силы власти и величия творчества.

Воюют они испокон веку, безмолвно подсказывает нам скульптор странным кладбищенским памятником. Этим стихиям, видно, тоже не дано примириться.

Пригвозденный монаршей лаской Державин так и остался засушенной бабочкой в коллекции русской поэзии, а стихи Пушкина, терпевшего гонения царской власти, и в наше время живут в народе.

Бурлящий в юности гений Маяковского, повязали идеологические путы советской власти. Разорвать их поэт смог только пулею.

Вот и в судьбе самого памятника отразилось такое же вечное противоборство.

Люди приезжают к могиле забытого генсека, дабы посмотреть творение гениального ваятеля…

 

 

Моя молитва

Спасибо, Боже, тебе за то, что ты даровал мне еще один день, дабы сделать людям что-нибудь доброе…

читати