Завантажити

и, открывая ему райские двери, спрашивает: "Учился ли ты священным языкам?" "Никак", - отвечал простак "Был ли в академиях?" - "Никогда, отче святой". - "Читал ли древних богословов книги?" - "Не читал: я аза в глаза не знаю". - "Кто ж направил тебя на путь мира?" - "Меня направили три правила". - "Какие три правила?" - "А вот они. 1-е это "Все то доброе, что определено святыми людьми", 2-е: "Все то невелико, что получают и беззаконники", 3-е: "Чего себе не хочешь, другому не желай". 1-е и 2-е - домашние, и я сам их надумал, а 3-е есть апостольский закон, для всех языков данный. 1-е родило во мне Иова, терпение и благодарность; 2-е дарило свободу от всех мирских вожделений; 3-е примирило меня с внутренним моим господином". Апостол, взглянув на него просвещенным, как солнце, лицом, сказал: "О благословенная и благодарная душа! Войди в обитель отца твоего небесного и веселись вечно; мало ты кушал., а много сыт". Яков. Не разум от книг, но книги от разума родились. Кто чистыми размышлениями в истине очистил свой разум, тот подобен рачительному хозяину, источник чистой воды живой в доме своем вырывшему, как писано: "Вода глубока - совет в сердце мужа. Сын, пей воду из своих сосудов". В то время, немного из книг откушав, может .много пользоваться, как написано об облистанном с небес Павле.- "И приняв пищу, укрепился". Таков-то есть и сей Марко; он из числа посвящаемых Богу скотов, жеванье отрыгающих. "Святи Их в истине своей..." Мало кушал, много жевал и из маленькой суммы или искры размножил пламень, вселенную объемлющий. Не много ли мы его больше знаем? Сколько мы набросали в наш желудок священных слов? А какая польза? Только засорили. Ах, бедная ты жена кровоточивая, со слабым желудком! Вот чего наделали вредные мокроты, змеем апокалиптичным изблеванные, от которых Соломон сына своего отвлекает: "Из чужих источников воду не пей". Как же можно таковому горьких вод исполненному сердцу вместить мир Божий - здравие, радость, жизнь душевную? Сыщем прежде внутри нас искру истины Божьей, а она, облистав нашу тьму, пошлет нас к священным вод библейских [Силоаму], к которым зовет пророк: "Изумитесь, отнимите лукавство от душ ваших". Во тебе рвотное! Не житие ли наше есть брань? Но со змеиными ли мнениями нам нужно бороться? Не се ли та Павлова благороднейшая баталия, о коей: "Не наша брань к плоти и крови..." Мнение и совет есть семя и начало. Сия глава гнездится в сердце. Что ж, если сия глава змеина? Если это семя и царство злое? Какого мира надеяться в сердце от тирана: он человекоубийца, давно наблюдает, стережет, любит и владеет тьмой. И если таковое горькое мнений море наполнило сердце и пожрала злая глубина душу, то на какой там надеяться свет, где горя тьма? Какое веселье и сладость, где нет света? Какой мира, где нет жизни и веселья? Какая жизнь и мир, если нет Бога? Что за Бог, если нет души истины и духа владычьего? Какой дух истины, если не мысли вещественные и сердце чистое? Что за чистое, если не вечное, как написано: "Помышления его в род и род"? Как же вечное, если на вещество засмотрелось? Как же не засмотрелось, если почитает оное? Как же не почитает, если надеется на оное? Как же не надеется, если тужит о разрешении праха? Не се ли есть таковое сердце: "Увидел: как пепел, сердце их, и прельщаются, и не один не может избавить душу свою"? Не се ли есть грехопадение и заблуждение от Бога в сторону праха идолочестия? Не се ли есть голова змеина,. о которой писано: "Тот снесет свою главу"? Слушай, Ермолай! Вот как нужно восходить на гору мира: принимай рвотное, очищай сердце, выблюй застарелые мнения и не возвращайся на блевотину. Пей чистую воду, новых советов воду во все дни. Се-то есть, переходить от подлости на гору, от горести в сладость, от смерти в живот, от свиных луж к горным источникам оленьим и [сайгачьим]. Пей до той поры, поколь реки от чрева твоего потекут водой живой, утоляющей ненасытнейшую жажду, то есть несытость, неудовольствие - зависть, вожделение, скуку, ропот, тоску, страх, горесть, раскаяние и прочие бесьих голов жала, душу все разом умерщвляющие. Пей до той поры, пока запоешь: "Душа наша, как птица, избавься... перейдет воду непостоянную"; "благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их"; поколь утешишься с Аввакумом, поя: "Вложил ты в главы беззаконных смерть, а я же о Господе возрадуюсь, возвеселюсь о Боге, спасителе моем"; поя с Анной: "Утвердись, сердце мое, о Господи,.."; поя с Давидом: "Озарился на нас свет лица твоего". Пресильный и прехитрый есть неприятель застарелое мнение. Трудно (по Евангелию) сего крепкого связать и расхитить сосуды его, когда раз он в сердце возродиться. Но что слаще сего труда, возвращающего бесценный покой в сердце ваше? Борись день ото дня и выгоняй хотя по Единому из нутра, поднимайся час от часу на гору Его храбро, величаясь с Давидом: "Не возвращусь, пока скончаются..." Се-то есть преславнейшая сечь содомо-гоморрская, от которой Божественный победитель Авраам возвращается. Григорий. Живые проживаем, друзья мои, жизнь нашу, да

читати